— Ко-ко-ко-ко-ко-ко-ко!
Что на курином языке, как известно, означает:
— Я яичко снесла!
Глава 43
ХРАБРЕЦЫ МЕНЯЮТ ЖИЛЬЕ
Дело было в пятницу. Жеан Храбрый прятался в доме Перетты уже с неделю. Что он там делал, мы скоро узнаем.
По улице шли три бродяги — тощие, грязные, худые, как скелеты, все в лохмотьях, борода висит клочьями — поди признай, кто такие.
А были это Эскаргас, Каркань и Гренгай. С тех пор, как они славно пообедали у Колин Коль, прошло больше двух недель. Как они жили все это время? Что за вопрос! Вы бы лучше спросили — как живы остались, как не умерли с голоду! Прочную одежду и новые сапоги они продали, а взамен, не думая жаловаться, натянули чьи-то отрепья и давно брошенную обувь. На Каркане был старый рваный камзол — тот самый, в который он спрятал футляр, найденный у Колин.
Не продали друзья только свои добрые рапиры. За одежду бретеры выручили жалкие су — на них кое-как и прокормились несколько дней. Ну, а теперь денег у них не оставалось… что делать какому богу молиться, увидят ли они еще хоть раз в жизни накрытый к обеду стол — ничего неизвестно.
В эту пятницу прошла неделя, как их выгнали из дому, и два дня, как они в последний раз хоть что-то ели.
Обратите внимание: ведь они могли бы заняться старым ремеслом. Кто-кто, а они-то умели средь бела дня обобрать до нитки неосторожного прохожего! Но об этом и речи не было: они дали слово, а слово свято… Каркань до сих пор простить себе не мог того, как не сдержался он тогда у Бригитты.
Могли бы они пойти к Перетте — та с радостью приняла бы их. Но Гренгаю легче было бы заколоть себя шпагой.
Можно было, наконец, обратиться к Жеану — уж он бы их наверняка выручил. Но разве можно показаться на глаза командиру в таком виде? Нет, лучше умереть!
В отчаянии вышли они из города и молча, медленно двинулись куда глаза глядят. С трудом поднимались они на Монмартрский холм — не той дорогой, что проходит мимо дверей аббатства, а той, что идет мимо монастырского птичника к колодцу.
Почему именно по ней? А они и сами не знали. Просто так получилось.
Приятели вышли на знакомую нам маленькую площадь, увидели разрушенное строение, замерли и в страхе переглянулись.
Это строение было не что иное, как монастырский эшафот. Перед сооружениями такого рода друзья наши, как мы уже знаем, испытывали неодолимый ужас.
Но на эшафоте давно уже никого не казнили; квадратное камерное сооружение, как вы помните, пребывало в довольно скверном состоянии. Прямо на дорогу выходила маленькая дверца. Слева, то есть со стороны монастырского птичника, наверх вела очень узкая и крутая лестница без перил. Наверху торчали три полусгнивших столба.
На этих столбах и вешали прежде преступников, осужденных скорым и правым судом госпожи аббатисы. Она и сейчас имела право решать все уголовные и гражданские дела в округе, однако уже много лет своим феодальным правом аббатство не пользовалось.
Итак, наткнувшись на столь зловещее сооружение, Каркань, Эскаргас и Гренгай остановились и загрустили. В этот миг из-под забора птичника вылезла курица, с кудахтаньем направилась к эшафоту и пропала под ним.
— Ты гляди! — воскликнул Эскаргас. — Курочка!
— А вот еще!
— Вот нам и еда!
Что тут говорить? Все и так понятно. Куда девался страх? Одним прыжком все трое оказались у двери. Закрыта! Дернули — крепкая, черт побери! Вражья сила!.. Как же войти?.. А, вот оно — лестница! Два прыжка — и они уже наверху.
Ура! Крыша дырявая!.. Пошуруй-ка получше! Ну, что?.. Порядок, лезем!.. Вон они, под самой виселицей… Дуры, дуры — сами не понимают, куда их занесло!
Три торжествующих вопля. Куры в ужасе кудахчут, хлопают крыльями, бросаются наутек… Погоня, снова радостные кличи… Обезумевшие хохлатки кидаются вон, на улицу, но добыча и без того знатная — трем уже свернули шею.
И вновь — крики радости и изумления, смех, слезы, веселая ругань… Что случилось?
Очень просто: вдоль стен устроено полтора десятка гнезд, и в каждом — десятка два яиц. Хватит недели на две!
Наши бедолаги умирали с голоду. Не задумываясь, они схватили эту самим Провидением посланную провизию — каждый по дюжине яиц.
— Хоть червячка заморим! — сказал Эскаргас.
— Свежие совсем, — заметил Каркань.
— Вот вовремя-то! Вот удача, черт побери! — радовался Гренгай.
Все трое расхохотались. Пропади все пропадом! Теперь они точно с голоду не умрут — по крайней мере, еще не сейчас. И к ним сразу же воротились веселье и беззаботность. Друзья даже закапризничали.
— Слушайте, — сказал Гренгай, — разве можно питаться одними сырыми яйцами?
— И вправду нельзя…
— Что же делать?
— А с курами как быть? Их не выпьешь, как яйца, черт их всех возьми!
Дело было серьезное — как тут не задуматься… Они и задумались.
— Понял! — вскричал наконец Гренгай, стукнув себя кулаком по лбу. — Надо просто дойти до бывшего дома господина Жеана и принести оттуда котелок со сковородкой. Останемся здесь жить. Согласны?
— Здорово! Сейчас лето, жара — а тут прохладно.
— И никто нас тут не найдет — уж это верно.
— Никто. Да я вам больше скажу! Тут и за жилье платить не надо, и хозяин не придирается, и соседи не беспокоят… Решено! Так кто идет за сковородкой?
— Давайте я схожу, — предложил Каркань.
Услужить Каркань был всегда готов, но соображал он туговато, поэтому добавил:
— Сковородки — это хорошо, да нам ведь жарить не на чем — вот если бы масла или хотя бы сала кусок. А у нас даже хлеба нет.
Эскаркас с Гренгаем рассмеялись.
— Вот тебе масло, — показал Гренгай на кучу яиц.
— А вон хлеб. — И Эскаргас показал на другую кучу.
Гренгай взял курицу за лапки и помахал у товарища прямо перед носом:
— А это наше вино!
Каркань уставился на него, вытаращив глаза.
— Что-то я не понял… — насилу выговорил он.
— Не понял — не надо. Иди себе пока, а как вернешься — у нас уже все будет готово к обеду.
Что ж — Каркань не всегда понимал своего (как он надеялся) будущего зятя, но всегда доверял ему. Он и пошел себе, как ему было любезно приказано.
Едва он скрылся за поворотом, Гренгай с Эскаргасом взяли несколько дюжин яиц, одну из задушенных кур и тоже выбрались наружу.
Через полчаса они вернулись без курицы и без яиц. Зато у них теперь были: во-первых, большой кусок масла, во-вторых, здоровый шмат сала, в-третьих, кувшинчик вина пинт на пять, в-четвертых, много свежего хлеба. Как видим, они с выгодой выменяли товар!
Карканю путь лежал неблизкий. Пока он не вернулся, его товарищи принялись осматривать свои владения.
Помещение это служило прежде не то мастерской, не то сараем. Там валялось множество хлама, но лежали и кое-какие полезные вещи: ящик с гвоздями, большая пила, железный лом и еще много всякой всячины. Все было пыльное, ржавое, так что сразу было видно: сюда уже давно никто не заглядывал — пожалуй что много лет.
Осмотрев помещение, друзья сложили в углу очаг из камней, набросали внутрь стружки и положили дров. Как только Каркань принесет сковородки, сразу можно будет затопить.
Гренгай изучил и дверь помещения. Она была еще очень прочная, с крепким замком и огромным засовом. Он взял лом, хорошенько размахнулся и в несколько ударов сбил замок. Засов и один задержит любого незваного гостя. Да и какие тут гости? Зловещее сооружение всем внушало трепетный страх — даже отчаянные храбрецы из суеверия не решались к нему приближаться.
Два приятеля все приготовили и уселись на бревна.
Прямо перед Гренгаем в земле была ямка — видимо, куры прокопали. Он разговаривал с Эскаргасом, машинально ковыряя в этой ямке концом рапиры, и вдруг воскликнул:
— А ну, постой-ка!
Присев» на корточки, Гренгай руками разбросал землю в стороны — и показалось большое железное кольцо.
— Где кольцо — там и крышка, — сказал он Эскаргасу. — А под крышкой что-то должно непременно быть — вот только что?
