— Это звучит интересно. Разрушительная работа, говоришь?

И я, Иуда Искариот, оглянулся на свой путь и сказал:

— Передай наживку, пожалуйста. Похоже, что-то клюет.

— У меня тоже. Погоди минутку.

День, словно куча серебряных долларов, посыпался на палубу.

Я вытянул добычу, оглушил и осторожно взял ее.

Я сказал себе, что я не существую. Я надеялся, что это правда, даже тогда, когда чувствовал, что это не так. И мне снова мерещилось лицо старика Колгейта под тогдашней белой кепчонкой.

ЕВА, ЕВА…

ПРОСТИ МЕНЯ, МОЯ ЕВА… Я ХОТЕЛ БЫ ПОЧУВСТВОВАТЬ ТВОЮ РУКУ НА СВОЕМ ЛБУ.

День почти что серебряный. Волны этим утром синие и зеленые и — о, боже! — как очарователен свет!

— Вот наживка.

— Спасибо.

Я взял ее. Нас медленно сносило течением.

В конце концов, все мы смертны, — решил я. Но от этого мне легче не стало.

Следующая открытка будет, как обычно, на Рождество, Дон, только годом позже.

Не спрашивай меня, почему.