– Я не стал бы брать того коня, – произнес Роберт с улыбкой. – Он хромает.
Девушка резко обернулась, чуть не подпрыгнув от неожиданности. Она стояла у выхода из пещеры, держа под уздцы мерина Финлея. Тут же сдавшись, она пожала плечами:
– Вот я и подумала, что вам будет его не жалко.
– От всей души надеюсь, что одалживать лошадей не войдет у вас в привычку. В следующий раз рядом может не оказаться никого, кто придет вам на помощь. Так как?
– Вы о чем?
– О привычке одалживать лошадей.
Она подняла брови, и на краткий миг Роберту почудилось в ее лице что-то очень знакомое. Впечатление, однако, было таким мимолетным, что он так и не смог поймать воспоминание.
– Вы, кажется, не особенно удивлены, – ответила она ровным голосом. – Вы ждали меня?
– Нет. Я просто любовался восходом. Но вы не ответили на мой вопрос.
– Такой привычки у меня нет. Что бы ни говорил тот гильдиец, я не ворую лошадей. Послушайте, поставьте себя на мое место. Я не знаю, ни кто вы, ни почему помогли мне. Дело ведь касается моей жизни, а вы можете оказаться разбойниками и убийцами.
Роберт согласно кивнул:
– Верно, можем. Чего вы хотите? Вернуться в свою деревню?
– Вы отвезли бы меня туда, если бы я попросила?
– Это зависело бы от того, насколько вам можно доверять. – Как ни старался, Роберт не мог сдержать смех. Дженн ничего не ответила, просто продолжала смотреть на него. Нет, эта девушка совсем не простушка и явно привыкла смотреть в лицо опасности с откровенной бравадой. – Ну так куда вам нужно?
– Если бы вы отдали мне лошадь, мне не пришлось бы красть ее, правда?
– Но это не мой конь. Он принадлежит Финлею, так что придется спросить его. У вас есть еще какие-нибудь предложения?
Она бросила на Роберта оценивающий взгляд и отвела глаза.
– Вы собираетесь пересечь горы?
– Да.
– Вы не взяли бы меня с собой?
– От кого вы убегаете – если не считать Гильдии?
– Ни от кого. – Дженн нахмурила брови. – С чего бы мне убегать? Я просто всегда хотела побывать в тех краях. Я понимаю, что раздражаю вашего брата, но на самом деле я могла бы быть полезной. Я готовлю лучше, чем этот ваш веснушчатый приятель.
Роберт не мог не признать, что мысль о совместном путешествии с Дженн определенно ему нравится. В ее присутствии Финлею пришлось бы держать язык за зубами. Можно не сомневаться, что брат не рискнет выдать охраняемый на протяжении пяти столетий секрет Анклава, рассуждая о нем перед незнакомкой. Да, от девушки может быть больше пользы, чем она сама думает.
– Что ж, только не ожидайте радости по этому поводу с его стороны, – улыбнулся Роберт. – У Финлея есть скверная привычка дуться и ворчать. Не удивляйтесь, если всю дорогу он не скажет вам доброго слова.
Дженн легкомысленно взмахнула рукой:
– Не беспокойтесь. Я сумею найти с ним общий язык.
Роберт взял у нее повод коня.
– Если хотите, можете на нем ехать.
– Но вы же сказали, что конь хромой! Роберт кивнул с извиняющейся улыбкой:
– Так оно и было – вчера. Ладно, давайте разбудим лежебок. Однако Финлей уже не спал и немедленно увлек Роберта в дальний угол, где их не услышала бы Дженн.
– Ты с ума сошел! – прошипел он. – Мы же не знаем, кто она такая. Прошлой ночью за ней гнались члены Гильдии. Не хочешь же ты поссориться с ними, не успев вернуться? А взять ее с собой в горы Голет!.. Там же рядом…
Роберт положил седло на спину своему коню, лишь мельком взглянув на брата.
– Что, по-твоему, я должен сделать? Оставить ее здесь? Отдать в руки Гильдии? Бросить в первой же деревне? Мы же, когда нас посвящали в рыцари, клялись защищать сирых и убогих, брат. Она беспомощна и одинока. Наш долг – защитить девушку. – Роберт улыбнулся брату, надеясь сыграть на его рыцарских чувствах, однако все было бесполезно.
Финлей, нахмурившись, выпрямился во весь рост.
– Понятно. Как ни жаль, не все так просто. И ты от меня так легко не отделаешься. – Не говоря больше ни слова, он потянулся за собственным седлом.
Роберт покачал головой. И откуда только Финлей берет свои странные идеи?
День выдался холодный и пасмурный, серое небо нависло угрожающе низко. Мика вглядывался сквозь золотой полог леса, надеясь увидеть просвет в тучах, но солнце не выглядывало, а после полудня ветер стал еще более холодным: приближалась буря.
Мика ехал позади Роберта и Финлея, развлекая Дженн или, точнее, позволяя ей развлекать себя: девушка оказалась интересной собеседницей. У нее был острый ум и, по-видимому, непоколебимая стойкость духа. Мика считал своим долгом узнать о Дженн как можно больше и поэтому охотно поддерживал разговор; к тому же она все время заставляла его смеяться.
– Ты такой мрачный, Мика, – серьезно сказала Дженн, не сводя с него своих лазурных глаз. – О чем ты тревожишься?
– О погоде, о чем же еще. Я уж и забыл, как быстро она меняется в здешних краях. И такой холод… Разве вы не мерзнете?
– Не особенно.
Мика покачал головой и принялся растирать руки.
– Раз Вестмей не ваша родная деревня, откуда же вы родом? – снова попытался он вытянуть у девушки что-нибудь. – Где ваша семья?
– Какой ты любопытный, Мика, – рассмеялась Дженн. – Все вопросы, вопросы…
– У вас есть что скрывать?
– У всех есть что скрывать. – Бросив многозначительный взгляд на двух всадников впереди, она заговорщицки наклонилась к Мике. – Я все тебе расскажу, если ты объяснишь мне, почему те двое почти не разговаривают друг с другом. Почему Финлей так сердит на брата?
На мгновение Мике показалось, что Дженн говорит серьезно, но потом он заметил, как насмешливо сверкают ее глаза, и тоже улыбнулся:
– Откуда же мне знать?
– Ты с ними путешествуешь, они тебе доверяют, так что ты должен знать. Единственное, чего я не могу понять, это почему Роберт не сердится на Финлея в ответ.
– Он никогда не сердится, – пожал плечами Мика.
– Уж так уж и никогда?
– Точно. Он говорит, что гнев делает человека одновременно и уязвимым, и опасным, а он не желает быть ни тем, ни другим.
– Но почему Финлей так рассердился на брата?
Мика повернулся и посмотрел на Дженн. Ну так и есть, опять эти чертики в глазах… Не отвечая на вопрос, он проворчал:
– Что-то вы очень стараетесь переменить тему. Девушка беззаботно пожала плечами:
– Не так уж и стараюсь.
– Мы говорили о вашей семье.
– Правда? А я думала, что мы сплетничаем о твоем господине. Мика ухмыльнулся:
– Вот я и говорю – вы стараетесь сменить тему.
– Ну, насчет меня никакой тайны нет – честно тебе говорю. Я выросла в таверне по ту сторону Шан Мосса. Когда мне было двенадцать, мой отец умер, а матушка сошла с ума. Брата обвинили в воровстве и повесили, а поскольку я была еще несовершеннолетней, таверну отобрали, а меня выгнали. С тех пор я и брожу по деревням, иногда нахожу там работу. Хотелось бы, пока не пришла смерть, увидеть всю страну.
Мика неуверенно кашлянул.
– Это правда?
– Что? – Дженн взглянула на него с выражением оскорбленной невинности, но тут же смягчилась: – Э-э… по большей части… или, точнее, кое в чем. Но я действительно выросла в таверне. Когда отец умер, меня отправили на ферму к его сестре, только ей хватало забот и без меня, так что через несколько месяцев она меня выставила. Я потеряла не только отца, но и таверну. С тех пор я путешествую.
– А ваша мать?
– Я ее никогда не видела. Она умерла, когда я родилась.
– Вы хорошая рассказчица, верно? – рассмеялся Мика.
– Я еще только учусь, – усмехнулась Дженн. – Поэтому-то я и путешествую – собираю всякие истории. Ты не поверишь, чего только люди мне не рассказывают, чего только не удается услышать случайно.
– Например?
– Ну вот о том отшельнике и о том, как он явился в обитель Святого Катберта. Я очень хотела бы послушать о ваших путешествиях – вы ведь побывали на южном континенте? Может, и в Алузии были или видели дворец Бу?
