— Что значит «с другой стороны»? — удивилась миссис Пруст.
— Это значит, пиво отпускают через задние двери, — терпеливо пояснил констебль Пикша, — и, насколько я понял, когда был там, таверну больше никто не зовёт «Королевская Голова».
Тиффани задумчиво нахмурилась.
— А как её теперь называют? «Королевская Шея»?
Констебль Пикша улыбнулся.
— О, я вижу, вы прекрасно воспитанная юная леди, мисс, потому что большинство горожан называют её «Королевская…»
— Я не потерплю непристойностей! — оборвала его миссис Пруст.
«О, неужели? — саркастически подумала Тиффани. — Да у тебя самой вся витрина уставлена розовыми надувными как-их-там, и прочими загадочными штуками, которые я просто не успела рассмотреть. Впрочем, если бы мы все были одинаковыми, наш мир стал бы странным местом, и особенно странным, если бы мы все были такими, как миссис Пруст».
Над головой раздавался шёпот Нак Мак Фиглов, громче всех выступал Вулли Валенок:
— Я ж толковал тебе, я же говорил, посмотри, они там все с другой стороны сгрудились, но нет, ты не слушал, чихал на меня! Я, может, и Валенок, но не тупица есть!
«Королевская Голова» (или какая она там теперь стала часть монаршей анатомии), находилась недалеко от Дома Стражи, но ведьмам пришлось добрую сотню ярдов проталкиваться через плотную толпу, причём большинство составлявших толпу людей держали в руках пивные кружки. К счастью, Тиффани и миссис Пруст были обуты в тяжёлые подбитые гвоздями ботинки, отличный бонус для каждого, кто хочет поскорее проложить себе дорогу в большом скоплении людей. И вот, наконец, они, к собственному облегчению, оказались, как бы это получше выразиться, — хотя Фиглы наверняка не стали бы выражаться получше, а прямо назвали вещи своими именами — около «Королевской Спины». У задней двери, которая теперь выполняла роль парадного входа, сжимая в одной руке пивные кружки, а другой принимая деньги, стоял владелец таверны, мистер Уилкин, который выглядел словно кот, на которого вдруг пролился дождь из мышей.
Время от времени он героически отвлекался от своих важных дел и находил минуту, чтобы сказать пару слов худощавой и очень целеустремлённой на вид леди, которая старательно что-то записывала в блокнот.
Миссис Пруст толкнула Тиффани локтем под рёбра.
— Видишь её? Это мисс Крипслок из «Таймс», а вон там — она указала на высокого человека в форме, — видишь? Человек, с которым она беседует — коммандер Городской Стражи Ваймс. Честный малый, хоть и выглядит всегда неряшливо, зато терпеть не может всякой бессмыслицы. Дело принимает интересный оборот, потому что он не выносит монархов любой разновидности; его предок снёс голову нашему последнему королю.
— Ужасно! А король этого заслуживал?
Мисс Пруст помедлила минуту и ответила:
— Ну, если слухи о том, что обнаружилось в его личной тюрьме, являются хотя бы отчасти правдой, то ответ будет «да», причём заглавными буквами. Однако предка Ваймса всё равно отдали под суд, потому что снесение королевских голов всегда, так или иначе, вызывает вопросы. Сидя на скамье подсудимых, он заявил лишь одно: «Даже если бы у зверя была сотня голов, я не успокоился бы, пока не срубил их все». Это было воспринято, как признание вины. Его повесили, а потом поставили ему памятник, что говорит о человеческой природе больше, чем тебе хотелось бы знать. Его прозвище было «Старина Камнелицый», и, как видишь, кое-что передалось по наследству.
Тиффани видела, особенно потому, что как раз в этот момент коммандер целеустремлённо направился к ним, сохраняя на лице выражение человека, которому предстоит сегодня множество дел, гораздо более важных, чем то, которым он занят сейчас. Он уважительно кивнул миссис Пруст и тщательно (но безуспешно) постарался не пронзать взглядом Тиффани.
— Это вы сделали?
— Нет, сэр!
— А знаете, кто сделал?
— Нет, сэр!
Коммандер нахмурился.
— Юная леди, если вор пробрался в дом, а потом вернулся и разложил всё похищенное по местам, преступление всё равно совершилось, это понятно? Аналогичным образом, если здание было разрушено, а на следующее утро прекрасно функционирует, как ни в чём не бывало (пусть даже с другого конца), данный факт не отменяет преступления, и, следовательно, все, принимавшие в нём участие, остаются преступниками. За исключением того, что я понятия не имею, как такое преступление квалифицировать и скорее предпочёл бы получить стрелу, чем разбираться в этом чёртовом деле.
Тиффани моргнула. Последнюю фразу она не услышала, то есть, не совсем услышала, но, тем не менее, отчётливо помнила, как будто слова действительно прозвучали. Это, наверное, те самые «нескАзанные» слова! Она бросила взгляд на миссис Пруст и та радостно кивнула в ответ, вызвав в голове Тиффани коротенькое несказанное «да».
Вслух миссис Пруст заявила:
— Коммандер, мне кажется, никто не понёс ущерба, учитывая, что мистер Уилкинс вполне успешно торгует в «Королевской Спине», и, очевидно, будет возражать против возвращения «Королевской Головы».
— Чертовски верно! — буркнул кабатчик, засовывая деньги в суму.
Коммандер Ваймс продолжал хмуриться, и Тиффани отчётливо услышала непроизнесённое, но подразумеваемое: «Пока я здесь, никакого возвращения никаких Королей не будет!»
Миссис Пруст снова вмешалась:
— Может, позволим таверне так и остаться, скажем, «Королевской Шеей»? — предложила она. — Особенно учитывая, что голова была украшена перхотью, сальными волосами и зрелым прыщом?
К удовольствию Тиффани, хотя лицо коммандера оставалось по-прежнему каменно-непроницаемым, она отчётливо расслышала радостное несказанное «Да!»
В этот момент миссис Пруст, которая считала, что победу всегда надо закреплять любыми доступными средствами, вступила снова:
— Мы же в Анк-Морпорке, мистер Ваймс. Летом здесь река горит, а с небес сыплются дожди из рыбы и разломанных кроватей. Так что, в общем и целом, если подумать, ничего страшного нет и в кабаке, вывернутом наизнанку. В конце концов, то же самое регулярно случалось с его клиентами! Кстати, как себя чувствует ваш малыш?
Последняя невинная ремарка, кажется, успокоила коммандера.
— О! Он… о, я… прекрасно. О да, прекрасно. Вы были правы. Ему только и надо было, что хлебнуть газировки, а потом как следует прорыгаться. Можем мы перемолвиться парой слов в частном порядке, миссис Пруст?
Взгляд, который он бросил на Тиффани, ясно давал понять, что «частный порядок» отнюдь нее включает её, и поэтому Тиффани аккуратно проложила себе путь среди весёлых (порой, слишком весёлых) горожан, ждавших своей очереди, чтобы скартинкографироваться на фоне руин «Королевской Шеи», отошла в сторонку и слилась с фоном. Ей оставалось лишь слушать, как Роб Всякограб пытается командовать своими войсками, которые подчинялись приказам лишь постольку, поскольку не имели на данный момент других, более интересных занятий.
— Ладно, — бушевал он, — кто из вас, отвратцы, додумался пририсовать на вывеске шею? Я уверен, что раньше её не видел!
— Это Вулли, — наябедничал Великучий Ян. — Он думал, все решат, что так всегда и было. Он же Валенок, сам ведаешь.
— Иногда даже Валенок может быть прав, — заметила Тиффани.
Она огляделась… И увидела его, человека без глаз, который шёл сквозь толпу, шёл прямо сквозь толпу, словно люди вокруг были призраками. Однако горожане явно как-то чувствовали его присутствие: вот один провёл рукой по лицу, словно смахивая паутину, а другой хлопнул себя по уху, будто отгоняя комара. Но потом… они изменились. Увидев Тиффани, они зло прищуривали глаза, и, пока загадочный призрак шёл к ней, вся толпа нахмурилась, как один человек. А ещё за человеком без глаз тянулся шлейф вони, такой, что от неё мерк белый свет. Он пах, словно дно пруда, на котором столетиями гнила всякая дрянь.
Тиффани в отчаянии осмотрелась. Чудесное превращение «Королевской Головы» в королевское известно что заполнило улицу любопытными и жаждущими. Многие просто шли мимо по своим делам, но вдруг оказались зажаты толпой, а кроме того, разумеется, многочисленными людьми с переносными лотками и маленькими тележками. Торговцы заполонили город и немедленно пытались продать что-нибудь каждому, кто останавливался хотя бы на пару секунд. Она ощущала нависшую в воздухе угрозу… нет, ненависть, которая росла с каждой минутой, словно трава под дождём, а чёрный человек подбирался всё ближе и ближе. Он пугал её. Конечно, с ней были Фиглы, но Фиглы имели обыкновение вызволять тебя из одной беды, немедленно втравливая в другую.
