Рейми с трудом удержался от того, чтобы нырнуть и умчаться прочь со всей возможной скоростью. Осуждение Виртамко было настолько искренним… Рейми как будто дали пощечину.

— Я… Я…

— Убирайся, чтобы я тебя не видел, — взревел Виртамко, хлопая хвостом по плавникам, как будто старался стряхнуть с них что-то мерзкое. — Убирайся, ты… ты… Гибрид! — Он кинулся на Рейми, щелкая зубами…

И, стеная в душе, Рейми развернулся и уплыл.

Он не знал, как долго плыл и даже в каком направлении. Перед его внутренним взором маячила возмущенная физиономия Виртамко, в ушах звучало это ужасное, осуждающее слово. Слово-приговор.

Гибрид.

Он заплакал бы, если бы джанска могли плакать. Гибрид. Потому что Защитник был прав: он такой и есть. Помесь джанска и человека. Продукт надругательства науки над природой.

Монстр.

И он в самом деле осмеливался думать, что Драсни пойдет на союз с ним? Нет, он не просто монстр, он еще и дурак.

— Манта! — окликнули его откуда-то сзади.

Он напрягся, словно споткнувшись на лету. Этот голос. Неужели?..

Нет. Уши и разум, безусловно, обманывают его.

— Манта, постой.

Он повернулся… Если уши и разум обманывают его, то, безусловно, то же самое можно сказать о глазах. Это была Драсни.

— Ветры, ну ты и мчишься, — задыхаясь, сказала она, приблизившись к нему. — Что происходит? Снова люди за облаками вызывают тебя?

— Нет, я… — Рейми замолчал, с трудом проглотив в горле комок. Пора! Он не знал нужных слов, нужных методов, а может, и еще чего-то нужного. Но это был его шанс. Возможно, единственный шанс. — Драсни… послушай, я не знаю, как сказать. Я хочу… Нет, я не осмелюсь. Может, это все ерунда.

— Да? — очень спокойно и мягко спросила она.

Рейми собрался с духом.

— Драсни… Ты… ты… станешь моей женой?

Долгий момент она парила в воздухе практически неподвижно, лишь чуть-чуть волнообразно шевеля плавниками, чтобы удержаться на месте.

— Вот это да! — пробормотала она наконец. — Я не знала, что… — Она глубоко вздохнула. — Я польщена, Манта. Правда, правда. Ты удивительный и ты хороший друг. Мы долго были вместе, и я сильно привязалась к тебе. При других обстоятельствах…

Она замолчала.

— Все правильно. — Рейми почувствовал, как сотни бритвенно острых зубов сивра разрывают ему сердце. — Продолжай.

Она придвинулась поближе и положила свой плавник на его.

— Но дело в том, что я уже дала согласие Пранло стать его супругой.

Рейми отвернулся — чтобы не видеть той, которую так страстно желал, чтобы не чувствовать мучительно ласкового прикосновения.

— Конечно, — с трудом выдавил он. — Я должен был догадаться. Мои поздравления или что в таких случаях положено говорить.

— Мне очень жаль, Манта, — нежно сказала Драсни, и ему послышался в ее голосе отклик собственной боли. — В самом деле. — Она снова придвинулась к нему и погладила его плавником.

Призрачные сивра уже прогрызли себе путь сквозь его сердце, и внезапно что-то внутри у него взорвалось.

— Не прикасайся ко мне! — Он с силой хлопнул ее плавником. — Ты счастлива. Чудесно, будь счастлива. Но будь счастлива где-нибудь подальше от меня.

— Пожалуйста, Манта, не делай этого, — умоляюще сказала она. — Если бы существовал другой способ…

— Но его нет, правда? — прорычал он. Боль, теперь явственно ощутимая в ее голосе, удваивала его собственную. Плевать он хотел на боль, и на ту, которая раздирала его сердце, и на боль Драсни. — Уходи. Уходи и будь счастлива с Пранло.

— Манта…

— Я сказал «уходи»! — прогрохотал он и сердито посмотрел на нее. — Я не хочу больше видеть тебя! Никогда!

На одно короткое мгновение их взгляды встретились. Рейми понимал, что в последний раз видит любимые глаза.

И потом, захлебываясь рыданиями, она развернулась и уплыла во тьму.

Он долго всматривался в том направлении, где она исчезла. Может, еще вернется, шептал ему крохотный лучик надежды. Может, решит, что он тот, кто дорог ее сердцу, и распрощается с Пранло?

Но она не вернулась. И он знал, что этого не произойдет.

В конце концов он заставил себя очнуться. Ночь на Юпитере продолжается недолго, и вскоре все проснутся и возобновят свою деятельность.

Но он будет уже далеко, когда это произойдет.

Он нырнул и ушел на глубину, не останавливаясь почти до самого нижнего края Уровня Четыре, дальше которого опускаться ему было физически невозможно. Развернулся влево и устремился на север. Он знал, что большинство джанска придерживаются зоны экватора, предпочитая перемещаться вместе с ветрами. За пределами этого относительно узкого пояса оставалась огромная и, по-видимому, практически неисследованная территория. Хватит места, чтобы затеряться.

И эта ночь не прошла для него зря. По крайней мере, теперь он точно понимал, что он такое и как его воспринимают. И это заставило его по-новому расставить свои жизненные приоритеты.

Пусть Гессе и Фарадей готовят свои лабораторные столы. Потому что так или иначе, но он добудет им звездолет.

И в Глубину всех джанска! Всех!

Защитник был очень большой, почти вдвое длиннее Рейми, с такой бугристой, покрытой шрамами кожей, что в нем с трудом можно было распознать джанска. Ясное дело, за свою долгую жизнь он выдержал множество сражений.

И если Рейми не поторопится, то окажется следующим объектом нападения.

— Я задал тебе вопрос, Производитель, — угрожающе пророкотал Защитник. — Что, во имя грязных пакра, ты делаешь на моей делянке дрокмура?

— Прошу прощения, Защитник, — ответил Рейми, силясь сдержать дрожь в голосе.

Дрожал он не столько от страха — хотя и от страха тоже, — сколько просто от голода. Вот уже четыре дня ему не удавалось найти никакой еды, и все тело реагировало на это мелкой дрожью.

И естественно, когда наконец он нашел еду, то вместе с ней нашел и выжившего из ума Защитника, вообразившего, что она принадлежит только ему.

Что шло явно вразрез с законами. Но здесь, в нескольких неделях пути на север от экватора — центра власти и культуры джанска, — законам, видимо, следовали только тогда, когда считали удобным.

— Ну? — прогрохотал Защитник. — Чего молчишь?

— Я очень голоден, сэр, — ответил Рейми, дрожа еще сильнее.

Просто от голода, но Защитник, конечно, принял это за проявление страха.

И с какой стати он должен делиться своим драгоценным дрокмуром с каким-то жалким Производителем, трясущимся от страха перед ним?

По-видимому, Защитник не счел эту причину достаточно убедительной.

— Тогда иди и найди себе еду, — проворчал он. — Только где-нибудь в другом месте. А теперь убирайся, если не хочешь влипнуть в такие неприятности, что тебе станет не до еды.

Рейми с тоской вспомнил о днях, когда его повсюду сопровождал Тигралло. Или даже Виртамко. Если бы и сейчас у него был собственный Защитник…

Но его не было. И дальнейший спор не имел смысла. Рейми со вздохом перевернулся и медленно поплыл прочь.

Ладно, твердо сказал он себе. Просто не повезло, вот и все. Просто немного не повезло.

Но бодрости от этих уговоров не прибавилось. Главным образом потому, что в последнее время, казалось, вся его жизнь состояла из сплошного невезения.

Так было не всегда. Первый месяц прошел вполне сносно, правда, после того, как он более-менее привык к уединению. Ему пришлось одержать победу над несколькими хищниками, а от других удрать, и теперь на различных частях тела и плавниках появились новые выступы, скрывающие небольшого вуука и двух сивра. Но еды хватало, и время от времени попадались другие джанска, с которыми можно было поболтать, когда одиночество делалось непереносимым. Эти товарищеские взаимоотношения, пусть даже поверхностные и кратковременные, стали основной причиной того, что он отказался от своего первоначального намерения полностью покинуть территорию джанска.