Люди в очереди топали коньками об лед и сетовали на несправедливость жизни. Воздух вибрировал от напряжения и звучных плевков.

Многие, чтобы скоротать время, курили юк, джамбул и другие крепкие наркотики. Бурый дым из их трубок только усугублял сосущую пустоту в желудке Данло. Когда он наконец сел за длинный пластиковый стол в ресторане и получил миску вареного курмаша, жидкого и бледного, как мыльная водица, желудок взбунтовался заново, требуя добавки. Второй порции, однако, не полагалось; служитель забрал у Данло пустую миску и буквально вытолкал его на мороз. Очередь, выстроившаяся на красном льду, к тому времени стала еще длиннее.

Весь остаток утра Данло наводил справки в резчицких мастерских ближнего района. Он раскатывал по людным улицам, стучался в двери и расспрашивал о знаменитом когда-то резчике Мехтаре Хаджиме. Многие из тех, к кому он обращался, предлагали изменить его внешность по весьма умеренным ценам: сделать его синие глаза зелеными, увеличить половые органы, модифицировать его голосовые связки, чтобы он мог петь, как фраваши, — но где найти Мехтара, не знал никто.

Данло расширил свой поиск, обшарив Квартал Пришельцев от Меррипенского сквера вдоль улиц Резчиков и Генетиков до Алмазного Ряда. Он заглянул в Колокол и обошел второразрядные мастерские близ улицы Нейрозингеров; он проехал назад но Серпантину и обследовал подозрительные кварталы к югу от катка Ролло. Там, в маленькой мастерской за железной дверью, он нашел резчика, который знал Мехтара. Резчик, упитанный и важный, в белой полотняной форме своей профессии, смерил Данло настороженным взглядом и не пропустил его внутрь.

— Зачем вам Мехтар Хаджиме?

— Я нуждаюсь в его услугах, — сказал Данло.

— Кто ты, собственно, такой? Почему вы не снимете маску, чтобы я видел, с кем говорю?

— Простите, но этого я сделать не могу, — ответил Данло, стоя в дверях, как нищий.

— Почему? Может, у вас сухотка или грибок? Или вы из тех несчастных, что обгорели при взрыве на пищевых фабриках?

— Я спасаюсь от мороза, только и всего. Рано холода настали в этом году, правда?

— Извините, но человека в маске я к себе не впущу.

— Может быть, вы скажете тогда, где мне найти Мехтара Хаджиме?

— Он уже лет двадцать не практикует. В то время ему принадлежала лучшая мастерская на улице Резчиков.

— Да, я там был. Фасад из синего обсидиана с фигурами эталонов и двуполых. Теперь мастерской владеет резчик по фамилии Альварес.

— Это то самое место. Видели барельеф над дверью?

— Алалой, убивающий копьем мамонта?

— Точно. Глаз у вас острый. Мехтар тем и славился, что ваял из людей алалоев. Такие трансформации были очень популярны в прошлом поколении. Все поголовно хотели стать такими же сильными и выносливыми, как эти дикари.

— Но больше он этим не занимается?

— А вы интересуетесь этим видом ваяния?

Данло помолчал и задал новый вопрос: — Может быть, у Мехтара были ученики, которых он посвятил в тайны своего мастерства?

— Может, были, а может, и нет, — пробурчал резчик, теряя интерес к Данло. — Разве упомнишь? С тех пор лет двадцать пять прошло,

— А не знаете ли вы других резчиков, которые занимались бы ваянием такого рода?

— К Пауливику не заходили? Я слышал, что Пауливик-младший почти не уступает своему отцу.

— Заходил, — ответил Данло, деликатно постукивая ботинками о косяк, чтобы согреться.

— Больше ничем вам помочь не могу. Я могу поправить обожженное лицо или сделать из вас эталона, но превращать человека в зверя — нет уж, увольте.

— Алалои — не звери, — тихо сказал Данло.

— Я не собираюсь спорить с безликим. Если вам нужен Мехтар Хаджиме, ищите его в космосе. Я слышал, что он покинул Невернес много лет назад. Резчик коротко кивнул, как будто имел дело с аутистом или другим субъектом такого же статуса, и захлопнул дверь.

Алалои не звери, повторил про себя оставшийся на холоде Данло. Они люди, настоящие люди.

Замерзнув, устав и сильно проголодавшись, он решил прекратить на сегодня поиски. Ему повезло: на одной ледянке около Серпантина он обнаружил ресторан, где еды было в избытке. В очереди пришлось выстоять чуть ли не три часа, зато есть давали сколько душе угодно — а Данло, будучи по-настоящему голоден, набрасывался на пищу, как тигр. Он роскошно пообедал курмашом с орехами, бобами минг с карийи, сушеными снежными яблоками — а на десерт, о чудо, ему подали кофе и глазированный рогалик. От такой еды живот у него надулся, как у беременной женщины, и он едва передвигал ноги. Бег на коньках по темным, продутым ветром улицам доставлял ему сущие мучения, дважды он присаживался на заснеженные скамейки и некоторое время глубоко дышал, чтобы удержать обед в себе. Было уже поздно, когда он добрался до Пущи и отыскал в снегу свои лыжи. К хижине он пришел глубокой ночью: он помнил на дороге каждый камень и каждое дерево, но из-за царящей в лесу темноты лыжи приходилось передвигать с большой осторожностью. В конце концов он залез в свой дом, где зажег световой шар и печку. Раздевшись догола, он забрался в теплый спальный мешок. Наутро он проснулся от криков гагар таким же голодным, как они, и готовым съесть не меньше вчерашнего.

В последующие дни он исходил чуть ли не весь город в поисках пропавшего резчика Мехтара Хаджиме. Не бывал он только в Зоосаде, где жили инопланетяне, на примыкающих к Академии улицах — и в Ашторетнике: астриеры и другие Архитекторы кибернетических церквей не потерпели бы в своем квартале такой мерзости, как резчицкая мастерская.

Мотаясь по холоду — а зима стояла лютая, чуть ли не самая холодная на его памяти, — Данло стал подумывать, — не воспользоваться ли ему услугами Пауливика-младшего, Альвареса или другого резчика, способного изваять кряжистого алалойского охотника из мягкой глины современного человека.

Но сдаваться так легко ему не хотелось.

Когда метели начали сыпать снегом на разноцветные улицы, Данло рискнул заглянуть в Старый Город и Пилотский Квартал, но успеха и там не добился. Каждое утро он отправлялся в город, вдохновленный надеждой, и каждую ночь возвращался в хижину чуть более усталым и обескураженным, чем в прошлый раз. И чуть более голодным. Ежедневно около десятка ресторанов закрывалось, а очереди перед оставшимися становились все длиннее; они так выросли, что Данло порой приходилось выбирать — стоять за едой или заниматься поисками.