– Когда-нибудь я приглашу тебя на настоящее свидание. Мы оденемся понаряднее, пойдем в ресторан, будем пить вино и веселиться.

« Когда– н ибуд ь»...

Настроение у Энни тотчас же испортилось, однако она продолжала улыбаться и болтать как ни в чем не бывало, сдерживаясь, чтобы не разрыдаться. Отвлекшись на свои грустные мысли, она сначала и не заметила, что Рик свернул на другую дорогу.

– Где это мы? – спросила она, не узнавая окрестностей.

– Сюрприз.

– И какой же?

– Бесплатное приложение к мороженому и пикапу. Рик скорчил забавную рожицу, и Энни рассмеялась.

– Ты шутишь!

– Вовсе нет. – Он свернул с дороги в гущу деревьев и выключил двигатель. – Тебе когда-нибудь приходилось заниматься любовью на грузовой платформе пикапа?

– Что-то не припомню такого.

– Это хорошо, – самодовольно протянул Рик.

Он открыл дверцу, помог Энни спуститься и подвел к задней части пикапа. Энни с беспокойством оглянулась на темный лес. Где-то рядом стрекотал кузнечик; шурша крыльями, пролетела какая-то птица.

– А ты уверен, что нас не застукают?

Это было бы ужасно, подумала Энни... хотя в боязни неизвестности есть своя прелесть.

– Сомневаюсь, по этой дороге проезжает мало машин.

– Да твой белый пикап за милю видно. Что, если мимо будут проезжать полицейские?

– Они насладятся приятным зрелищем. – И Рик подтолкнул ее к пикапу. – Вот тебе одеяло, располагайся.

Энни расстелила на лавке старенькое шерстяное одеяло и легла. Рик опустился рядом. Вокруг царили мир и покой. Ночное небо над головой было усыпано бриллиантовой россыпью звезд. Зыбко мерцал окруженный таинственной дымкой кривой месяц.

– Какой потрясающий вид, – пробормотала Энни, с наслаждением вдохнув вкусный лесной воздух. – В городе звезды никогда так ярко не светят. А здесь – хоть фонари не зажигай.

– Это верно, – согласился Рик, лежавший рядом, закинув руки за голову.

– А ты и в самом деле привез меня сюда, чтобы заняться любовью?

В темноте зубы Рика ослепительно сверкнули.

– Если хочешь. А можем просто полежать и поговорить. Приподнявшись на локте, Энни взглянула на него:

– Какой-то ты сегодня не такой, Рик. Поневоле призадумаешься.

– И о чем же ты собираешься призадуматься?

– Да о всякой чепухе. Например, о том, что бы со мной было, если бы я десять лет назад влюбилась в мужчину вроде тебя.

Повисло глубокое молчание, неощутимое, однако прочное, как стена. Энни понимала, что не должна была этого говорить, однако ей казалось важным это сделать. А еще она чувствовала, что так ей будет легче.

– И что бы с тобой было? – неторопливо спросил Рик.

– Может быть, я счастливо вышла бы замуж, родила парочку детишек, приобрела мини-фургон, домик с садом, где росло бы множество тюльпанов и львиного зева. Я стала бы писать детские книжки. Много на них не заработаешь, но это не имеет значения, потому что я была бы счастлива.

– Мне кажется, что ты и сейчас счастлива, Энни.

– Да. – Энни улыбнулась. А ведь Рик прав! – Да, я счастлива.

– Рад это слышать. – Немного помолчав, Рик спросил: – Полагаю, жизнь тебя не слишком баловала?

– Да. – Энни снова улеглась на спину и, как и Рик, закинула руки за голову. – Многие люди считали, что я ни на что не годна, и предсказывали, что я кончу свою жизнь под забором. А я доказала, что они ошибаются, и горжусь тем, что стала такой, какая я есть.

– Ты вправе собой гордиться. Ты потрясающая женщина, Энни Бекетт, а всех, кто считает иначе, можешь посылать ко всем чертям. – И, склонившись над ней, Рик быстро и крепко поцеловал ее. – А кем была твоя мать?

Энни удивленно вскинула голову, вглядываясь Рику в лицо.

– Не припомню, когда меня последний раз об этом спрашивали.

– Ты знаешь, как ее звали? – спросил Рик, продолжая пристально смотреть на нее.

Помолчав несколько секунд, Энни ответила:

– Шаста Сью Бекетт. Так ее звали... или зовут, если она еще жива. Когда мне было девятнадцать лет, я пыталась ее найти, но не смогла. Такое впечатление, что она просто исчезла. Хотя мне не на что жаловаться. По крайней мере я узнала ее имя, а это лучше, чем прочерк в свидетельстве о рождении в графе «отец».

– Мне очень жаль, – помолчав, проговорил Рик.

– Угу... Тот год вообще оказался для меня плохим вплоть до лета, когда я узнала про Льюиса. Я тебе рассказывала, что Гасси искала своего сына более тридцати лет?

– Да, – тихо ответил Рик. – Рассказывала.

– Вот это настоящая любовь, которой можно только позавидовать. Наверное, поэтому я и хочу написать эту книгу.

Рик ничего на это не ответил, и Энни, повернув голову, взглянула на его четкий профиль и, сама не зная почему, спросила:

– Как ты думаешь, ты когда-нибудь еще раз женишься?

– Ну и вопрос... – тихо протянул Рик. – Не знаю. Последние пять лет у меня было столько работы, что мне некогда было об этом задумываться.

– Гм... Ты хочешь сказать, что сам нагружал себя работой настолько, чтобы некогда было задумываться. Уверена, в Уорфилде найдется немало женщин, которые были бы счастливы помочь тебе зализать раны и успокоить уязвленное мужское тщеславие.

– То есть? – настороженно переспросил Рик. Похоже, последняя часть фразы ему не понравилась.

– То есть нам всем приходится жить со своим прошлым. Ты пользовался работой как прикрытием от людей и от воспоминаний, причинявших тебе боль.

– Черт! – раздраженно воскликнул Рик, садясь. – Я привез тебя сюда не за тем, чтобы с тобой препираться. Мы могли бы это сделать и дома.

– А разве мы препираемся? Я думала, мы разговариваем. Ты сказал...

– Я не желаю, чтобы ты меня критиковала! – заявил Рик, бросив на нее яростный взгляд. – Не обижайся, я высокого мнения о тебе, но в вопросах семейной жизни ты для меня не авторитет. Понимаешь?

– Понимаю, – спокойно ответила Энни, хотя слова Рика больно ранили ее. – Я только хочу сказать, что ты никогда не сможешь избавиться от ненависти и боли, если не помиришься с Оуэном Декером.

– Я уже помирился с этим подонком. Я ведь его не убил, верно? И не смей меня осуждать! Я любил Карен. И я считал Оуэна своим другом. А они предали меня. Бывали дни, когда мне казалось, что лучше умереть, чем приезжать в город, зная, что все на тебя смотрят с жалостью и презрением, потому что ты даже не смог...

Голос Рика прервался, и Энни поспешно отвернулась. Сердце у нее зашлось от жалости к Рику. Уж ей ли не знать, что значит быть отвергнутой.

– И вообще, какое тебе до всего этого дело? – нарушил молчание Рик.

– Никакого, – тихо согласилась Энни.

– Это верно. И потом, ты здесь человек временный. Энни отвернулась. Наступила тишина. Рик притворялся, что разглядывает звездное небо, а Энни прятала в складках юбки трясущиеся руки.

– Пора ехать, – бросил наконец Рик. – Уже поздно.

– Ты сердишься на меня, – проговорила Энни. – Прости. Сегодня был чудесный вечер. Мне очень понравилось в кафе «Куин», понравилась наша поездка сюда и наверняка понравилось бы, если бы мы с тобой занимались любовью при свете звезд.

Тяжело вздохнув, Рик взъерошил рукой волосы.

– Может, я веду себя несколько несдержанно, – сказал он, тщательно подбирая слова, – но все связанное с Декером выводит меня из себя. Я не столько злюсь на тебя, сколько... Черт, сам не знаю на что. Но заниматься любовью мне что-то расхотелось. Может, приедем сюда как-нибудь в другой раз.

Нет, они никогда сюда больше не вернутся, подумала Энни. Вот идиотка! У нее был один-единственный шанс заняться любовью с Риком Магнуссоном под звездным небом, а она его упустила.

– Может быть, – тем не менее улыбнулась она и, ухватившись за протянутую Риком руку, спрыгнула на землю.

– Прости, что так на тебя накинулся. Позволь загладить свою вину поцелуем, а занятие любовью перенесем на другой раз. – И Рик притянул Энни к себе.

Энни поневоле рассмеялась, прижимаясь к нему всем телом.

– Поцелуемся и помиримся?