К тому времени, как у нее пресеклось дыхание и Эштон оторвался, наконец, от ее губ, все страхи и недовольство Лирин совершенно исчезли. Глаза ее засияли теплым мягким светом.
— Это с каждым днем все чудесней и чудесней. Эштон, как ты думаешь, нашему счастью придет когда-нибудь конец или будет еще лучше?
Он в ответ улыбнулся.
— Иной раз нужно немало терпения и труда, чтобы любовь не исчезла. С ней обращаться бережно, не то она быстро утратит свою прелесть.
— Но ведь было так просто и естественно любить тебя весь этот месяц, вздохнула она. — Какой же тут труд?!
— Хочешь, я отвезу тебя туда, где мы с тобой когда-то познакомились?
Лирин с радостью согласилась.
— Ну, конечно. Мне бы так хотелось увидеть, где мы с тобой бывали вместе. Я буду счастлива пережить все это вновь вместе с тобой.
Эштон наклонился к кучеру и велел отвезти их на Виа Карре. Лошади весело зацокали подковами по булыжной мостовой, а они откинулись на спинку экипажа, наслаждаясь прогулкой. И снова в душу Эштона закрались невольные сомнения, а правильно ли он сделал, затеяв это путешествие? Не вызовет ли плавание новую волну ночных кошмаров? Несмотря на то, что он буквально ни на минуту не выпускал Лирин из виду, готовый в любой момент дать команду причалить к берегу, она, казалось, не ведала ни страха, ни сомнений. В самом деле, Лирин порой вела себя, словно школьница, отпущенная на каникулы. Все еще не теряя надежду, что память в любую минуту может вернуться к жене, Эштон, тем не менее, заранее позаботился о том, чтобы им оставили тот же номер в гостинице «Сент-Луис», в котором они, потерявшие голову от любви молодожены, наслаждались первыми днями супружеского счастья. Улицы выглядели в точности, как и три года, звуки, проникающие сквозь высокие французские двери, тоже остались прежними. Он непременно поведет ее в те же самые ресторанчики, в которых они не раз обедали вместе, потом они примутся бродить по тем же самым магазинам, паркам, где они гуляли когда-то, потом он поведет ее в театр, где будет играть та же труппа. И все будет так же, как было тогда, по крайней мере, насколько это в его силах. Больше он ничего не мог сделать, теперь оставалось только надеяться.
Лирин удобно свернулась клубочком под боком у Эштона и наслаждалась мелькающими за окном экипажа замечательными видами города. Она понятия не имела, куда они едут, но чувствовала себя удивительно уютно и безмятежно в его теплых объятиях. Экипаж миновал улицы, сплошь застроенные гостиницами и ресторанами, и вскоре повернул. Они поехали вниз по узкой улочке, где магазины, украшенные причудливым орнаментом металлических решеток и нависающими над ними балкончиками придавали ей неповторимый колорит. Внезапно Эштон тронул ее за руку, указывая на несколько небольших лавчонок, тесно прижавшихся друг к другу.
— Вот, смотри! Именно здесь когда-то я впервые увидел тебя. Только тебе потребовалось немало времени, чтобы узнать о моем существовании.
У Лирин вырвался недоверчивый смешок.
— Скорее всего, я заметила тебя сразу же, просто не хотела, чтобы ты возомнил о себе невесть что! Что-то не верится, чтобы женщина была способна не заметить такого ловеласа, как ты!
— Не знаю, не знаю, мадам, вам виднее! Тем не менее, вы изрядно помучили меня. Я готов был поклясться, что моя жизнь кончена, когда увидел, как вы сели в экипаж и преспокойно укатили вместе с компаньонкой!
— Так где же мы в конце концов познакомились?
— Ах, мадам, видно, само Провидение позаботилось обо мне! — кивнул он с улыбкой и нагнулся к кучеру, чтобы сказать, куда ехать дальше. — Случилось так, что шайка мошенников бросила тень подозрения на команду моего парохода. Вне всякого сомнения, они рассчитывали, что таким путем избавятся от необходимости возмещать причиненный ущерб. Они подкупили одного человека и тот показал, что пираты раз за разом грабили другие пароходы, а потом скрывались от погони на моем судне. К тому времени, когда власти обнаружили, как все это было на самом деле, негодяев уже и след простыл. Я пришел в бешенство и решил непременно сам заняться этим делом и разобраться во всем. Но для этого пришлось повидаться с судьей, которому поручили дело.
— И это оказался мой дедушка? Судья Кэссиди?
— Да, мадам. На редкость справедливый и разумный человек — он дал мне выговориться, и все было бы отлично, если бы некая юная леди не спутала мне все карты, неожиданно появившись в комнате. Боже, я был так счастлив, что готов был задушить в объятиях этого необыкновенного человека!
Экипаж свернул в узкий переулок, по обеим сторонам которого тянулись высокие кирпичные заборы. Арки были закрыты тяжелыми металлическими воротами, сквозь которые порой можно было увидеть цветущие сады и извилистые дорожки. Миновав переулок, они выехали на улицу пошире, где более высокие постройки так тесно жались друг к другу, что только узкие проходы отделяли один особняк от другого. Сады сменились большими лужайками, засаженными столетними дубами и множеством всяких деревьев. Дома здесь строили каждый на свой вкус — от особняков с колоннадами в колониальном стиле до экзотических вилл, которые можно встретить в Вест-Индии. Как раз перед одним из таких домов и остановилось их ландо.
Вряд ли она сможет узнать этот дом, мрачно подумал Эштон. Окна с опущенными плотными шторами придавали ему нежилой вид, впрочем, внутри было темно и царила такая же гнетущая атмосфера запустения. Дом выглядел печальным и заброшенным. Открыв несколько окон, Эштон раздернул шторы, впустив в комнаты солнечный свет. Похожие в своих серых чехлах на угрюмые привидения кресла и диваны мрачно выстроились вдоль стен, словно охраняя покой покинутого старого дома. Увы, эти суровые часовые явно не напугали непрошеного посетителя — на покрытом пылью полу через всю комнату тянулась цепочка следов. Беспорядочные отпечатки тех же следов виднелись по всему дому. Скорее всего, таинственный посетитель бродил здесь без особой цели, но вот в кабинете судьи ему явно приглянулась какая-то определенная вещь. Тут цепочка следов вела прямо к туалетному столику и от него обратно к выходу. Над столом в стене остались торчать два гвоздя, как будто когда-то здесь висели картины. Эштону оставалось только гадать, что же такое могло привлечь внимание грабителя.
— Когда я получил твой портрет, вместе с ним было и письмо. Оказалось, что таких портретов было два — твой и твоей сестры. Судье они достались в подарок от вашего отца. У тебя есть сестра, ее зовут Ленора, и судья хранил оба портрета вплоть до самой смерти. Я был уверен, что после того, как он умер, портрет Леноры переслали ей. Но эти отпечатки на полу совсем свежие и как ты можешь заметить, — Он указал ей на следы. — Как только этот человек вошел в комнату, он направился прямиком к этой стене.
— Но чем его мог так заинтересовать какой-то портрет, — Она обвела рукой комнату, — когда здесь полным-полно гораздо более ценных вещей?
Эштон хмыкнул.
— Знаешь, а ведь никогда не видел эти портреты, пока они висели здесь. Но если эта Ленора хоть немного похожа на тебя, тогда мне понятно, что заставило беднягу забыть обо всем и утащить ее портрет.
— Не глупи, Эштон! Уверена, что у этого неизвестного была для этого гораздо более важная причина.
Эштон передернул плечами.
— Понятия не имею, зачем ему это понадобилось. Никто не имеет права входить в этот дом без нашего разрешения. Твой девушка позаботился, чтобы и этот дом, и все, что в нем, после его смерти досталось тебе. Как ни странно, он даже не сделал попытки пересмотреть свое завещание после того, как получил известие, что ты утонула во время нашего свадебного путешествия.
— Но почему?
— Ленора и твой отец всегда были со стариком на ножах и покинули этот дом, окончательно рассорившись с ним. Мне кажется, после этого он считал меня единственным близким человеком. По крайней мере, он дал мне это понять, когда я пришел к нему. Увы, он был уже на смертном одре, но успел сказать, что, дескать, я теперь унаследую все, что раньше предназначалось тебе. Так что, надо думать, он понимал, что делает. — Эштон обвел задумчивым взглядом комнату, словно видел ее в первый раз. — Знаешь, я все никак не мог заставить себя прийти в этот дом! Ведь я был уверен, что тебя нет в живых! Слишком много воспоминаний связано у меня с этим домом.
