Дверь домика-будки открылась, на порог вышел средних лет мужчина в шортах и майке. Безоружен. В одной руке держит зажигалку, в другой сигарету. Прикуривает. Пора!

Броском преодолеваю расстояние, отделяющее меня от охранника. Налетаю на него корпусом, выполняю классическую аси-рау – нижнюю подсечку, которую знатоки привыкли называть «железной метлой». Охранник падает в дорожную пыль, а я перемещаюсь внутрь домишки-форпоста. В помещении еще один тип среднего возраста. Сидит на узкой кушетке рядом со столом. На столе два пистолета-автомата типа «узи», бинокль и телефонный аппарат. Охранник вскакивает мне навстречу, я несильно бью его ладонью в грудь, усаживаю обратно на диван. Хватаю со стола «узи», целюсь точно в лоб разине. Первый охранник зашевелился в пыли, неловко встал на ноги. Беру со стола свободной рукой второй «узи», направляю ствол в сторону мужика на улице, отдаю короткую недвусмысленную команду:

– Быстро вошел внутрь и сел рядом с напарником! Исполнять! Стреляю без предупреждения!

Входит. Садится на кушетку. Весь в пыли. Лицо сковала гримаса ужаса, на лбу растет огромная шишка.

– Быстро, не задумываясь, отвечайте на мои вопросы. Секунда промедления, и я стреляю! Ясно?

Оба понятливо кивнули.

– Мурзик здесь?

Опять утвердительные кивки.

– Сколько у него людей?

Никакого движения, сидят и смотрят, глазами хлопают.

– Я задал вопрос! Быстро отвечать! Сколько у него людей?

– Один он, – хрипло выдавил из себя запачканный песком охранник.

– И не весь… – зло прошептал ушибленный в грудь.

– Не понял, как это «не весь»?

– Голову его, отрезанную, Самсон час назад привез…

– Я могу отсюда связаться с Самсоном?

– Да, по телефону.

– Подробнее!

– Цифру «два» нужно набрать…

– Быстро закрыли глаза! Оба! Кто будет подсматривать, сразу получит пулю! Ясно?

Им ясно. Зажмурились, сидят смирно, послушно. Кладу на стол одну из израильских трещоток, освободившейся рукой снимаю телефонную трубку, набираю двойку. Длинные гудки, потом знакомый голос:

– Слушаю!

– Самсон, ты?

– Кто говорит?

– Стальной на проводе. Помнишь, сегодня утром я уехал вместе с Папой?

– Где Папа?! Если с ним что-нибудь случилось, я тебя, мразь…

– Не пугай! Выходи на дорогу – и увидишь Папу. Только не один выходи, а вместе с тем, что осталось от Мурзика, усек?

Я вырвал витой провод из телефонного аппарата, осиротевшей трубкой стукнул сначала одного, потом другого охранника по темени. Пусть полежат немного в беспамятстве, и мне, и им спокойнее. Прихватив со стола бинокль, я выскочил на улицу и стремглав помчался в сторону леса. Через десять секунд, двадцать ударов сердца, упал в траву и оставшееся расстояние до опушки преодолел ползком.

Папа послушно ждал меня там, где было ведено. Лежал пузом на травке, разглядывал свои владения. Меня заметил издалека, занервничал, заерзал…

– Ну, что там?

– Не гони лошадей. Папа! У нас теперь есть автомат и бинокль. Живем!

– В поселке Мурзик, да?! Мурзик? Ну, скажи!

– Не психуй. Вот, возьми бинокль и внимательно смотри на дорогу. Что видишь?

– Вижу Самсона. Вышел за ворота, остановился… У него что-то в руках, не разгляжу…

– Поправь резкость.

– Ага… Теперь вижу! У него в руках голова… Голова Мурзика!!!

Папа отшвырнул прочь бинокль, вскочил на ноги и побежал. Он вприпрыжку мчался вниз по склону, смешно размахивая руками.

Самсон заметил бегущую фигурку, узнал хозяина и, как верный пес, бросился ему навстречу. Правой пятерней Самсон держал за волосы человеческую голову и на бегу размахивал ею, будто сигнальным флагом.

Они встретились посередине поля. Самсон попытался поймать Папу в свои медвежьи объятия, но мафиози грубо оттолкнул его, потянулся ручонками к голове Мурзика, схватил ее и жадно поцеловал в синие губы.

– Как я рад, Мурзик, видеть твою отрезанную башку! – орал Папа. – Как я рад! Как я счастлив!!!

– Ну, ты и крут, Стальной! – вынес вердикт Самсон, после того как я закончил краткий пересказ нашей с Папой маленькой одиссеи.

– Не круче тебя, Самсон. Расскажи, не томи, как сам-то сумел разделаться с Мурзиком?

Наша с Самсоном беседа происходила в сауне, в той самой, где Мурзик вставил в Папин медальон радиомаяк. Парилку я уже посетил, в бассейне поплескался и теперь нежился в джакузи, лениво посасывая отменное баварское пиво из зеленой запотевшей бутылки.

Самсон принялся рассказывать. Говорил он долго и путано, постоянно поминая неизвестные мне личности и виртуозно матерясь в кульминационных моментах своего рассказа. В конце концов я окончательно потерял нить повествования, уяснил для себя лишь то, что народу под Папой ходит уйма и весь народ за отца родного готов хоть в огонь, хоть в воду, а те, кто был против, те, которые коварно вынашивали план дворцового переворота, расплатились за свое предательство жизнью, причем умирали они долго и в муках.

– …А башку Мурзику я лично пилой отрезал еще живому, – хвастался Самсон. – Наши смотреть не могли, блевали, а я пилил!

– Молодец, – похвалил я. А что еще я мог сказать?

– Слышь, Стальной, у меня к тебе базар есть. На наши четыре глаза. Секешь момент?

Самсон стал вдруг озабочен и деловит. Смотрел на меня выжидательно и серьезно.

– Говори, слушаю внимательно.

– В общем, так… После сегодняшнего Папа тебя приблизит, войдешь в авторитет, но я ведь тоже башку Мурзику отвинтил, правда?

– Ах вот ты о чем. Не хочешь терять место личного телохранителя?

– Я, Стальной, с Папой уже пять лет…

– Понимаю.

– Я за Папу кому угодно голову откушу!

– Видел, верю.

– Ну так и что?

– Хочешь узнать, как будем делить место у трона? Никак! Я тебя, Самсон, подсиживать не собираюсь. Я человек простой. Была бы крыша над головой да парочка интересных друзей, больше мне ничего не нужно.

Про свои сокровенные чаяния я говорил искренне, от чистого сердца, и Самсон не мог этого не почувствовать.

– Ты человек. Стальной! Уважаю. Давай на брудершафт выпьем!

– Извини, я не гомик. С мужиками не целуюсь.

– Заметано! – Самсон хлопнул в ладоши, крикнул громко: – Девки! На выход!