— На редкость скромная просьба.

Асандир почти сливался со стеной, возле которой сидел. Безумный Пророк замер в ожидании.

— Есть только одна возможность. Я могу прервать свое путешествие к Рокфальским горам и отвезти Халирона на его повозке в Джелот. Поскольку Аритон пробудил средоточие шестой ветви, магический бросок через пространство возможен. Мы попадем в пески Санпашира и окажемся примерно в сорока лигах от Джелота.

Наверное, таким же ровным, бесстрастным голосом карающий ангел Даркарон перечислял бы чьи-то прегрешения.

— Но учти: Халирон может не выдержать броска, а если и выдержит — может умереть на пути в Джелот. Или случится другое: он увидит жену и дочь, но едва успеет сказать им несколько слов, как навсегда покинет Этеру.

— Пусть даже так. Для Халирона это несравненно лучше, чем умереть здесь.

В голосе Дакара звучало то редкое смирение, которое он испытывал, когда был кругом виноват и вдобавок приперт Асандиром к стенке.

— А ты не забыл, что Джелот — отнюдь не мертвый город? — вдруг накинулся на него Асандир. — Средоточие ветви находится в таком месте, что магический бросок опять взбудоражит все вокруг. Вина за новые разрушения обязательно падет на Аритона. Тебя определили быть его защитником. Готов ли ты разделить с ним ношу, которая неизбежно ляжет на его плечи?

— Если понадобится — да! — Глазки Дакара бегали, как у загнанной в угол крысы. — Но при чем тут я? Разве сам Аритон не согласится пожертвовать чем угодно, только бы исполнить последнее желание своего учителя?

Асандир неожиданно рассмеялся. Дакар сразу представил кусок пемзы, которым водят по железу.

— Приятно слышать. Это твое первое справедливое суждение о принце Ратанском.

Асандир присел на корточки и начал укладывать в мешок карты и навигационные инструменты, присланные Аритону из Альтейнской башни.

— Что ж, Дакар, осталось только подкрепить слова делом. На рассвете я отправлюсь с Халироном в Шанд. Ты останешься с Повелителем Теней. Но пеняй на себя, если сказанное тобой было лишь сотрясанием воздуха.

Сучки поленьев и шишки, на которые плюхнулся Дакар, были не самой мягкой подстилкой. Пока он расправлялся с наиболее назойливыми, не дававшими покоя его заду, Асандир сложил инструменты и принялся за свитки карт. Дакар рассеянно следил за ним глазами и вдруг с шумом вскочил.

— Быть этого не может! — закричал он и подбежал к Асандиру. Любопытство заставило его забыть о жалости к самому себе. — Так это же карты Ленталя Анитаэля!

— Верно. И не только карты. Сетвир прислал Аритону алидаду и компас.

Асандир спокойно убрал последние из реликвий легендарного паравианского мореплавателя и крепко завязал мешок.

— Чему ты удивляешься? Сетвир не старьевщик, чтобы набивать хранилище кучей ненужного хлама.

— Я не о том. — Дакар с силой лягнул забрызганные глиной поленья. — Неужели ты отдашь эти сокровища Повелителю Теней?

Единственным ответом ему был треск полена, попавшего в костер и разбудившего дремлющие угли. Поняв всю тщетность дальнейших расспросов, Безумный Пророк улегся спать. Однако мысли не давали ему заснуть. Уже позже, ворочаясь под сырым одеялом, он понял: ответа и не требовалось, он и так был вполне очевиден.

Чему тут удивляться? Аритон — сын короля-пирата. В далеком Дасен Элюре — отколовшемся мире, откуда он родом, — воды гораздо больше, чем суши. Естественно, что Фаленит с мальчишеских лет плавал с отцом по тамошним морям и привык к голубым водным просторам. На Этере после вторжения Деш-Тира искусство мореплавания начало хиреть и свелось к робкому каботажу. И здесь Аритон обладает несомненным преимуществом перед своим главным врагом. Какую бы армию ни собрал Лизаэр на суше, она все равно останется сухопутной армией.

Ночью похолодало. Непонятно откуда падали противные холодные капли. Дакар проснулся и, сдержав срывающийся с языка поток брани, стал разглядывать в мерцании углей потолок пещеры и вслушиваться в звуки ночи. В расщелинах стрекотали неуемные сверчки. Из других звуков его уши ловили лишь дыхание спящих. Дакар приподнялся на локте. Лицо Халирона и в болезни оставалось величественным: горбатый нос, седые кустистые брови, похожие на две снежные борозды среди бурых скал. Левая рука старика лежала поверх одеял; на грубой шерсти, словно распластанные крылья, замерли пальцы, которые уже никогда не обхватят гриф лиранты.

Дакар стиснул зубы. Что толку будоражить себя горестными мыслями, если ты не в состоянии помочь? Он посмотрел на Асандира и Фаленита. Похоже, они оба спали. Из темноты доносилось прерывистое журчание ручья. Костер почти догорел. Наверное, прошло не меньше трех часов. Безумный Пророк снова прислушался и решил, что его учитель и Аритон спят достаточно крепко.

Он прополз несколько шагов на локтях и снова замер. Убедившись, что его движения никого не разбудили, Дакар довольно усмехнулся. Он нащупал в потемках свой плащ, благоухающий конским потом, затем стал шарить по полу в поисках сапог.

Невзирая на грузность, Дакар умел выскальзывать почти бесшумно. Этому его научили бесчисленные любовные приключения, после которых (а иногда и в самый разгар) приходилось срочно ретироваться. Естественно, передвигаться по коврам было бы удобнее, чем шуршать прелыми листьями, рискуя налететь на какой-нибудь узел или сундук из Халироновой повозки. Но выбора не было, и он стал крадучись пробираться к выходу.

Ремень упряжи зацепил-таки его ногу. К счастью, Безумный Пророк не упал, но металлические части упряжи громко звякнули. Дакар замер, широко раскрыв глаза и мысленно бормоча ругательства.

Его неловкость никого не разбудила, и он двинулся дальше. Как всегда в такие минуты, тишина сделалась звенящей. Однако Дакара не покидала уверенность, что удача сейчас на его стороне. Он добрался до выхода. В воздухе плавал туман; сквозь разрывы туч блестела луна. Дакар шел в одних носках, держа сапоги под мышкой. Сердце колотилось, но он упрямо шагал вперед.

Он беспрепятственно достиг оврага и пошел уже увереннее, почти вприпрыжку. Ни грязь, ни мокрые камешки, попадавшие ему в носки, его не волновали. Миновав последнюю расщелину, Дакар выбрал камень поудобнее и уселся, чтобы обуться.

Ложась спать, он, как всегда, наделал узлов на шнурках и теперь был вынужден их развязывать. Свежий, вкусно пахнущий воздух теребил ему волосы. С соседнего дерева несколько раз ухнула сова. Дакару стало совсем весело. Он сложил губы, чтобы свистнуть и подразнить ночную птицу.

И тут перед ним выросла тень, облаченная в серебристо-голубой плащ.

Вместо веселого свиста из груди Дакара вырвался сдавленный хрип.

— Кошмары замучили? — безупречно вежливым тоном осведомился Асандир.

— Не угадал, — поспешно ответил Дакар. Он деланно улыбнулся и пожал плечами: — Вода разбудила. Сколько раз убеждался: перед сном лучше не пить. Посторонись, пожалуйста, мне нужно облегчиться.

— А мешочек с деньгами, надо думать, ты прихватил для более успешного мочеиспускания? — не меняя тона, спросил маг.

У Дакара застучали зубы.

— Эт милосердный, я терпеть не могу кораблей! Ты же знаешь, при морской качке я лежу пластом.

Вздох Асандира был громче ветра, колышущего мокрую листву.

— В этот раз ты не только ослушался моего повеления. Ты нарушил тобою же данное слово. Да, мой непутевый пророк. Но тебе придется выполнить свое обещание.

Из широкого пятна чистого ночного неба полился белый лунный свет, освещая сквозь клочья тумана сосны, кусты, камни. Тени сразу стали гуще и бархатистее. Простертая рука Асандира казалась причудливой туманной фигурой. Магическая сила, исходящая из нее, пронизала Дакара до мозга костей.

Безумный Пророк заморгал и попятился. Ему хотелось кричать, однако крик прозвучал только у него внутри. Что-то вошло туда и вскоре вышло, не причинив ему боли. Дакар испуганно оглядел себя и даже потрогал. Никаких перемен.

— Что ты со мной сделал? '— заскулил Дакар.