— Отставить! Прикрыть своими телами пленного!

Обращаясь ко мне, злобно рявкнул:

— Ко мне!

Подбегаю и вижу, что ротный весь красный от злобы. Это самый точный признак того, что он взбешен.

— Ты где служишь? В Красной Армии или у батьки Махно?

— В Красной Армии!

— Тогда какого черта ты роту мутишь? Под военный трибунал захотел?

— Так ведь он столько наших бойцов убил!

— Есть Гаагская конвенция, которая запрещает убивать пленных! Иди, а если еще подобное сделаешь, под трибунал отдам!

Выяснив, что снайпер голодный, не ел со вчерашнего дня, ротный приказал покормить пленного остатками хлеба, который был у запасливого старшины. После того, как пленный утолил голод, его отправили в тыл на пункт сбора пленных.

Рота без приключений вступила в густой сосновый бор. Приехала кухня.

И тут к кухне подъезжает на коне командир полка майор Титов и приказывает показать суп, которым нас кормят. Повар помешал черпаком в котле, затем поднял черпак с супом и поднес его к командиру полка. Майор придирчиво осмотрел содержание черпака. Суп ему не понравился и, он грозно закричал — «Капитан Рудь, старшину батальона ко мне!»

Здесь нужно объяснить, что такое старшина батальона и старшина роты. С последним все ясно. Он является , как бы, завхозом в роте.

На батальон полагается одна кухня, которая поочередно кормит каждое подразделение батальона. Не случайно в тексте применен термин «подразделения батальона», так как, кроме трех стрелковых рот в батальоне имеется минометная рота 82х мм минометов, пулеметная роты станковых пулеметов системы «Максим», батарея 45 миллиметровых противотанковых орудий, взвод связи, медсанвзвод и другие подразделения. Старшина батальона заведует кухней и получает продукты для нее..

Комбат тут же приказал старшине батальона предстать перед светлыми очами майора.

Прибежал перепуганный на смерть старшина.

— Ты чем кормишь бойцов, скотина? — заорал страшным голосом комполка.

— Какие продукты дают, такие и закладываем в котел! — заикаясь от страха, пролепетал старшина.

Плеть, которой командир полка погонял коня, со свистом, легла на плечи старшины. Он даже присел от удара.

— В строй его, в рядовые! Капитан, приказываю назначить нового старшину и впредь контролировать качество пищи!

Тогда мы думали — какой заступник наш полковой. Теперь же, печатая эти воспоминания, думаю, как ловко он сыграл на популярность. В юности был романтиком, теперь стал прагматиком..

Поели.

Вдруг, вижу, по лесу бежит Гуляев, а над его головой туча свирепых пчел. Несчастный махал руками, отгоняя от себя этих озверевших насекомых. Потом стало известно, что он обнаружил пчелиное гнездо на дереве. Не долго думая, Гуляев полез в дупло, надеясь полакомиться медом.

Два бойца бросились на выручку несчастному. Они сбили его с ног и набросили на него шинель. Пчелы тотчас уселись на шинель и стали ползать по ней, надеясь найти хотя бы самую маленькую щелку, чтобы прикончить своего врага. При этом они недовольно жужжали. Однако, убедившись в тщетности своих поисков, поднялись в воздух и, сделав над поверженным врагом круг почета, улетели восвояси.

Гуляев, сделав маленькую дырочку в укрывавшей его шинели, спросил тихим шепотом: — «Что, улетели эти гады?» Услышав положительный ответ, вылез из — под шинели Бойцы стали обсуждать происшедшее и пришли к выводу, что пчелы хуже фрицев. Ведь от фрицев можно отбиться оружием, гранатами, а на этих хищников нет управы.

Затем в центре внимания оказался Пошивалов. Обращаясь ко мне, он сказал,

— Вот ты своим предложением чуть не вызвал самосуд над фрицем! До взятия меня в плен в нашей роте произошел похожий случай.

Сидевшие рядом с ним бойцы, стали просить его рассказать об этом и он начал свой рассказ.

— Было это за месяц до моего пленения. Наша рота обедала в небольшом лесочке. Среди нас оказался пленный фриц. Может быть, он отстал от своей части или еще по какой — то причине, но оказался в нашем плену. Ротный решил после обеда отправить его в тыл на пункт сбора пленных.

Мы спокойно обедали. Дали поесть и пленному. Все бы хорошо, но он вдруг заговорил на чистом русском языке. Это было настолько странным, что все даже оторвались от еды и с удивлением рассматривали необычного пленного.

А ведь было чему удивляться. Если он русский, то почему воюет против нас? Если не русский, то почему так свободно говорит на нашем языке? Бойцы переглядывались и на их лицах было выражение недоумения

Эту общую растерянность нарушил старшина роты, Опустив ложку в котелок, поставил его на землю и , встав с земли, пошел к пленному.

Подойдя вплотную, он сильно размахнулся и, влепил фрицу оплеуху. И тут произошло нечто совсем необычное. Все вскочили и бросились на пленного. Начался самосуд. Каждый стремился ударить пленного, да побольнее. Офицеры с криком — Отставить! Разойдись! — бросились к этой свалке, пытаясь остановить самосуд. Они хватали за гимнастерки отдельных бойцов, пытаясь оттащить их в сторону. Но куда там! Бойцы так разъярились, что остановить их было невозможно.

Командир роты выхватил пистолет и несколько раз с криком — Разойдись! — выстрелил в воздух. Но все попытки остановить бойцов и прекратить расправу не дали результата.

Короче говоря, когда с пленным было покончено, все стали расходиться по своим местам.

Ротный приказал построить роту. Он прошелся вдоль строя, остановился и начал нас отчитывать.

— Мы, что же? Армия или банда? Если он в чем — то виновен, то для этого есть военные юристы. Они определят меру наказания, А вам, кто дал право — чинить самосуд? Это же зверство! Беспредел! В какое положение вы поставили меня? Что же я за ротный командир, если в моей роте творятся такие безобразия? Как мне объяснить командованию этот случай? Ты, старшина, дал сигнал для расправы над пленным. С тебя командование и спросит!

— А что я плохого сделал? Я же не знал, что все бросятся на расправу! Только по морде ударил, да и то не так сильно, — оправдывался старшина.

— Чем же все это кончилось? — спросил Гуляев,

— А нечем! Пришли из Особого отдела осмотрели место расправы. Сказали ротному, что пленного следовало отправить на пункт сбора пленных без промедления. То, что осталось от этого пленного, закапали и, рота двинулась дальше. И все дела.

— Эх! Поторопился ты со своим предложением пристрелить фрица, — сказал Гуляев, обращаясь ко мне. Вот, если бы ты предложил прикончить этого снайпера, когда его привели расположение роты, то было бы то же самое, что рассказал Пошивалов…

— Того же самого не нужно, — сказал Зайцев —. Может у него детишки, жена, Для них потеря была бы большим горем. А так, закончится война и, этот пленный вернется домой. Все будут радоваться. Чай они тоже люди!.

В это время в центре внимания оказался боец, который прибыл в нашу роту в составе пяти человек. Ими пополнили нашу роту после боя у деревни «Грибовы Дворы»..

Он рассказал, что у них тоже был похожий случай. Вот его рассказ.

В одном бою они захватили в плен пять фрицев. Их сразу же обезоружили, проверили не прячет ли кто из них под одеждой оружие. Казалось, что все в порядке.

Пришел в роту командир батальона капитан Морозов. Это был всеобщий любимец. Он никогда не отделялся от бойцов. Даже питался из общей кухни в отличие от нашего комбата капитана Рудь. У нашего были барские замашки. Даже еду ему готовили отдельно. Проходя мимо его ячейки, бойцы видели, как ему жарят на костре американскую свиную тушенку.

Морозов заботился о бойцах и к каждому относился как к сыну. Видно было, как он переживает за каждого убитого. А уж о раненных и говорить нечего. Были случаи, когда он сам делал перевязку раненному бойцу. Рассказы о его благородстве передавались от одного бойца к другому из уст в уста. Эти его качества обеспечили капитану всеобщую любовь.

Бойцы говорили, что за таким командиром можно идти в огонь и в воду, а в случае опасности можно и прикрыть его своим телом.