Он подошел к эшафоту; только обогнуть его — а там уже и дорога. Вдоль дороги — забор. Сейчас он отыщет в нем дыру — на это уйдет минута-другая, не больше. И каким бы галопом всадники ни скакали, они его уже не догонят.

Но пока Жеан приглядывался к забору, отряд, повстречавшийся Пардальяну, Бертиль и Перетте, появился на площади. Это были двадцать наемных бретеров с Роктаем во главе. Они сразу увидели того, кого искали, — и с дикими воплями бросились ему наперерез.

Справа от Жеана землю сотрясал громовый грохот — это мчались два эскадрона. Вот они уже на площади! Слева отважный юноша слышал топот солдат, бежавших вверх от ворот. Перед ним были люди Роктая… И со всех сторон — справа, слева, спереди, сзади — свист, крики:

— Ату его, ату! Держи!

Грубые шутки, оглушительный гогот… Делу скоро конец -вон их тут сколько!

Жеан выхватил шпагу и бросил кругом отчаянный взгляд. Ничего — ни укрытия, ни лазейки! Успей он сделать еще хоть пару шагов, он был бы спасен, теперь же все кончено… Жеан побледнел; ярость душила его.

— Как! — кипел он. — Я здесь погибну, а она меня ждет! Ведь только что передо мной открылся путь к блаженству! Да не может такого быть!

При этом он ни на секунду не замедлил шага. Вот и эшафот. Прислониться к его обшивке — сзади, по крайней мере, уже не ударят. В два прыжка Жеан оказался у двери, бешено заколотил в нее…

— Заперта! Проклятье!

Ведь можно было бы забраться внутрь и постараться продержаться как можно дольше… В таком положении выиграть время — значит, быть может, спастись! Он обернулся, весь подобрался, изготовился к схватке… Он был ужасен.

Против него было двадцать человек, однако же никто из них не тронулся с места. Нет сомнений — у Роктая на этот счет строгий приказ, и он точно его исполняет. Он только отрезал Жеану дорогу. Но телохранитель Кончини был совершенно уверен, что противник уже в его руках. Он вышел вперед и насмешливо крикнул:

— Попался, так сдавайся!

— В тот раз, — грозно ответил Жеан, — ты был простой убийца — и то много чести! А теперь ты палач и полицейская ищейка, и это как раз по тебе!

— Ах ты, бандит! — завопил Роктай. — Колесовать тебя, четвертовать!

— Погоди еще, трус! — отвечал Жеан. — Ты даже не смеешь поближе ко мне подойти!

В это время на площади появились Кончини с дежурным офицером и солдаты. Подбежав к эшафоту, они встали вокруг него полукольцом. Их было человек шестьдесят, не считая двух офицеров. А топот копыт гремел уже совсем близко…

«Кончено! — мрачно подумал Жеан. — Видно, останутся здесь лежать мои косточки… Но живым я им не дамся, черт меня побери совсем! А перед тем — уложу сколько смогу. «

Решение принято — надо его исполнить. Жеан не растерялся ни на мгновение. Взгляд его упал на лестницу эшафота. Прыжок — и он на ней; другой — он уже наверху. Жеан грозно улыбнулся. Теперь уже точно — в последний путь он отправится не один! И в самом деле: эшафот был высок, залезть на него не так-то просто. Подниматься по лестнице, а лестница узкая — даже по двое в ряд не пройти.

Жеан стоял на верхней ступеньке, как на параде: пятки вместе, носки врозь, грудь вперед, взгляд бодрый, шпага острием к носку — и, пылая отвагой, поджидал врагов.

Круг тем временем все сужался. Солдаты находились в нескольких шагах от старого эшафота, Кончини, Роктай и офицер — впереди, у самой стены. Соединиться с людьми Сюлли — вот какой совет передал через Роктая Парфе Гулар. Кончини пошел на это.

Флорентиец посмотрел на Жеана и свирепо усмехнулся:

— Этот подлец знает, что его ждет: смотрите, сам залез на виселицу. Только палача не хватает.

Пощечиной прозвучал ответ Жеана:

— Уж не хочешь ли его заменить? Как раз твое дело! Да нет, это был бы позор палачу — состоять с тобой в одной гильдии.

Кончини со скрежетом зубов обернулся к офицеру — пора!

Тот немедленно подошел к лестнице и повелительно прокричал:

— Именем короля, сдавайтесь!

— Берите, коли можете! — усмехнулся Жеан.

— Сопротивление бесполезно, сударь, вы же видите. Вашу шпагу!

— Вынешь у себя из брюха! — звонко прокричал юноша.

Офицер пожал плечами и невозмутимо произнес:

— Как угодно.

Обернулся к солдатам и приказал:

— Взять его!

Солдаты и бретеры бросились вместе на приступ.

Жеан выпрямился, поднял шпагу над головой и прогремел:

— В бой, Жеан Храбрый!

Враги бросились по лестнице, пихая друг друга; задние напирали на передних. Жеан подпустил их на расстояние укола рапирой — и та засверкала, как молния.

Крики, хрип, вой, проклятья… Глухо падают с высоты тела… Паника, бегство…

У стены эшафота остались четыре бездыханных тела. Солдаты — некоторые были ранены — в ужасе столпились под лестницей и не решались подниматься по ней.

А Жеан Храбрый, с воздетой кверху шпагой, без единой царапины, сияющий, победоносный, казавшийся огромным, возвышался на памятнике человеческой низости, превратившемся для него в пьедестал почета… И вновь звонко, как полковая труба, вознес он свой боевой клич:

— В бой, Жеан Храбрый! Смелей!

Второй приступ был хладнокровнее, методичнее, решительнее; разъяренные нападавшие решились на этот раз не схватить, а убить отважного разбойника. Жеан опять подпустил их поближе и начал сражение: нападал, колол, рубил… Снова крики, стоны, ругательства, предсмертные хрипы. Снова поспешное бегство.

Никто так и не ступил на площадку! Внизу в луже крови лежали уже девять мертвых тел. Меж тем не прошло и минуты… И ропот разъяренного, ошеломленного войска перекрывался кличем битвы, победы и смерти:

— В бой, Жеан Храбрый!

— Дьявол! — воскликнул озадаченный офицер. — Ну и молодец — прямо бешеный!

Кончини, пожав плечами, пробурчал:

— Я вас предупреждал!

— Кто ж мог подумать! Какой удар, черт побери! Глазом не успели моргнуть — уже девятеро убитых и тяжело раненных! А он — глядите — целехонек!

В этот миг на площадь ворвались два эскадрона всадников -пятьдесят королевских конников с двумя офицерами, а проводниками при них — Эйно и Лонваль.

Офицеры, Лонваль и Эйно, спешившись, подошли к Кончини -при нем собралось что-то вроде штаба из шести человек. Дежурный офицер, который чином был ниже кавалерийского капитана, с охотой сдал команду ему и тем снял с себя ответственность.

Жеан перевел дух, не выпуская из виду врагов. Затем огляделся — и вдруг, нагнувшись, принялся возиться с чем-то у подножия одного из столбов…

— Жаль его, — вздохнул капитан, — храбрый рубака! Но королю сопротивляться нельзя.

И новый начальник отдал распоряжения. Десять человек встали под лестницей, еще по десятку — с двух сторон от эшафота. Жеан, усмехаясь, глядел вниз. Почему-то он отошел от лестницы и стоял теперь прямо посередине площадки.

Капитан поднял руку и скомандовал:

— Марш!

Поспешно, но без излишней торопливости, люди пошли на приступ. Одни осторожно поднимались по лесенке со шпагами наперевес, другие пытались залезть на эшафот сбоку.

Жеан долго не двигался с места. Вдруг он воскликнул:

— Смелее, Жеан Храбрый!

Стремительно нагнувшись, он поднял с площадки нечто огромное и бросил его в ряды тех, кто штурмовал лестницу. Так он нагибался и разгибался четырежды. И каждый раз вниз, на головы осаждавших, летел кошмарный снаряд — гигантская каменная глыба. В другое время Жеан такую и не поднял бы.

Подняться на эшафот не удалось никому! Со всех сторон раздавались крики бешенства, боли, предсмертные хрипы и стоны… Но все перекрывал ужасающий клич:

— В бой, Жеан Храбрый!

И вот внезапно, когда в рядах нападавших царил полный разброд, откуда-то снизу послышались голоса — словно заговорили сами земные глубины, вторя звонкому юному голосу наверху:

— Смелее, Жеан Храбрый! В бой!

Вдруг распахнулась дверь — и три странные существа, три оборванные, разутые, растрепанные и отвратительные создания, три фантастические кошмарные призрака разом вылетели из-под эшафота с рапирами в руках. Они кололи, рубили, орали во все горло грозный боевой клич, сеяли смерть и ужас среди осаждавших… Те в панике отступили.