– Да уж. И что-то его слишком часто здесь упоминают. Ладно, об этом позже. Как у тебя дела?

– В порядке, – Мердок опять лег. – Лайэна Роудс прибудет через пятнадцать минут. Тогда и набросаем список группы.

– В таком случае я еще успею принять душ. – Лейт исчез в ванной комнате, прихватив с собой cурикен.

Кейн поерзал на стуле, все еще чувствуя неприятный осадок после сегодняшнего фарса, свидетелем которого ему пришлось быть. С самого рассвета Лейт с Мердоком вызывали по одному всех руководителей Радикса и детально объясняли им их «задачу» в предстоящем налете на тюрьму Цербер.

На первый взгляд, вполне логичный и приемлемый план был выдуман Лейтом лишь для того, чтобы агенты СБ не догадались о предстоящей встрече спецназовцев с Лайэной Роудс.

«Интересно, – подумал Кейн, – какого цвета сделался бы Тримейн, узнай он, на что Лейт расходует силы и время Радикса?» План тюрьмы все еще лежал на столе, но Кейн уже не мог на нем сосредоточиться, новость из Милара все-таки потрясла его. И самым неприятным было навязчивое предчувствие, что Йенсен мертв. Безусловно, его изо всех сил старались взять живым, чтобы выколотить информацию о целях спецназовцев. И, если Йенсен все же остался жив, колли ради этого не остановятся ни перед чем.

– Еще не все потеряно, – послышался рядом тихий голос.

Кейн испуганно обернулся. На него с пониманием смотрел Мердок, непонятно как разгадав ход его мыслей.

– Там Скайлер и Ноук. Если Йенсен жив, они вытащат его.

– Будем надеяться, – пробормотал Кейн.

«Возможно, и вытащат, – подумал он, – а может, увязнут вместе с ним».

– Жив?! – Гарвей не верил своим ушам.

Префект Апостолерис выглядел чрезвычайно довольным.

– Да. Он стоил нам пятнадцати человек и целой груды дорогостоящего оборудования, но, я считаю, все окупится.

Полковник Экинс положил телефонную трубку.

– Из госпиталя сообщили, что он достаточно крепок для перевода в тюремную камеру СБ.

Префект удовлетворенно кивнул.

– Гарвей, собирайтесь. Мы с вами отправляемся в Милар для допроса.

– Прямо сейчас? – Гарвей чувствовал, что в душе не очень-то жаждет этой встречи. – Я рассчитывал к полудню прибыть в Цербер. Вы же сами просили меня помочь с приемом заключенных.

Апостолерис небрежно махнул рукой.

– Острой нужды в этом нет. Мои люди сообщают, что Лейт вряд ли предпримет вылазку в ближайшие двадцать пять часов. Я приказал начать переброску раньше, и к полудню все ветераны уже будут упрятаны на глубине пятидесяти метров.

Звучало это довольно убедительно, и все же Гарвей колебался.

– Префект, ваши агенты однажды уже допустили просчет в оценке намерений Лейта. Мне кажется, сейчас я буду более полезен в Цербере…

– Вы хорошо знаете Йенсена, – вкрадчивый тон Апостолериса давал понять, что он не собирается менять решение. – Вам известна обстановка, в которой он жил последние тридцать лет. И, я надеюсь, вы понимаете, как важно ваше присутствие на допросе.

Гарвей чувствовал себя крайне неуютно под пристальным взглядом крысиных глаз Апостолериса.

– Да, сэр. Но, может быть, вы прикажете доставить Йенсена в Караланд?

– не сдавался он. – Тогда я смогу оказать помощь и на допросе, и в подготовке тюрьмы.

Префект покачал головой.

– Лучше держать его подальше от Лейта. Если этот безумец решит его освободить, ему придется расколоть силы. В Милар уже прибыли двое его головорезов, и пока они там, нам здесь будет спокойнее. А в Миларе о них позаботятся.

– Двое спецназовцев – это уже немало, – осторожно заметил Гарвей. А он знал, на что способна пара спецназовцев.

– Никакого риска. С ними один из наших людей, – Апостолерис отвернулся, давая понять, что тема исчерпана. – Экинс, с этого момента вы отвечаете за переброс заключенных. Обеспечьте надлежащую охрану Хенслоу, на случай, если Лейт все же попытается в последний момент что-нибудь предпринять.

С довольным видом Апостолерис поднялся с кресла и снова обратился к Гарвею: – Пойдемте, коллега. Неудобно заставлять коммандо Йенсена ждать.

Гарвей молча встал и последовал за Апостолерисом, однако дурные предчувствия не оставляли его.

Подготовка тюрьмы Цербер была уже полностью завершена к приему заключенных, и комендант Курт Эрхардт с приятным чувством выполненного долга осматривал центральный пульт управления. Сообщение о переносе сроков переброски пришло всего час, назад, но команда Эрхардта, как всегда, оказалась на высоте. Свежие боевые расчеты уже заступили на вахту в орудийных башнях, освобождено необходимое количество «самых лучших» камер и, на случай непредвиденных обстоятельств, приведена в боевую готовность дополнительная смена охраны. Несколько минут назад из Караланда вылетели два военно-транспортных катера и уже через полчаса приступят к патрулированию с воздуха. Так что, попав в его, Эрхардта, тюрьму, престарелые герои космоса не денутся уже никуда. Он с кем угодно готов был биться об заклад, что любого нарушителя – будь то хоть «черный воротник», хоть сам дьявол – ждет здесь полнейшая неудача.

– Комендант? – прервал его приятные размышления диспетчер, сидевший у пульта связи. – Приближается аэрокар без опознавательных знаков, но пилот утверждает, что они прибыли по особому заданию СБ, и требует разрешения на посадку.

«Хитрость? Ха, не на того напали!» – Эрхардт схватил с пульта микрофон и настроил его на внешнюю частоту.

– Говорит комендант Эрхардт. Изложите суть вашего прибытия.

– Срочно, секретно, – последовал ответ. – Могу сообщить только вам лично.

Диспетчер включил экран, и Эрхардт увидел изображение моложавого мужчины в гражданской одежде с суровым выражением лица.

– Вы имеете идентификационный код? – спросил комендант, стараясь говорить как можно более небрежно.

Лицо пилота исчезло, и изображение сместилось в салон, где в одном из кресел сидела женщина.

– Агент Рени Лукас, – сказала она. – Нахожусь в непосредственном подчинении префекта Апостолериса. Предварительный устный код: Январь, Орбитальный, Альтаир. Основной код получите секундой позже.

Эрхардт шумно выдохнул и откинулся на спинку кресла. Где-то в глубине души он все-таки надеялся, что события уже начали разворачиваться и этот аэрокар первый посланник Радикса. «Остынь, – с укоризной сказал он сам себе. – В твои-то годы и так рваться в драку». Предварительный устный код, равно как и электронный голографический, который сейчас принимал коммуникационный лазер, полностью соответствовали личному шифру Апостолериса, который он сообщил час назад. С другой стороны, прибытие специального агента все же означало, что какие-то важные события уже происходят.

Отдав приказ разрешить посадку, комендант поспешил к выходу, дабы лично встретить важную гостью.

Центральный пульт управления располагался на самом нижнем подземном этаже Цербера, и, когда Эрхардт поднялся наверх, аэрокар уже приземлился на тюремном дворе. Агент Лукас в сопровождении пилота и еще одного молодого человека быстрым шагом направлялась к зданию.

Эрхардт, наблюдая их приближение, все же испытывал смутную тревогу.

Он прекрасно отдавал себе отчет, что лазерную систему связи прослушать невозможно. «Черт побери, да просто немыслимо!» – пытался он успокоить собственную подозрительность. Кроме того, можно было с уверенностью сказать, что Лукас и ее спутники, в отличие от прибывших с Плинри спецназовцев, довольно длительное время принимают нормальную дозу идунина.

Но что-то в их внешнем облике все же настораживало старого вояку.

Может, походка…

Комендант подошел к капитану охраны, стоявшему у массивных ворот здания.

– Когда они войдут – проведите полную проверку на наличие оружия любого вида. Если ничего не обнаружите, мужчин доставьте в приемную и пропустите их документы через идентификатор.

– Они могут не иметь при себе удостоверений, – заметил капитан.