Затем мы на пару дней закатились на рыбалку.

Я больше не существовал. Я вычеркнул Альберта Швейтцера из мира. И я сказал себе, что вообще не хочу существовать.

Если вы должны убить человека — д ол жн ы , имея в виду, что нет иного выбора — я полагаю, это наверняка жуткое и кровожадное дело, так что оно жжет вашу душу и еще больше поднимает в вашем сознании цену человеческого существования.

Тем не менее, я убил по-другому.

Все было тихо и мирно. Я выработал в себе иммунитет к этой штуке, и вряд ли многие о ней слышали. Я открыл кольцо и выпустил наружу споры. Этого хватило. Я не знал имен ни моих сопровождающих, ни пилота. Я даже лиц их толком не разглядел.

Эта штука прикончила их за тридцать секунд, и я снял наручники секунд за двадцать, как и предполагал.

Я разбил вертолет о берег, растянул при этом себе правое запястье, выбрался к дьяволу из машины и отправился пешком.

А выглядели они как умершие от инфаркта или инсульта — на кого как подействовало.

И в результате я чувствовал себя отвратительно. Свое собственное существование я ценю гораздо ниже, чем кто-либо другой. Но это не значило, что я не чувствовал себя как в пекле.

Думаю, Кэрол догадалась, что произошло, но Центр принимает только факты. Я видел, что в кабине достаточно морской воды, чтобы уничтожить все споры. Ни один анализ не докажет, что их убил я.

А тело Альберта Швейтцера, несомненно, смыло приливом из открытой кабины.

Если я когда-нибудь встречу тех, кто успел познакомиться с Алом, я буду кем-то там еще с подходящей биографией и приметами, так что этот человек будет введен в заблуждение.

Очень ловко. Но, может быть, я выбрал поганую работу. Я в се ещ е чувствовал себя точно в аду.

Румоко-Из-Адских-Глубин дымился и рос, точно голливудское чудовище, выползшее из научно-фантастического фильма. По прогнозам через несколько месяцев пламя там потухнет. Затем начнется появление слоя почвы, перелетные птицы станут останавливаться там на отдых, а может, и совьют там гнезда и удобрят почву пометом. Мутировавшие багровые мангровые заросли появятся там, соединив море и землю. Заведутся насекомые. И однажды, согласно теории, остров станет обитаемым. А позже он станет первым звеном в цепи обитаемых островов.

Двусмысленное решение демографической проблемы, скажете вы: творить новую землю для расселения людей и убивать при этом массу обитателей подводных городов.

Да, землетрясение разрушило купол Нового Салема. Многие погибли.

И несмотря на это, следующим летом намечено рождение двойника Румоко.

Население Балтимора-2 было обеспокоено, но расследование, проведенное Конгрессом, показало, что вина полностью ложится на конструкторов Нового Салема, которые не предусмотрели подобных превратностей судьбы. Суды привлекли к ответственности нескольких подрядчиков, и двое из них потеряли контракты, несмотря на свои связи, так что им пришлось подыскивать заказы в другом месте.

Это немало, но недостаточно, и я до сих пор сожалею о том, что сунул того парня под душ. Он жив и здоров, этот парень Нового Салема, но я знаю, что ему уже никогда не стать прежним.

В следующий раз при строительстве острова будут приняты большие предосторожности — что бы это ни значило. Но я не верю, что они будут достаточными — я знаю им цену. С тех пор я никогда никому не верю.

Если погибнет и другой город-пузырь, как погиб твой, Ева, я полагаю, работы по проекту замедлятся. Но я не верю, что проект будет отвергнут навсегда. Думаю, они найдут другую оговорку, и тогда состоится третья попытка.

Пока мы не сможем творить такие вещи без последствий, я полагаю, что вряд ли решение наших демографических проблем может лежать в сотворении новой суши. Нет!

Экспромтом я могу сказать, что раз уж мы на сегодня контролируем все, то могли бы контролировать и рост населения. Я даже готов расстаться со своей персоной — со многими, можно сказать, персонами — и проголосую за это, если дело дойдет до референдума. И я утверждаю, что городов-пузырей должно быть больше, а ассигнования на изучение внешнего пространства нужно увеличить. И никаких больше Румоко.

Несмотря на прошлые оговорки, я выбираю свободу. Вэлш никогда не узнает об этом. Надеюсь, никто не узнает. Я не альтруист, но у меня такое чувство, что я в огромном долгу перед тем народом, кровь которого пролилась по моей вине. Кроме того, я однажды был их гостем…

Используя преимущества своего несуществования, я задумал диверсию, которая будет исполнена настолько хорошо, что станет последней.

Как?

Я увидел, что тот вулкан очень похож на Кракатау. В результате последних событий в Центре появилось очень много данных о магме — и, естественно, я располагал этими сведениями.

Когда станет рождаться очередной ребеночек, я сумею сделать так, что в результате сейсмический баланс будет нарушен настолько основательно, как этого еще не бывало на памяти людей. Это, пожалуй, сделать не слишком сложно.

Возможно, в результате этого я убью тысячи людей — наверняка будут жертвы. Тем не менее, Румоко, разрушив Новый Салем, отправил на тот свет так много народу, что, я думаю, Румоко-2 отправит еще больше. И я надеюсь, что наверху после этого окажется достаточно свободного места. Добавим еще и то, какие слушки побегут — я сам подтолкну их. И так и сделаю.

По крайней мере, я смахну с суши так много людей, как смогу.

Они получат великолепные результаты, те, кто составляют планы — они получат Эверест в Центре Атлантики и несколько треснувших подводных куполов. Отшутитесь — и вы хороший человек.

Я наживил удочку и закинул ее. Билл отхлебнул апельсинового сока, я же затянулся сигаретой.

— Ты сейчас инженер-консультант? — спросил он.

— Ага.

— Отдыхаешь?

— Нет, работаю — в уме. Обдумываю один хитрый фокус.

— Справишься?

— Да.

— Иногда мне хочется быть таким, как ты — самому себе хозяином.

— Нет. Овчинка выделки не стоит.

Я вглядывался над темными водами, могущими нести чудеса. Утреннее солнце лизало волны, и решение мое было твердым. Ветер дул теплый и приятный. Небо становилось прекрасным. Я мог судить об этом по разрывам в пелене туч.