Вот какой замечательный был у них комбат.

Первым делом он похвалил бойцов, взявших в плен фрицев. Объявил, что всех представит к наградам. Затем он приказал построить пленных в одну шеренгу и, пошел вдоль шеренги, всматриваясь в лица пленных. Зачем ему это нужно было, никто не мог понять.

Вдруг один из пленных выхватил, откуда — то, из — под одежды, маленький пистолет и выстрелил в упор в голову капитана. Морозов рухнул, как подкошенный. Не было, ни стона, ни крика. Наступило всеобщее оцепенение. Никто даже помыслить не мог, что может произойти такое страшное событие у всех на глазах.

И тут один из бойцов, сибиряк, подскочил к убийце и, сильным ударом свалил его с ног. В одно мгновение он выхватил из рук пленного пистолет и отшвырнул его далеко в сторону.

Затем началось самое страшное. Сибиряк вытащил из — за пояса острый нож и начал кромсать фрица. Первым делом он выколол ему глаза, отрезал уши, нос. Так он мучил фрица до тех пор, пока тот не испустил дух. Все присутствующие оцепенели и никак не реагировали на эту расправу.

Сибиряк встал, вытер о мундир убитого нож и сказал: — «Собаке собачья смерть!»

Все молчали и, только командир роты сказал одно слово: — «Закопать!»

Пленным дали лопаты и они быстро выполнили это дело.

Едва закончился этот рассказ, как произошло другое событие, касающееся меня.

Сижу под деревом и вижу — к командиру роты подошли контрразведчики — мои старые знакомые. Капитан Овчинников и старший лейтенант Анисимов. О чем — то, поговорили. Посмотрели на меня, потом, по очереди, на какую — то бумагу и направились ко мне.

— Встать! Пойдешь с этими офицерами в Особый отдел! Возьми с собой вещмешок! Оружие оставь. Старшина! Взять оружие!

— Есть! — беру под козырек.

Вот дела! В армии порядки такие же, как в тюрьме. Если говорят — с вещами на выход — значит куда — то переводят. Не иначе, как хотят перевести на другое место службы! Может быть в Особый отдел? А что? Образование у меня хорошее, парень дисциплинированный. Да такого парня днем с огнем не найдешь! Вот счастье! Пули над головой свистеть не будут. Крысы по ночам по мне бегать не будут! От вшей избавлюсь. А, может быть и, обмундирование заменят. Ведь на мне не обмундирование, а какой — то прожженный засаленный хлам. Решительно скажу — мне в жизни повезло. Глядишь, так и всю войну удастся пережить без всяких ран и увечий! А сколько будет наград! Как поется в песне — « золотистых орденов не сосчитать!»

.Со мной идет только капитан Овчинников. Краем глаза вижу, что Анисимов остался на том месте, откуда меня взяли и, тщательно осматривает каждый квадратный сантиметр земли. Вот чудак! Что он там потерял?

Смотрю, навстречу идет какой — то боец. Расправляю плечи и гордо вскидываю голову. Взглядом полного презрения, сверху вниз, смотрю на этого несчастного. Мысленно командую: — «Стоять по стойке смирно! Контрразведчик идет!»

Наконец пришли к моему новому месту службы. Гордо вскидываю голову — теперь я не просто пушечное мясо, а контрразведчик!

Автобус, в котором помещается Особый отдел, мне хорошо знаком. Увидев этот автобус, испугался! Чувствую, что ноги подгибаются от страха.

— Шагай, шагай!

Когда вошли в автобус, капитан сказал:

— Ну, что снова встретились! Сейчас ты у нас заговоришь! Расскажи, давно ли ты занимаешься мародерством? Много ли вытряс из карманов убитых? А знаешь ли ты, что за мародерство на войне, полагается расстрел?

Вот такой поворот событий! Вместо нового места почетной безопасной службы — новый допрос!

— Я не понимаю, о чем Вы говорите?

— Сейчас поймешь! Есть очевидец, который видел, как ты вытрясал карманы убитого немца.

— Я ничего не вытрясал! Мне ничего не надо! Делаю то, что приказывает ротный и, стараюсь делать это, как можно лучше!

— Хватит морочить мне голову! Один боец, не в пример тебе, настоящий патриот, все твои проделки нам описал. Он все видел своими глазами. Смотри!

У меня перед глазами появился листок из ученической тетради в линейку. На нем карандашом было что — то написано. Капитан моментально убрал листок..

— Сейчас я тебе прочту сообщение о твоем мародерстве! Слушай!

Из прочтенного с ужасом узнаю, что, увидев убитого немца, «…он начал трясти полы его мундира, для того, чтобы заполучить все, что было в карманах убитого…»

Боже мой, а мне было неизвестно, что такой преступник, как я, затаился в нашей роте!..

— Все было не так! Зачем врать? Зачем на меня возводить такой поклеп?

— Ну, так расскажи, как было на самом деле! Интересно узнать, как ты будешь выкручиваться! Твой отец — враг народа и, ты с детства пропитался звериной враждой ко всему честному! Ты в силу своего рождения не можешь быть честным человеком! Послушаю, как далеко зайдет твоя фантазия! Говори!

Чувство обиды и мысль о том, что в отношении меня совершается несправедливость, страх перед неминуемой расправой, сделали мой рассказ неубедительным и бестолковым. Было совершенно ясно, что, если в прошлый раз, как — то обошлось, то уж теперь доказать свою невиновность будет невозможно. Дополнительной сединой дело не кончится.

Появился старший лейтенант Анисимов. Капитан бросил на него взгляд и, в этом взгляде, нетрудно было прочитать вопрос. Анисимов отрицательно покачал головой. Много позже догадался, что Анисимов осмотрел место, на котором я сидел до своего ареста и ничего припрятанного не обнаружил.

— Много видел на своем веку негодяев, но такой встретился впервые! Ты не только очищал карманы убитых, но еще присвоил себе уничтожение солдата противника. Герой, да и только! Объясни, зачем тебе понадобилось прикрывать голову убитого полой мундира?

— Так он же на меня смотрел! Мне стало страшно!

— Кто на тебя смотрел?

— Убитый немец!

— Ты что же, подлюга, нас, совсем идиотами считаешь? Мертвый не может смотреть! — в голосе контрразведчика улавливалась смесь злобы и обиды.

— Все было так, как я рассказал!

Страшный удар в левое ухо свалил меня с ног. Поднимаюсь. Новый удар в зубы и снова на полу. Из носа хлынула кровь. Поднимаюсь. Опять удар под вздох и снова на полу. Все, что меня окружало, начало совершать круговое движение. Подняться не смогу! Забьют, гады, до смерти, как пить дать, забьют. Выход один — прикинуться мертвым.

На войне этот способ применялся довольно часто, в том числе и мною. Об этом рассказал ранее

Были случаи, когда приходилось прикидываться мертвым моим однополчанам. Один такой случай был настолько страшным, что о нем лучше не вспоминать.

В этот раз прикидываюсь мертвым. Не шевелюсь, не дышу, не открываю глаза. Чувствую, что меня взяли за руку и, прощупывают пульс.

— Пульс есть, сознание потерял! Как думаешь? Может его в расход?

— Другого выбора нет. Приведем в сознание, скажем, беги в свою роту. Обрадуется, побежит! Ну, а потом составим акт — при попытке к бегству. Понял, что его положение безвыходное, ждет его трибунал — вот и подался в бега. Все будет чисто!

— Лучше не придумаешь! Сержант! Неси воду!

Чувствую, что меня поливают водой. Дальше прикидываться нельзя. Открываю глаза.

— Ну, вот и порядочек! Видим, что ты ни в чем не виноват. Беги в свою роту пока не передумали! Марш, марш!

— Без командира роты никуда не побегу!

— Ну и фрукт! Он нам еще условия выдвигает! А ну катись отсюда, пока цел!

Пинок сапогом в бок вызывает страшную боль и непроизвольный стон.

— Без ротного никуда не пойду!

Пинки сапогами посыпались на меня, как из рога изобилия. Сначала после каждого пинка вскрикивал, а потом только стонал. Кричать уже не было сил.

Контрразведчики недоуменно переглядываются, пожимают плечами. Такого развития событий они не ожидали. Подумать только! Забитый окровавленный мальчишка сопротивляется им, опытным маститым контрразведчикам! Чудеса, да и только! Делать нечего. Один крутит ручку телефона и орет в трубку:

— Беркут, Беркут! Да что вы там оглохли! Беркут мне нужен! Ястреб говорит! А это ты, Беркут. Давай ко мне быстренько! Одна нога там, другая здесь!