На следующий день Данло пригласил к себе в Утреннею башню Бардо, Томаса Рана, Кийоши Темека, Колению Мор, Нирвелли, братьев Гур, Поппи Паншин, Малаклипса с Кваллара — пригласил на беседу и чашку чая. И для того, чтобы попрощаться. Из всего кружка только Бардо, Малаклипс и братья Гур знали, кто он на самом. деле, — остальные, должно быть, недоумевали, зачем нужно лорду Мэллори ви Соли Рингессу покидать Невернес так скоро после своего потрясшего мир возвращения. Впрочем, Мэллори Рингесс всегда озадачивал окружающих, даже самых близких своих друзей.

Он бог — так думают все, — а действия богов всегда загадочны и непостижимы.

— Когда же вы вернетесь к нам снова, лорд Мэллори? — спросил Кийоши Темек. Он сидел рядом с Томасом Раном, великим мастер-мнемоником, гордым и величественным в своей серебряной форменной одежде. — Все будут бояться, что вы покинули Невернес навсегда.

— Вернусь непременно, — с иронической улыбкой заверил Данло. — Мэллори Рингесс всегда возвращается, разве нет?

Намекнув, что ему предстоит долгое путешествие — возможно, даже в Твердь, — он сказал, что ни Орден, ни Путь Рингесса, ни в особенности Цивилизованные Миры не должны пострадать от его отсутствия. Сидящего слева от него Джонатана Гура, человека с мягкой душой и золотым сердцем, он назначил Светочем Пути Рингесса. Джонатану с помощью его брата Бенджамина и всех других каллистов предстояло направлять народы Цивилизованных Миров к вспоминанию Старшей Эдды.

— Ты знаешь этот путь, — сказал Данло. — Каждый из вас должен найти его в себе и помочь другим сделать то же самое.

Пока его гости переваривали эту тревожную новость, Данло смотрел на тихий, мертвый компьютер-образник и на шахматы Ханумана. На доске теперь стояли все тридцать две фигуры. Получив от Тамары назад свои сокровища, Данло склеил сломанного Хануманом белого бога. Теперь он даже своим острым глазом не мог разглядеть трещину, соединяющую две его половинки.

Он перевел взгляд на мужчин и женщин, считающих богом его самого, и сказал Малаклипсу: — А тебе пришла пора вернуться на Кваллар.

Малаклипс молча, зная о предстоящей ему задаче, наклонил голову.

— Спасибо, что обучал меня и нас всех состояниям мнемоники, — сказал Данло Томасу Рану. — Такая техника может пригодиться даже богу, если он хочет войти в подлинную память и научить тому же других.

Томас Ран, тоже молча, склонил свою серебряную голову перед тем, кого знал как Мэллори Рингесса.

— Но не можете же вы взять и бросить нас снова, лорд Мэллори! — вставила Коления Мор. Будучи Главный Эсхатологом, она уже пострадала однажды от хаоса, вызванного таинственным исчезновением Мэллори Рингесса — наряду со всеми лордами, мастерами и специалистами Ордена. — Сейчас мы, как никогда, нуждаемся в руководстве, в твердой руке.

Данло добродушно улыбнулся, понимая ее беспокойство.

— У Ордена будет новый глава — самый сильный из всех возможных.

— Кто же это? — спросила Коления. Она, возможно, предполагала, что он вернет в ряды Ордена лорда Мариам Эрендиру Васкес или даже отзовет из Экстра лорда Николоса Сар Петросяна.

Данло повернулся к Бардо, сидящему справа от него, и сказал: — Новым главой Ордена будет Бардо.

— Я? — Изумление Бардо было искренним: Данло не советовался с ним ни по поводу своего отъезда, ни по поводу этого внезапного назначения. — Ты действительно хочешь сделать Бардо главой Ордена?

— Да, а что?

— Да то, что Бардо уже нарушил однажды свои обеты. — Бардо восседал на мягкой подушке, теребя складки черной пилотской формы. Налловые доспехи он давно уже снял, но блестящий шешиновый плащ оставил. — То, что Бардо чуть не погубил Орден, основав религию от твоего проклятого имени.

— В таком случае, — улыбнулся Данло, — можешь считать это назначение не повышением, а наказанием. Быть главой Ордена не так приятно, как может показаться.

— Думал ли Бардо, что удостоится такой чести? — задумчиво произнес Главный Пилот. Потеребив черную бороду и слизнув капельку чая с губы, он продолжил: — Главным Пилотом я всегда хотел стать — я просто рожден для того, чтобы водить легкие корабли среди звезд. Но руководить сотней сварливых стариков и старух в Коллегии — совсем другое дело.

— Верно, другое, — сказал Данло, не добавив больше ничего. Он находил, что Бардо за последний год сильно изменился. Если раньше этот большой, громогласный пилот сам рвался возглавить цвет Цивилизованных Миров, то теперь власть над другими людьми, похоже, больше не интересовала его. Постигнув Старшую Эдду, он наконец научился властвовать самим собой, и это было истинное чудо.

— Я просто не уверен, хочу ли я быть главой Ордена, — признался Бардо.

— Твоя неуверенность — лучшая рекомендация для кандидата на этот пост.

— А если я откажусь?

— Отказаться ты не можешь. Глава Ордена пока что я, а ты дал обет послушания.

— Я не хочу нарушать свои обеты снова. Значит, выбора у меня нет?

— Нет.

— Ладно, тогда согласен. — Бардо стиснул Данло за плечо. — Ей-богу, Паренек, если ты правда хочешь, чтобы я был главой Ордена, я буду им!

Данло провел со всеми последний мнемонический сеанс, а позже, когда в Академии зазвонили вечерние колокола, обнял каждого на прощание. Все, поочередно поклонившись ему, вышли — остался один Бардо. Данло заварил еще чаю, и они как один глава Ордена с другим стали обсуждать важные дела, от которых зависела судьба человечества во всей галактике.

Наутро Данло заперся в своих комнатах, велев послушникам оставлять еду на подносах за дверью, и десять дней не допускал к себе никого, даже Бардо. Божки, следившие за каждым шагом Мэллори Рингесса, предполагали, что он каким-то образом общается с Твердью и другими галактическими богами, но в точности никто ничего не знал.