Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Только после того как страна в том виде, в каком мы ее видели еще в 50-х годах, перестала существовать, после того как ее хозяйственный и нравственный фундамент были разрушены, надобность в аппарате разрушения – опричнине отпала. Как сообщал литовец Филон Кмита в ноябре 1572 года: «Великий князь с землею своею умирил и опричнину зламал…»[979] Фактически Грозный заключил перемирие с Россией и распустил войско, созданное для войны с земцами. В этом же году прекращается строительство вологодской крепости, государева двора на Торговой стороне Новгорода, прекращаются переговоры о предоставлении политического убежища в Англии. Война закончена!

Но во что превратилась Русь за эти страшные годы! До новгородского похода целенаправленному разорению подверглись лишь некоторые особо «провинившиеся» перед царем области. В мае 1569 года в вотчинах Старицкого Успенского монастыря, расположенных в Тверском уезде, пустовало треть деревень, а в Кашинском и Старицком – до половины[980]. Немудрено, ведь Старица после расправы над князем Владимиром Андреевичем на время превратилась в эпицентр опричного террора.

В течение полутора лет – с января 1570 по май 1571-го – опричным отрядам Грозного и орде Девлет-Гирея удалось опустошить большую часть России. От погрома уцелело лишь беспокойное колонизируемое Поволжье. Даже далекое Поморье не избежало общей печальной участи. Так после появления здесь отряда опричника Басарги множество дворов в Поморье совершенно запустело[981]. В центральной части страны, казалось, меньше должны были пострадать владимиро-суздальские и ярославские земли. Однако Джильс Флетчер видел «многие деревни и города в полмили или в целую милю длины совершенно пустые, народ весь разбежался по другим местам от дурного с ним обращения и насилия. Так по дороге к Москве, между Вологдой и Ярославлем, встречается по крайней мере до пятидесяти деревень, иные в полмили, а иные в целую милю длины, совершенно оставленные, так что в них нет ни одного жителя. То же можно видеть и во всех других частях государства»[982].

По подсчетам С.Ф. Платонова, в Московском уезде служилые люди оставили впусте почти две трети от общего количества пашни, каким могли бы владеть[983]. Однако последние исследования демонстрируют еще более удручающую картину. По подсчетам Е.И. Колычевой, общий процент запустения в помещичьих хозяйствах Московского уезда достиг 98, 2%. «Есть основания считать, что в 70-х гг. в Московском уезде поместное хозяйство как система перестало существовать», – заключает исследовательница[984].

Запустение коснулось и земель привилегированного Волоцкого монастыря, крестьяне которого «изнемогают от всяких государевых податей, потаму што платят з живущего и за пусты»[985]. Что же говорить о тех местностях, где гостевал царь Иван и его подручные. На землях Краснохолмского монастыря (тверской Бежецкий Верх) к 1575 году было 5740 пустых вытей, тогда как в 1564 году их не было вовсе[986]. «Царь учинил опричнину и оттого бысть запустение велие Русской земли», – заключает псковский летописец[987]. Но и после отмены опричнины кризисные явления нарастали. Если в 1572/73 году в имении Рязанского Богословского монастыря пустые дворы составляли 32%, то в 1574/75 году этот показатель составил 80%. К июлю 1584 года во владениях Симонова монастыря, расположенных в 14 уездах, пустовало свыше 90% посевных площадей[988]. К общественным потрясениям добавились природные. «Рожь обратилась травою мялицею», «бысть глад великий», – сообщают летописи. Наибольший урон меженина и мор нанесли в центральной полосе государства. Неудивительно, что в 70 – 71-х годах резко возросли цены на хлеб, неуклонно снижавшиеся с начала 60-х годов[989]. Зарастающие поля, опустевшие деревни, заколоченные церкви – эта картина типична для постопричной России.

Революция пожирает своих детей

Опричнину сменила антиопричнина. Такое определение действиям Грозного в середине 70-х годов дает А.А. Зимин[990]. Жертвы новых масштабных казней летом – осенью 1575 года преимущественно принадлежали к числу опричников. В этом же году волею царя Ивана Васильевича государем Всея Руси был поставлен крещеный татарский князь Симеон. Это была тоже своего рода антиопричнина, а точнее, пародия на опричнину. Трагедия повторялась как фарс. Вновь «централизатор» Грозный разделил страну на две части, и вновь к своим владениям он применил термин «удел». Вновь эксперимент Ивана TV ознаменовался «перебором людишек» и разорением городов и весей.

Ивана Васильевича недолго, примерно год, занимала его новая потеха. Со временем поводов для веселья и розыгрышей становилось все меньше. Ливонская война, несмотря на отдельные успехи, окончательно оборачивалась для России поражением. К внешнеполитическим провалам добавилась семейная трагедия, поставившая под вопрос будущее династии. 9 ноября 1581 года Грозный совершил убийство царевича Ивана. Новым наследником стал Федор, другой сын Анастасии Романовой. Современники дружно отмечали неспособность будущего монарха к государственному правлению. Публицисты Смутного времени писали, что Федор «не радея о земном царствии мимоходящем, всегда искал непреходящее» и «ни о чем имел попечения, кроме душевного спасения». Иностранцы – Л. Сапега, П. Петрей, Дж. Флетчер – прямо намекали на его слабоумие.

Последнее время наблюдаются попытки пересмотреть этот традиционный взгляд. В частности, Л. Е. Морозова ставит себе целью доказать, что эти характеристики необъективны; по ее мнению, иностранцы попросту чернили личность Федора, так как представляли государства, враждебные России[991]. Но почему же в таком случае иноземные наблюдатели не подвергали сомнению умственные способности отца Федора Иоанновича, его деда и прадеда, таких русских государственных деятелей, как Адашев, Висковатый, Годунов, братья Щзлкаловы, а напротив, возносили хвалу уму и таланту этих исторических деятелей? Да и не все иностранцы уничижительно отзывались о последнем Рюриковиче. Так, участвовавший в интервенции против России поляк Николай Мархоцкий сообщает, разумеется с чужих слов, следующее: «Федор был очень тихим и набожным, находя больше отрады в церковных делах, чем в государственных»[992].

Как бы то ни было, не приходится сомневаться в том, что Федор Иванович не собирался брать в свои руки дела управления. По нежеланию либо по неспособности – не так уж и важно. В подобных обстоятельствах огромное значение приобретали люди, имевшие влияние на будущего государя. Такими людьми были Борис и Ирина Годуновы. Борис Федорович Годунов, происходивший из рода костромских вотчинников средней руки, родился в 1552 году. Началу его придворной карьере способствовал дядя Дмитрий Васильевич Годунов, занимавший должность постельничего. Постельничий помимо прочего ведал охраной царских покоев, что в тревожные опричные времена приобретало особое значение[993]. Юноша начинал в свите царевича Ивана Ивановича под начальством Василия Петровича Яковлева-Захарьина. Таким образом, первые шаги Годунова при дворе напоминают путь Алексея Адашева. Оба, кстати, достигнув определенного положения, стали врагами Захарьиных-Юрьевых-Романовых.

вернуться

979

Зимин А.А. Опричнина. С. 245.

вернуться

980

Колычева Е.И. Аграрный строй России XVI века. М., 1987. С. 177.

вернуться

981

Зимин А.А. Опричнина. С. 244.

вернуться

982

Россия XVI века. Воспоминания иностранцев. С. 66, 67.

вернуться

983

Платонов С.Ф. Иван Грозный. С. 91.

вернуться

984

Колычева Е.И. Аграрный строй России XVI века. С. 183.

вернуться

985

Зимин А.А. Опричнина. С. 245.

вернуться

986

Там же. С. 245.

вернуться

987

Псковские летописи. Вып. 1. М. – Л., 1941. С. 113.

вернуться

988

Колычева Е.И. Аграрный строй России XVI века. С. 182, 183.

вернуться

989

Маньков А.Г. Цены и их движения в Русском государстве в XVI веке. М.-Л., 1951. С. 32.

вернуться

990

Зимин А.А. В канун грозных потрясений: Предпосылки первой Крестьянской войны в России. М., 1986. С. 30.

вернуться

991

Морозова Л.Е. Два царя: Феодор и Борис. М., 2001. С. 11.

вернуться

992

Мархоцкий Н. История Московской войны. М., 2000. С. 24.

вернуться

993

Скрынников Р.Г. Борис Годунов. М., 2003. С. 12.

115
{"b":"30589","o":1}