Потапов снова замолчал, Левченко тоже никак не реагировал, он лишь высокомерно улыбался.

— Так кого же вы представляете, Левченко? — спросил Потапов.

— Я, господин Потапов, представляю власть, — твёрдым голосом произнёс Левченко.

— А можно поконкретнее, подполковник, слишком уж это размытое, я бы даже сказал, затёртое понятие «власть» — власть народа, государственная власть, власть капитала… власть бандитов, обо всем этом сейчас много пишут, и мне лично непонятно, какую из них представляете вы.

— Не умничайте, Потапов, — холодно произнёс Левченко, — я представляю законную власть в области, которая реально держит бразды правления и не позволяет таким людям, как вы, взять эту власть в свои руки.

— Зато позволяет Романовской братве безнаказанно творить в области беспредел.

— Я не вижу большой разницы между вами и ими, — произнёс Левченко. — С моей точки зрения, братья Грибановы менее опасны, чем вы, за ними ничего не стоит, и они на многое не претендуют. Вы же гораздо опаснее для власти, так как за вами стоят капиталы — деньги, с помощью которых вы пробиваете себе дорогу, стремясь подняться все выше и выше по социальной лестнице. Вы давно уже зарвались и превысили свой уровень.

— Бросьте пороть чушь, Левченко, — оборвал Потапов подполковника, — я никогда не позволял себе зарываться и никогда не занимался беспределом, чего нельзя сказать о той элите, которую вы якобы представляете.

Я очень давно хотел с ней познакомиться, не знал, что в вашем лице найду одного из её представителей. Скажу откровенно, подполковник, ну и рожа у этой вашей элиты.

— Не забывайтесь, Потапов, — зло посмотрел на Сергея Левченко, — это вы у меня находитесь в отделе, а не я у вас в вашем кабинете… Но, однако, вы в общем и целом правы, когда говорите, что не позволяли себе слишком зарываться. — Левченко не по-доброму усмехнулся и добавил:

— Может, потому вы до сих пор ещё живой в отличие от других ваших коллег, которые ещё вчера казались крепкими дубами, а сегодня от них остались одни лишь головешки.

Потапов вновь пристально посмотрел на Левченко.

— Уж не Дадамяна ли вы имеете в виду? — спросил Сергей.

— Какая разница, его или ещё кого-то, — махнул рукой Левченко, — кстати говоря, вчера в бане вы имели беседу с Дадамяном, которая, по мнению многочисленных свидетелей, носила явно напряжённый характер. Попросту говоря, вы поссорились с ним.

Потапов резким движением загасил окурок в пепельнице и, вынув новую сигарету из пачки, опять закурил. Сделав затяжку и прищурившись от выпущенного дыма, Сергей спокойным голосом спросил:

— Ну и что дальше, что вы хотели этим сказать?

— Ничего, — с деланным удивлением пожал плечами Левченко, — выводы делайте сами, говорят, вы очень сильны по этой части. Вчера днём вы имели конфликт с членами Романовской бригады. Я думаю, теперь это уже не секрет, что Дадо имел деловые отношения с романовскими, по крайней мере, он звонил вчера днём ряду высокопоставленных чинов УВД и просил посодействовать в том, чтобы романовских отпустили. Вечером же у вас был разговор уже с самим Дадамяном, который, как я уже сказал, протекал весьма напряжённо. Закончилось все это печально для Дадо, он был взорван в своём же «Мерседесе», типичный, знаете ли, конец для многих представителей вашего слоя общества.

Левченко помолчал, давая Потапову возможность осмыслить сказанное им.

— Впрочем, вы тоже закончили этот вечер неудачно, — продолжил Левченко, — очутившись здесь, у меня в отделе. У вас нашли пакет с наркотиком, к тому же вы являетесь подозреваемым номер один по убийству Дадамяна.

Подполковник снова замолчал, насмешливо взглянув на Потапова. Лицо Сергея было совершенно непроницаемым, он лишь молча курил, рассеянно рассматривая какую-то невидимую точку перед собой. Наконец он обратил своё внимание на полковника, который явно ожидал от него какой-либо реакции.

— Договаривайте, Левченко, договаривайте до конца, — произнёс Потапов, — что вы от меня хотите… Простите, что от меня хочет властная элита?

— Немногого, — тут же ответил Левченко, — власть пока хочет от вас только лояльности.

— Действительно, немного, — усмехнулся Потапов, — если в понятие лояльность не входит крупная сумма на предвыборную кампанию.

— Не волнуйтесь, хотя денежные суммы и предполагаются, они вас не разорят.

— Что я получу взамен? — спросил Потапов.

— Свободу в первую очередь, — жёстким тоном ответил Левченко, — а также расположение власти, гарантии, что ваши дела по-прежнему будут идти успешно… При условии, что вы будете сохранять свою лояльность и не вылезать за границу очерченного для вас круга влияния.

— Кем очерченного? — с холодным блеском в глазах спросил Потапов.

— Властью, Сергей Владимирович, властью, — ответил Левченко.

— Властью действующей или властью будущей? Той, которая придёт после выборов?

— Человек, который возглавит областную администрацию, уже известен, — ответил Левченко, — правящая элита сделала свой выбор, и в ближайшее время о нем узнают многие, его и стоит поддерживать всем, в том числе и вам.

— Кто он, этот будущий избранник народа? — усмехнулся Потапов.

— Вы все узнаете в ближайшее время, — повторил Левченко, — к руководству должны прийти новые люди.

Новый губернатор — человек более жёсткий и смелый, он не допустит того беспредела, который царил в области при прежних руководителях…

При последних словах Левченко Потапов насторожился. Похоже, подполковник проговорился и сказал лишнее.

Это была мелочь, деталь, но она давала Потапову надежду, небольшой шанс избежать полного фиаско в этой опасной игре, целью которой была борьба за власть.

— Времени на раздумье у меня, видимо, нет? — спросил Потапов.

Левченко в ответ лишь усмехнулся и пожал плечами.

— Впрочем, — задумчиво произнёс Потапов, — и выбора у меня, похоже, тоже нет. Мне ничего не остаётся другого, как принять ваше предложение.

— Я не сомневался, что с вами можно договориться, — удовлетворённо произнёс Левченко, — в таком случае мне больше нет необходимости вас задерживать.

— А как насчёт заведённых дел?

Я думаю, не стоит поднимать шум из-за найденного у меня пакетика с каким-то порошком.

— Мы решим все возникшие вопросы, — согласно кивнул Левченко.

Было пять утра, когда Потапов в сопровождении своих людей, усевшись в свой джип, выехал со двора здания милиции, где располагался ОБОП.

Они отъехали не так далеко, когда у Потапова зазвонил телефон, возвращённый милиционерами.

— Это я, Глеб, где ты пропадал, сотовый молчал часа четыре? — послышался в трубке голос Панкратова.

— Я не знаю, где ты, но мы находимся… — он посмотрел в окно, — в районе кинотеатра «Горизонт», подъезжай сюда, мы ждём тебя здесь.

Глеб подъехал через пятнадцать минут. Остановив свой «Москвич», сзади джипа, он помигал фарами. Потапов один вышел из машины, подойдя к «Москвичу», сел в него на сиденье рядом с Глебом.

— Где вы были все это время? — обеспокоенно спросил Глеб.

— В ментуре.

Глеб удивился, но не сильно.

— Что там с вами делали? — спросил Панкратов.

— На бабки раскручивали, — усмехнулся Потапов, доставая из кармана плаща пачку сигарет.

Он вкратце рассказал Глебу о разговоре, произошедшем с подполковником Левченко, и о событиях, предшествовавших этому разговору.

Глеб, выслушав рассказ Потапова, поспешил спросить:

— Так ты что, пошёл с ними на мировую, решил сохранить лояльность и не прыгать выше той черты, которая тебе позволена?

Потапов выдохнул сигаретный дым и с негодованием посмотрел на Панкратова.

— Кто я буду потом в этом городе, если поддамся на шантаж этих ублюдков? Да и кто, черт возьми, они такие, чтобы указывать мне моё место?

— Так что же делать в таком случае? — спросил Глеб.

— Бороться, — ответил Потапов.

— Как? — снова спросил Глеб.

— Пока не знаю, надо обдумать.