– Я считаю, – вмешался старший судья, – что, вместо того чтобы перебирать странные обстоятельства этого дела, необходимо провести дополнительное расследование. Но не следует ли поставить под сомнение заявление пятого ветерана? Чтобы произвести впечатление на судью, он вполне мог сочинить невероятную историю.

– Несколько часов спустя он умер, – напомнил Пазаир.

– Прискорбное стечение обстоятельств.

– Если он все же был убит, значит, кто-то хотел помешать ему рассказать больше и выступить здесь, на суде.

– Даже если согласиться с вашей версией, – сказал полководец, – каким боком это касается меня? Если бы я проверил, я бы, как и вы, узнал, что почетная стража не погибла в результате несчастного случая. В то время я занимался подготовкой азиатской кампании и эта задача первостепенной важности занимала меня целиком.

Пазаир надеялся, хотя и не слишком на это рассчитывал, что полководец будет владеть собой не столь хорошо, однако тот отбивал все нападки и ловко обходил самые острые аргументы.

– Я вызываю Сути.

Колесничий торжественно поднялся с места.

– Вы настаиваете на своих обвинениях?

– Да, настаиваю.

– Объясните причину.

– Когда я воевал в Азии, после гибели моего колесничего, павшего в стычке с врагом, я в одиночку шел по весьма неспокойным землям, надеясь присоединиться к отряду полководца Ашера. Я уже решил, что заблудился, как вдруг мне довелось стать свидетелем ужасной сцены. На расстоянии нескольких локтей от меня истязали, а потом убили египетского солдата; я был слишком изможден, чтобы прийти ему на помощь, да и врагов было слишком много. Я хорошо запомнил человека, который вел допрос, а потом зверски расправился с пленником. Этим преступником, этим предателем был полководец Ашер.

Обвиняемый оставался по-прежнему невозмутим.

Ошеломленная публика затаила дыхание. Лица присяжных посуровели.

– Эти возмутительные речи лишены всякого основания, – заявил Ашер почти беззаботным тоном.

– Отрицать недостаточно. Я вас видел, убийца!

– Соблюдайте спокойствие, – приказал судья. – Это свидетельство доказывает, что полководец Ашер сотрудничает с врагом. Поэтому-то мятежный ливиец Адафи остается неуловимым. Сообщник заранее предупреждает его о перемещениях войск и вместе с ним готовится к захвату Египта. Виновность полководца позволяет предположить, что он не остался в стороне и в деле сфинкса. Может быть, он приказал убить пятерых ветеранов, чтобы испытать оружие, изготовленное Чечи? Это может выявить дополнительное расследование, которое свяжет между собой изложенные мною факты.

– Моя вина абсолютно не доказана, – заявил Ашер.

– Вы ставите под сомнение слова колесничего Сути?

– Я верю в его искренность, но он заблуждается. Он же сам сказал, что совсем обессилел. Наверное, его подвело зрение.

– Черты убийцы врезались мне в память, – настаивал Сути, – и я поклялся его разыскать. Тогда я и помыслить не мог, что это полководец Ашер. Я узнал его во время нашей первой встречи, когда он награждал меня за подвиги.

– Вы засылали лазутчиков на вражескую территорию? – спросил Пазаир.

– Естественно, – ответил Ашер.

– Сколько?

– Троих.

– Их имена были записаны?

– Так положено.

– Вернулись ли они живыми из последней кампании?

Впервые полководец смутился.

– Нет… один из них погиб.

– Тот, кого вы убили своими руками, потому что он догадался, что вы ведете двойную игру.

– Это неправда. Я не виноват в его смерти.

Присяжные отметили, что голос его дрожит.

– Вы, человек, увенчанный славой и занимающийся воспитанием офицеров, подло предали свою страну. Пора признаваться, полководец.

Взгляд Ашера устремился в пустоту. На сей раз казалось, он вот-вот сдастся.

– Сути ошибся.

– Пусть меня отправят на место происшествия вместе с воинами и писцами, – предложил колесничий. – Я узнаю место, где наспех похоронил несчастного. Мы привезем его останки, он будет опознан и достойным образом погребен.

– Приказываю немедленно снарядить экспедицию, – заявил Пазаир. Полководец Ашер будет взят под стражу и заключен в главной казарме Мемфиса. До возвращения Сути ему не разрешается вступать в какие бы то ни было контакты с внешним миром. После возвращения экспедиции мы возобновим процесс и присяжные вынесут свое решение.

Эхо процесса громко прокатилось по всему Мемфису. Некоторые уже считали полководца Ашера гнуснейшим из предателей, превозносили мужество Сути и высокий профессионализм судьи Пазаира.

Последнему очень хотелось посоветоваться с Бераниром, но закон запрещал ему общаться с присяжными до окончания дела. Он отказался от приглашений многих известных людей и закрылся у себя дома. Не пройдет и недели, как вернется отряд с телом лазутчика, убитого Ашером, полководец будет уличен и приговорен к смерти. Сути получит высокое назначение. Но главное, заговор будет раскрыт и Египет избежит опасности, исходящей одновременно извне и изнутри. Даже если Чечи ускользнет, цель будет достигнута.

Пазаир сказал Нефрет правду. Он ни на миг не переставал думать о ней. Даже во время процесса перед его мысленным взором стояло ее лицо. Ему приходилось сосредоточиваться на каждом слове, чтобы не уйти в мир грез, где она царствовала безраздельно.

Небесное железо и тесло Пазаир передал старшему судье портика, а тот сразу же вручил верховному жрецу Птаха. Теперь судье вместе с жрецами предстояло выяснить, откуда взялось это сокровище. Одно смущало Пазаира: почему жрецы не заявили о краже? Исключительная ценность предмета и материала сразу наводила на мысль, что храниться все это могло только в очень богатом и могущественном святилище.

Пазаир дал три выходных дня Ярти и Кему. Секретарь тут же поспешил домой, где разыгрывалась новая семейная драма: дочь отказывалась есть овощи и питалась одними сладостями. Ярти капризу потакал, супруга была против.

Нубиец никуда из конторы не ушел. Отдых ему был ни к чему, а себя он считал в некотором роде ответственным за безопасность судьи. Неприкосновенность неприкосновенностью, но осторожность следовало соблюдать.

Когда к судье захотел войти жрец с бритой головой, Кем преградил ему путь.

– Я должен передать сообщение судье Пазаиру.

– Можете это сделать через меня.

– Нет, только ему одному.

– Подождите.

Хотя мужчина был тщедушный и без оружия, Кему стало не по себе.

– С вами хочет поговорить какой-то жрец. Будьте осторожны.

– Вам повсюду мерещится опасность!

– Пусть хотя бы павиан останется с вами.

– Как хотите.

Жрец вошел, Кем остался за дверью. Павиан безучастно чистил орех пальмы дум.

– Судья Пазаир, вас ждут завтра на рассвете у больших ворот храма Птаха.

– Кто хочет меня видеть?

– Больше мне нечего вам сообщить.

– А по какому поводу?

– Повторяю: больше мне нечего вам сообщить. Соблаговолите сбрить волосы по всему телу, воздержитесь от половой жизни и вознесите молитвы предкам.

– Я судья и не собираюсь становиться жрецом!

– Сделайте все в точности как я сказал. Да хранят вас боги.

Цирюльник закончил брить Пазаира под наблюдением Кема.

– Ну вот, теперь вы совсем гладенький и можете приступить к таинствам! Неужели нам предстоит потерять судью, дабы обрести жреца?

– Простая гигиеническая мера. Разве многие именитые люди не проделывают эту процедуру регулярно?

– Да, правда, вы же теперь один из них! Я восхищаюсь вами. На улицах Мемфиса только о вас и говорят. Кто решился бы посягнуть на всемогущего Ашера? А теперь все распустили языки. Его никто не любил. Поговаривают, что он истязал будущих офицеров.

Вчера его боготворили, ныне попирают ногами – так за несколько часов переменилась судьба Ашера.

На его счет ходили самые гнусные слухи. Пазаир усвоил урок: нет границ человеческой низости.