— Здесь свои, дурень! — крикнул солдату Кельдмар.

Но Меарн, взбеленившись, словно кот, которому опалило шерсть, схватил булаву и так хватил усердного служаку, что тот лишился чувств.

Кельдмар сел, прислонившись спиной к стойке. Наполовину порванная сетка болталась где-то под ногами. Потирая плечо, оцарапанное солдатом, он усмехнулся.

— Жестоко ты с ним обошелся, братец.

— Мы здесь не затем, чтобы нежности разводить, — огрызнулся Меарн и дернул брата за руку. — Если лазутчик ускользнет от солдат Таррика, он наверняка доберется до нашего кульверина.

— По-твоему, мы должны двинуться в северном направлении и перерезать ему путь?

Кельдмар был крупным и довольно грузным человеком, не выносившим спешки. Однако его противники почему-то забывали, что при необходимости он умел действовать быстро и решительно. Особенно если рядом находился Меарн, которому становилось худо от сидения сложа руки.

Братья спустились вниз и побежали. Сапог Кельдмара задел валявшийся шлем, и тот со звоном запрыгал по полу.

— Проклятые шлемы!

Меарн произнес эти слова нарочито громко, чтобы Таррик не перепутал его с лазутчиком и не направил сюда солдат.

Завеса тьмы исчезла.

Свет факелов хлынул на каменные стены и полки. Картина разгрома была впечатляющей. Солдаты, толпившиеся на лестницах, жмурились и моргали. Брансиан размахивал факелом, указывая в сторону дальней двери, наполовину скрытой сумраком.

— Он побежал туда.

Меарн и Кельдмар разом обернулись и… столкнулись с убегавшим лазутчиком. Он буквально налетел на них.

— Исчадие Ситэра!

Кельдмар шагнул вбок и выхватил из стойки длинное копье. С копьем наперевес он двинулся дальше, исполненный решимости перекрыть дерзкому негодяю малейшую возможность скрыться.

Меарн сорвал с пояса нож и метнул в лазутчика.

Аритон распластался на полу и перекувырнулся. Он не остановился, а продолжал катиться. Нож тем временем врезался в деревянный остов катапульты. Кельдмар с мстительным блеском в глазах поднял копье. Чем-то он был похож на крестьянку, взявшую кочергу, чтобы расправиться с докучливым тараканом. Удача едва не улыбнулась Кельдмару: железный наконечник его копья почти зацепил черный завиток волос Аритона. Крики слились с топотом ног. Таррику наконец-то удалось заставить своих солдат стрелять. Стрелы гулко ударяли по каменным плитам. Наиболее удачным оказался выстрел Брансиана. Его стрела срезала клочок с уже порванного рукава Аритоновой рубашки.

Предотвращая боковой удар, лазутчик схватился обеими руками за копье. Кельдмар со свирепой решимостью потянул копье на себя. И тут он увидел широко раскрытые насмешливые зеленые глаза Аритона. В следующее мгновение опять стало темно. Аритон отпустил копье, и Кельдмар, потеряв равновесие, грузно шлепнулся на ягодицы.

Меарн с криком перескочил через брата и ударил, сам не зная, куда бьет. Удар пришелся по крестовине катапульты, что стоило ему содранной кожи на костяшках. Лазутчик прополз под крестовиной. Меарн был не менее проворным и почти таким же худощавым, как Аритон. Он беспрепятственно пробрался через густой шелк паутины. Копье Кельдмара хлестануло Меарна по пяткам и едва не покалечило. Второй удар приняла на себя крестовина и услужливо передала Меарну. Оглушенный обоими ударами, младший Бридион завопил:

— Урод, смотри, по кому лупишь!

— А что же ты подставляешься под удар? — раздраженно спросил Кельдмар.

Его вопрос совпал с прибытием солдат Таррика, которые больше не спешили калечить себе ноги в темноте.

Меарн ограничился язвительным смешком и продолжил погоню за лазутчиком. Когда он достиг конца прохода, пот заливал ему уши, мешая прислушиваться. Неподалеку скрипнула стойка, густо увешанная амуницией. Меарн уловил слабое шипение. В лицо пахнуло прелой кожей. Меарн инстинктивно повернул голову, и на него тут же обрушилась дюжина конских седел с металлическими заклепками. Младший Бридион едва успел откатиться назад и ухитрился не потерять сознание. Сквозь треск кожи до него донесся шепот. Лазутчик извинялся за причиненное неудобство!

Меарн обезумел от ярости. Он резко вскочил, отбросив нависшую подпругу, и тут же получил удар в живот тупым концом копья. Бридион сполз на пол. У него перехватило дыхание. Единственное, что он мог, — это хватать ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег. Копье приземлилось где-то рядом, после чего Меарна накрыло полуистлевшим походным одеялом, отвратно воняющим затхлой шерстью и старым конским волосом.

— Сладких снов, — пожелал ему сверху веселый голос лазутчика.

Меарн стал сбрасывать с себя одеяло и закашлялся, наглотавшись пыли. В это время на него с размаху наскочил бегущий солдат. Их стычка была недолгой; солдат задел валявшееся копье, и оно ударило его в бедро. «Поделом тебе», — подумал Меарн.

Младший Бридион поднялся на ноги. Из разбитой губы сочилась кровь, а сам он был пропитан ядом отмщения. Он не сразу заметил, что факелы снова зажглись. Если не все, то по крайней мере один. Потом Меарн увидел лазутчика. Тот находился позади запасных боковин от боевых колесниц. В грязной, поцарапанной руке он сжимал украденный факел. Аритон глядел на самый главный и тщательно охраняемый секрет Алестрона — мощное оружие, построенное по записям, оставшимся от Мэгира.

Внешне кульверин не производил особого впечатления. Обыкновенный кусок широкой бронзовой трубы, прикрепленной веревками к деревянному основанию. Рядом лежали снаряды, которыми стреляла эта труба, — округлые камни весом примерно в тридцать фунтов каждый. В небольшом бочонке были собраны приспособления для стрельбы: какие-то прутья и крючья, назначение которых оставалось непонятным. Тут же находились и другие предметы, тоже имевшие отношение к кульверину: деревянные пестики, зажигательные палочки и полдюжины небольших бочонков, распространявших слабый запах серы.

Лазутчик был достаточно сообразителен и сразу понял, что бронзовая труба как раз и является тем самым оружием, слухи о котором столь встревожили Сетвира.

— Увы, Сетвир, ваши худшие ожидания подтвердились, — пробормотал Аритон.

Затем он с ошеломляющим равнодушием перебросил через плечо горящий факел. Расчет лазутчика был прост: начнется пожар, солдаты, что стерегут проход позади него, бросятся тушить огонь. Аритон развернулся, приготовившись беспрепятственно покинуть арсенал.

Брошенный им факел прочертил длинную огненную дугу и с дьявольской точностью очутился внутри перевернутого бочонка. Шлемы, которые там хранились, теперь устилали пол. Зато оставалась солома, которой щедро было выстлано дно бочонка. Она вспыхнула и весело затрещала.

Меарн с воплем подхватил валявшееся у ног одеяло и кинулся тушить огонь. Лазутчик увернулся с его пути. Казалось, Аритон и сам не ожидал, чем обернется его затея. Ему всего-навсего требовалось отвлечь внимание солдат. Но его преследователей охватила настоящая паника. Из соседнего прохода выскочил Брансиан. Он успел сорвать с древка знамя Алестрона, и теперь грозный красный бык болтался у него на поясе, ударяя по коленям. Добежав до пылающей бочки, старший Бридион набросил знамя поверх одеяла, ничуть не боясь обжечься.

Пыльный воздух помутнел от дыма. Удушливо запахло горящей шерстью и шелком. Таррик приказал солдатам перекрыть нижний выход. Лазутчик к этому времени успел опрокинуть бочку с маслом. Пол покрылся густой зеркальной пленкой, и на ее черной поверхности заплясали золотистые отсветы. Аритон вскарабкался на помост. Солдаты сбились в кучу; несколько человек поскользнулись и упали, увлекая за собой других. Стойка, куда направлялся Аритон, сильно накренилась, однако короткий лук по-прежнему висел на гвозде. Рядом словно нарочно оказалась пакля. Достаточно было обмотать ею наконечник сигнальной стрелы, и та превращалась в зажигательную.

— Нет! — закричал Кельдмар.

Дым мешал ему говорить. Кельдмар поднял закопченные руки и махнул Ларину, который по-прежнему стоял возле нижней двери.

Ларин увидел его сигнал и все понял. Он оцепенел от ужаса. В отличие от лазутчика, он хорошо представлял, чем может кончиться эта игра с огнем.