Картина была очень странной. Джоз небрежно стоял, улыбаясь холодной улыбкой, а обнаженный священный пытался убрать барьер, упавший на пол со стены. Но выход ловко закрыт, и усилия священного тщетны. Он повернулся, быстро взглянул на Джоза и двинулся к выходу в кабинет.

Фейд, затаив дыхание, отшатнулась. Священный появился в кабинете и пошел к двери.

— Минутку, — сказал Джоз. — Я хочу поговорить с тобой.

Священный остановился, вопросительно повернув голову. Это был молодой человек, с бледным, ровным лицом, почти прекрасным. Кожа на скулах почти прозрачна, глаза, широкие, голубые, невинные, казалось, смотрели в никуда. Он хрупкого телосложения, руки у него тонкие, пальцы слегка дрожали от нервной неуравновешенности. Вниз по спине, почти до пояса, свисала грива длинных светло-коричневых волос.

Джоз с нарочитой медлительностью сел, не отводя взгляда от священного. Он заговорил спокойно, но с зловещим нотками.

— Я нахожу твое поведение не очень располагающим.

Это предложение не требовало ответа, и священный молчал.

— Садись, пожалуйста, — сказал Джоз. Он указал на скамью. — Тебе многое придется объяснить.

Было ли это воображением Фейд? Или действительно в глазах священного сверкнул огонек и тут же погас?

Снова он ничего не сказал. Джоз, подчиняясь правилам ведения разговоров с священными, спросил:

— Не хочешь ли сесть?

— Это неважно, — ответил священный. — Поскольку я стою сейчас, я буду стоять.

Джоз встал и совершил беспрецедентный поступок. Он подтолкнул к священному скамью, ударив его краем скамьи сзади под колени. Священный почти упал на скамью.

— Поскольку ты сидишь сейчас, можешь сидеть.

С вежливым достоинством священный снова встал.

— Я постою.

Джоз пожал плечами.

— Как хочешь. Я хочу задать тебе несколько вопросов. Надеюсь, ты ответишь точно.

Священный мигнул, как сова.

— Ты ответишь?

— Да. Но я предпочел бы вернуться тем же путем, каким пришел.

Джоз игнорировал его замечание.

— Прежде всего, — спросил он, — зачем ты пришел в мой кабинет?

Священный заговорил осторожно, голосом, каким обращаются к ребенку.

— Твой язык смутен. Я смущен и не могу ответить, поскольку обязан отвечать только правду.

Джоз сел на стул.

— Торопиться незачем. Я готов к долгому разговору. Позволь спросить тебя — есть ли у тебя побуждения, которые ты мог бы объяснить мне и которые заставили тебя прийти в мой кабинет?

— Да.

— Сколько таких побуждений?

— Не знаю.

— Больше, чем одно?

— Может быть.

— Меньше десяти?

— Не знаю…

— Гмм… Почему ты отвечаешь неопределенно?

— Я не отвечаю неопределенно.

— Тогда почему ты не можешь определить число?

— Его нет.

— Понимаю. Ты хочешь сказать, вероятно, что есть несколько элементов единого мотива, который заставил твой мозг приказать твоим мышцам привести тебя сюда?

— Возможно.

Тонкие губы Джоза слабо изогнулись в улыбке триумфа.

— Можешь ты описать элементы этого единого мотива?

— Да.

— Сделай это.

Это не было приказанием, для которого священный был недоступен. Любая форма насилия, известная Джозу: огонь, меч, жажда, увечье — были неубедительны для священного, он игнорировал их, как будто они не существуют. Его внутренний мир был для него единственным реальным миром. Любые действия других людей оставили бы его абсолютно пассивным, абсолютно беспристрастным. Понимая это, Джоз перефразировал свой приказ.

— Можешь ли ты подумать об элементах мотива, который побудил тебя прийти сюда?

— Да.

— Какой это элемент?

— Желание увидеть.

— Можешь ты подумать о другом?

— Да.

— Какой он?

— Желание поупражняться путем ходьбы.

— Понимаю. Ты случайно не пытаешься уклониться от ответа на мои вопросы?

— Я отвечаю на те вопросы, что ты задаешь. Наша вера заключается в том, чтобы давать истинные ответы на вопросы тех, кто ищет знания. Здесь не может быть уклонений.

— Так ты говоришь. Однако ты не дал мне удовлетворительного ответа на то, что меня интересует.

Ответом священного было непостижимое расширение зрачков.

— Хорошо, — сказал Джоз Бенбек. — Можешь ли ты подумать о других элементах сложного мотива, о котором мы говорим?

— Да.

— Какие они?

— Я интересуюсь древностями. Я пришел в твой кабинет, чтобы восхищаться остатками древних миров.

— В самом деле? — Джоз поднял брови. — Я счастлив обладать такими удивительными сокровищами. Какие из моих древностей интересуют тебя в особенности?

— Твои книги, твои карты, твой большой шар с миром-Сводом.

— Мир-Свод? Эдем?

— Это одно из его названий.

Джоз покусал губу.

— Значит ты пришел ко мне в кабинет за древностями. Ладно, еще какие элементы мотива?

Священный заколебался.

— Мне было предложено прийти сюда.

— Кем?

— Деми.

— Почему он предложил это?

— Я не уверен.

— Ты догадываешься?

— Да.

— Какова же твоя догадка?

Священный сделал слабый жест одной рукой.

— Деми может хотеть стать Верхним Человеком и поэтому хочет узнать главные принципы вашего существования. Или Деми может хотеть изменить условия торговли. Деми может быть очарован моими описаниями твоих древностей. Или Деми может любопытствовать относительно твоей оптики. Или…

— Хватит. Какое из этих предположений, а также из тех предположений, которые ты еще не назвал, ты считаешь наиболее вероятным?

— Ни одно.

Джоз еще раз поднял брови.

— Как это понять?

— Поскольку может быть сформулировано любое нужное количество предположений, истина становится вероятностной, а сама концепция — лишенной значения.

Джоз устало нахмурился.

— Из предположений, которые в данный момент пришли тебе в голову, какое ты считаешь наиболее вероятным?

— Я думаю, что Деми мог считать желательным, чтобы я пришел сюда стоять.

— Что ты приобретешь стоянием?

— Ничего.

— Тогда Деми не послал тебя сюда стоять.

Священный ничего не сказал.

Джоз сформулировал вопрос очень тщательно.

— Как ты считаешь, чего хотел от тебя Деми, посылая тебя сюда стоять?