— Подумайте, что скажет ваша бабушка… — беззвучно запротестовала она.

Ленивая усмешка скользнула по губам Эштона. Он все еще не мог оторвать глаз от дивного видения.

— Интересная мысль, мадам! И в самом деле, что скажет милая старушка, тем более, что ее здесь нет!

— Ее нет? — Взгляд ее упал на два пустых стула, где обычно сидели старые леди. Она растерянно взглянула на его улыбающееся лицо. — Но где…?

— Их с тетушкой Дженни пригласил на обед один из наших соседей, — Эштон беспечно пожал плечами. — Нас тоже приглашали, дорогая, но я взял на себя смелость отказаться.

— Так, значит… — Она обвела встревоженным взглядом пустую комнату и в голове молнией блеснула мысль, с ослепляющей ясностью приоткрыв его замысел. — Выходит, мы с вами остались одни?

— Если не считать слуг, — Он насмешливо вздернул бровь. — Неужели это так пугает вас, любовь моя?

Лирин нерешительно кивнула.

— Какой же вы коварный, мистер Уингейт!

Расхохотавшись, Эштон подхватил ее под руку и подвел к массивному буфету, где огоньки свечей заставляли ослепительно сверкать хрустальные графины. Налив в бокал немного шерри, он добавил туда воды и протянул ей.

— А чего же вы ожидали?

Лирин смущенно опустила глаза и пригубила из своего бокала. Потом, глубоко вздохнув, нерешительно прошептала:

— У меня такое чувство, словно вы намерены соблазнить меня!

Эштон саркастически ухмыльнулся, ослепительно сверкнув белоснежными зубами.

— А вы знаете, любовь моя, в чем разница между соблазном и насилием? В одном коротеньком слове «нет», которое вы всегда вправе произнести!

Лирин не нашлась, что ответить. Для нее это короткое слово означало лишь одно — безопасность. Но она поймала себя на том, что постепенно перестает ощущать вкус грозившей ей опасности, будто она просто сунула в рот сухую корку и жует ее без всякого удовольствия. И это, такое простое на первый взгляд слово почему-то все труднее произнести, если он рядом с ней.

А Эштон между тем ласкал загоревшимся взглядом две восхитительные выпуклости, туго обтянутые корсажем. Заметив это, она задохнулась от волнения. Он низко склонил голову, и сердце Лирин затрепетало, чуть только его горячие губы обожгли поцелуем ее обнаженное плечо.

— Вы необыкновенно соблазнительны сегодня вечером, дорогая…лакомый кусочек, ничего не скажешь! — Его язык слегка коснулся ее кожи, заставив ее затрепетать. Кровь снова с бешеной силой заструилась по венам. Он заметил, как она с тревогой покосилась в его сторону, и розовая краска медленно залила белую кожу, и улыбнулся. — На вкус восхитительно, но с первого раза не распробуешь, — пробормотал Эштон и склонился еще ниже. Кончик языка обвел восхитительную округлость груди, словно наслаждаясь изысканным лакомством.

— Эштон! — Налетевший порыв ветра бешено ударил в стекло, так что оно жалобно зазвенело. Лирин отпрянула в сторону и, умоляюще вытянув руки, коснулась его груди. — Вы забыли о слугах!

Эштон довольно ухмыльнулся при мысли, что она не оттолкнула его. Он настойчиво привлек ее к себе и уже более уверенно поцеловал в висок.

— Ах, любимая, я так изголодался за это время, что даже если бы дом ломился от гостей, мне и тогда было бы нестерпимо трудно держать в узде свои желания! Я был бы счастлив увезти вас, ну хотя бы в Новый Орлеан, в тот самый отель, где мы с вами когда-то наслаждались любовью. Там мы были вдвоем.

Где-то сзади хлопнула дверь, и они отпрянули друг от друга. В столовую, тяжело пыхтя и отдуваясь, вошла Уиллабелл.

— О Боже милостивый, проклятый ветер, того и гляди, разнесет весь дом по кусочкам! — оОна визгливо захихикала и покачала головой. — Вот будет потеха, если мистера Тича сдует прямо в Натчез! Держу пари, он в жизни не попадал под такой душ! Жалко, что он не решился ехать в фургоне, вот тогда помыться ему было бы в самый раз! Ох, вот бы посмотреть на него прямо сейчас! Ишь ты, что подумал про нашу хозяйку — а она-то настоящая леди, не то, что какая-то белая шваль! Ну, вы ему и показали, масса! Вот здорово! В жизни так не смеялась!

Фыркнув от смеха, почтенная домоправительница засуетилась вокруг стола, проверяя, все ли на месте. Передвинув один из приборов поближе к середине стола, она удовлетворенно хмыкнула и выплыла из столовой. Через мгновение появился Виллис и с торжественным видом объявил, что кушать подано. Подав руку своей молодой жене, Эштон повел ее к новому месту, которое только что устроила Уиллабелл — она моментально убедилась, что теперь видна ему, как на ладони. Его ладонь словно случайно скользнула по ее спине, когда она шагнула к предупредительно отодвинутому для нее стулу. Лирин удивленно оглянулась на него, их взгляды встретились и одно долгое мгновение они смотрели в глаза друг другу.

Эштон был не из тех, кто упускает свой шанс, и еще раз воспользовался случаем сорвать поцелуй с ее губ. Оторвавшись, наконец, он поднял голову и чуть не утонул в бездонной зелени ее глаз. Лирин почувствовала, как под этим обжигающим взглядом у нее ослабели ноги, и она уже почти не почувствовала, как пальцы Эштона скользнули по ее шее и спустились ниже. Она часто и тяжело задышала, чуть приоткрыв губы, когда его горячие губы проложили цепочку обжигающих поцелуев вслед за пальцами. Голова ее закружилась. Он нежно приподнял ладонью ее грудь и это мгновенно привело ее в чувство. Вся дрожа, она отпрянула в сторону, спасаясь от его прикосновений, и почти упала на стул. Эштон вслед за женой занял место за столом и заметил, что она кинула на него украдкой робкий взгляд. Слова замерли у нее на губах, но она не могла заставить себя произнести их, не могла отважиться попросить, чтобы он удержался от соблазна. Всей душой она жаждала любви, но все происходило слишком стремительно. Как ей отличить, что возможно, а что нет, если даже сейчас неизвестно, кто она такая!

Весь обед Эштон с жадностью пожирал взглядом ту, что больше всего на свете возбуждала в нем аппетит, и это, к его разочарованию, были отнюдь не расставленные перед ним блюда. Что касается Лирин, то шерри, к счастью, слегка ударило ей в голову, ненадолго притупив чувство тревоги. Понемногу ей даже стал нравиться этот изысканный ужин на двоих, его интимная обстановка и она уже не вздрагивала испуганно, когда их руки встречались.

Когда они, покончив с обедом, вновь вернулись в гостиную, Эштон пропустил ее вперед и плотно прикрыл дверь, отделяющую их от столовой. Лирин уселась за клавесин и в глубокой задумчивости положила руки на клавиши, тщетно вглядываясь в темные глубины своей памяти. Эштон встал за ее плечом и, стоило ей остановиться в растерянности, кидался на помощь, подсказывая нужные ноты, но, в основном, пользовался случаем, чтобы вволю полюбоваться соблазнительным зрелищем, которое представляли ее обнаженные плечи. Почувствовав, как его пальцы нежно коснулись ее затылка, заставив затрепетать от наслаждения, которое она испытывала в его присутствии, Лирин подняла голову и послала ему сияющую улыбку. Как только он шагнул в сторону, девушка нахмурилась и недовольно оглянулась. То, что она увидела, заставило Лирин замереть от ужаса: Эштон взял в руки железную кочергу. Ее охватил панический страх, и пальцы, будто парализованные, вмиг замерли на клавишах. Знакомое кошмарное видение — высоко поднятая кочерга опускается на чью-то голову, с грубой жестокостью вырвала ее из блаженного состояния покоя.

Нежные звуки клавесина вдруг резко оборвались, и Эштон в удивлении оглянулся. Увидев смертельно побледневшее, перекошенное от страха лицо и прижатые к вискам дрожащие руки, он с грохотом отбросил кочергу в сторону и кинулся к жене. Сразу догадавшись о том, что мрачное видение опять мучает Лирин, он рывком поднял ее на ноги, крепко прижал к себе и нежно прошептал на ухо, почти касаясь губами ее волос.

— Все хорошо, любимая. Все хорошо. Постарайся забыть об этом.

— Железная кочерга…! — Эштон почувствовал, что ее тело сотрясает крупная дрожь. — Все то же самое! Снова этот ужас! Человека бьют кочергой по голове. О, Эштон, неужели это никогда не кончится?!