— Если вам будет угодно пройти в библиотеку, милорд, я сообщу леди Адриане, что вы ее ждете. Вряд ли вам помешают, милорд. Лорд Стендиш и леди Кристина уехали к Абер-нати отвезти подарки детям. По-моему, они решили немного там задержаться и подождать леди Адриану.

— Спасибо, Чарлз.

Колтон с тяжелым сердцем вошел в библиотеку. С Адрианы вполне станется послать с Чарлзом свои сожаления и отказаться его принять.

Он снова подошел к групповому портрету дам Саттон, но видел только одно лицо: темноволосой богини, которую он скорее всего потеряет. После всех яростных возражений против женитьбы Колтона охватывала смертельная тоска при мысли о том, что, узнав о поспешном браке, Адриана прогонит его и запретит показываться на глаза.

Всего за несколько часов, проведенных в тяжких раздумьях, он осознал, что без Адрианы никогда не обретет покоя. Опасаясь, что она его отвергнет, он не находил себе места. До сих пор ему не приходилось испытывать такого страха, даже когда враг шел в наступление.

— Вы хотели видеть меня? — донесся с порога нежный голос. Сердце Колтона встрепенулось от облегчения, но с первого взгляда стало ясно, что Адриана не смягчилась.

— Мне крайне необходимо поговорить с вами, — начал он, шагнув к ней.

— Если насчет того вечера, мне больше нечего сказать, — холодно объявила Адриана, подходя к камину и протягивая руки к огню, поскольку ее пальцы превратились в лед с той минуты, как Чарлз объявил, что маркиз прибыл и желает ее видеть. Никто не знал, как трудно ей сохранять внешнее спокойствие. Этот человек уже казался неотъемлемой частью ее души, и исключить его из своей жизни все равно что отрезать себе руку… вернее, вырвать сердце. — Я слишком разгорячилась в тот вечер и за это должна извиниться, но не отрекусь ни от единого слова! Невозможно и дольше надеяться на то, что вы рано или поздно передумаете и захотите взять меня в жены. Я буду меньше страдать, если мы разлучимся прямо сейчас. Тогда я смогу начать новую жизнь с другим человеком, которому не так противна.

— Вы можете не верить мне, Адриана, но я очень хочу видеть вас своей женой.

Девушка скептически подняла брови и впервые заметила черный синяк под глазом маркиза. А она и не знала, что ударила его так сильно! Но за это еще успеет извиниться позже. Пока что ей не до этого!

— И когда вам это пришло в голову?

— Довольно давно. Но я откладывал этот разговор. Когда-то я возмущался при одной мысли, что кто-то будет управлять моей жизнью за меня, но как ни пытался восстать против наших отношений… понял, что хочу… нет, нуждаюсь в вас.

Адриана едва не засмеялась, но мешало угрюмое выражение лица Колтона.

— Что-то случилось? Колтон опустил голову.

— Случилось. Нечто заставляющее меня сомневаться в том, что вы примете мое предложение.

Адриана встрепенулась. Если он желает возложить на нее вину за разрыв помолвки, можно только удивляться такой наглости.

— Продолжайте, я слушаю.

Колтон рассеянно тер ладонью резную спинку стула. Как ей сказать? У него нет причины гордиться своим поступком.

— Вчера меня вызвали в Лондон, где я узнал, что женщина, с которой был знаком несколько лет, родила девочку.

Колени Адрианы неожиданно подогнулись. Подковыляв к ближайшему стулу, она упала на вышитое сиденье. Внутри все похолодело от сосущей тоски. Господи, сейчас он скажет, что этот ребенок — его!

— Вы влюблены в нее?

Колтон повернулся и потрясенно уставился на нее. Неужели она уже знает, что он скажет ей сейчас?!

Адриана низко нагнула голову. Плечи бессильно опустились, словно она заранее признавала поражение.

— Нет. Совсем нет. Она всего лишь актриса, но я… э… навещал ее. Когда-то она утверждала, что не может иметь детей…

— В таком случае откуда вы знаете, что это ваш ребенок?

— У меня на ягодице родимое пятно, унаследованное от дедов и прадедов. Думаю, все началось с того викинга, который был основателем рода Уиндемов. Оно похоже на летящую чайку. У ребенка точно такое.

— Да. Я видела.

— Вы?!

— В ту ночь, когда вы вторглись в ванную. Колтон открыл рот, но не произнес ни слова.

— Похоже, эта история вам не по душе. И что вы намереваетесь делать? Жениться на ней?

— Преподобный Гудфеллоу из Оксфорда обвенчал нас вчера.

Адриана отшатнулась, как от удара. Горло перехватило так, что дышать не было мочи. Вот рту стало горько от желчи. Все это время она почти ничего не ела, и теперь пустой желудок ей мстил. Адриане хотелось умереть от унижения, когда Кол-тон рванулся вперед, чтобы поддержать ее, но она только покачала головой и зажала рукой рот.

— Выйдите на улицу, — посоветовал он, обнимая ее за плечи и прижимая к себе. — Ветерок сегодня прохладный. Вам сразу станет легче.

У Адрианы не было сил противиться.

— Дышите глубже, — велел он. — Это поможет.

Она молча подчинилась. В ее интересах поскорее отослать Колтона.

И все же прошло немало времени, прежде чем она смогла отстраниться и неверными шагами направиться назад. Кол-тон пошел следом и, стоило ей покачнуться, мгновенно подхватил под руку. Но Адриана отскочила от него, как от чумного.

— Вам придется немедленно уехать, — стоически заметила она, снова садясь. — Теперь, когда вы женаты, мы не должны оставаться наедине. Пожалуйста, уходите. Мне будет лучше, если вы уйдете.

— Я вдовец, Адриана, — подчеркнул он. — Пандора умерла, прежде чем я покинул ее дом.

— А ребенок?

— В Рэндвулф-Мэноре, с кормилицей.

— Понимаю.

— Не мог же я бросить грудного ребенка!

— Нет. Разумеется, нет! Вы поступили правильно. У нее будет все, что вы сможете ей дать.

— Адриана, — прошептал он, кладя руку ей на плечо.

— Что? — едва слышно спросила она.

Увидев мучительную тоску в прекрасных глазах, Колтон виновато потупился. Раскаяние завело его дух в глубины темной пропасти, из которой не было выхода. Не прав тот, кто отрицает существование ада на земле!

— Вы можете простить мне ошибки и стать моей женой?

Было время, когда Адриана, услышав эти слова, почувствовала бы себя на седьмом небе. Но теперь лишь выдавила слабую улыбку.

— Я должна подумать, Колтон, а пока что считаю себя свободной от всех обязательств перед вами и своими родителями. Ваша женитьба на другой женщине автоматически разрывает контракт.

На сердце Колтона легла свинцовая тяжесть.

— Вы позволите мне вернуться завтра?

— Лучше не надо. Мне нужно побыть одной и подумать о будущем. Как бы я ни любила вашу семью, все же не уверена, что хочу выйти замуж за вас.

— Неужели вы возненавидели меня за столь короткое время?

— Вовсе нет, Колтон! Но я должна учитывать, что до своего отцовства вы не думали о женитьбе на мне. И ваше предложение немного опоздало. Если бы вы хотели меня, значит, каким-то образом должны были показать это за предыдущие два месяца. Но этого не произошло.

— Я мечтал о вас с самого возвращения, — запротестовал Колтон в отчаянии. — И не могу думать ни о ком, кроме вас. Вы царите в моих снах, я просыпаюсь, желая увидеть вас рядом, и не только по ночам, но и каждую минуту дня!

— Тем не менее ваши поступки заставили меня считать, что вы не собираетесь обручиться со мной. Теперь я не решаюсь принять ваше предложение. Мне нужно время подумать и понять, какие чувства я питаю к вам. А пока прошу вас воздержаться от визитов. Я хочу сама, без постороннего влияния, определить, чего желаю от жизни и как быть дальше. А теперь прощайте. Надеюсь, вы сами сможете найти дорогу.

Похоже, так было на протяжении многих веков и, возможно, будет продолжаться до конца света. Беда не приходит одна, как, впрочем, скорбь и смерть. Единственное, в чем можно быть уверенным, — всех ждет один конец, и исключений не бывает! Время жить, и время умирать.

Размолвка между Колтоном и Адрианой так глубоко опечалила Филану, что она едва не решила провести следующий после Рождества день в своих покоях, но это, разумеется, не подобало женщине ее положения. Приходилось стойко нести бремя невзгод. Но еще тяжелее ей пришлось, когда в Рэндвулф-Мэнор пришло известие, что ее племянница с мужем и новорожденным ребенком погибли, вернее, были зверски убиты. За ними погнались вооруженные солдаты. Лошади обезумели и понесли. Экипаж, лишившись упряжки, перевернулся и был сброшен в овраг. Филана и Алистер были вне себя от горя. Три года назад они скорбели о смерти сестры, а потом о кончине зятя. Супруги оставили только одно дитя, веселую милую девушку, которая вышла замуж за виконта, чьи родители тоже ушли из этой жизни.