— Ну что, нравится тебе моя идея? — спросил Альберт Дадамян у Потапова, после того как изложил суть своего предложения.

Потапов молча взял с невысокого столика бутылку «Мартини» и разлил её содержимое по бокалам.

— Давай лучше выпьем, Алик.

— Выпьем, Серёжа, конечно, выпьем, — с готовностью согласился Дадамян и тоже взял бокал.

Когда оба их осушили, Альберт, хитро прищурившись, посмотрел на задумчивого Потапова и снова спросил:

— Ну что, вступаешь в мою Ассоциацию спортсменов-предпринимателей?

Потапов усмехнулся:

— Кто тебе это название придумал?

— Чем плохо название? — недоуменно пожал плечами Дадамян. — Я сам его придумал. Мы с тобой бывшие спортсмены: я борец-классик, ты боксёр. Оба теперь бизнесом занимаемся.

— Я, Алик, уже давно не боксёр, а скорее коккер-спаниэль, — отшутился Потапов, вынимая из пачки сигарету и прикуривая её, — в спортзале на тренировке последний раз лет десять назад был, сигареты, как ты, наверное, успел заметить, изо рта не выпускаю.

— Э-э-э, — взмахнул рукой Дадамян, — брось прибедняться, Серёжа, ты ещё форму держишь, а я вот совсем расплылся.

После этих слов Альберт с довольной улыбкой на устах положил густо покрытую волосами руку на свой весьма внушительных размеров живот.

Дадамян был высокий сорокалетний мужчина с седыми волнистыми волосами, сильно уже поредевшими.

Когда-то Альберт выступал на борцовском ковре, но, бросив спорт, прибавил килограммов тридцать и в свои сорок лет выглядел восьмипудовым увальнем с неизменной добродушной улыбкой на лице и иронично поблёскивающими чёрными глазами.

Дадамян был первым и одним из немногих спортсменов в области, выполнившим норматив мастера спорта международного класса. Поэтому он слыл любимцем не только у многочисленных спортивных болельщиков, следивших за его успехами как на всесоюзной, так и на международной арене, — его также уважали и ценили местные деятели, гордившиеся тем, что воспитали в области такого прекрасного борца.

Во многом благодаря своей популярности среди «отцов» области Алик по окончании спортивной карьеры успешно начал карьеру спортивного функционера.

С начала перестройки Алик, как его звали близкие друзья, возглавлял уже первый в области негосударственный Фонд поддержки спортсменов. Кроме этого, он был учредителем многих коммерческих предприятий, кои успешно развивались, пользуясь его влиянием и поддержкой.

— Кабинетная работа, сам понимаешь, — улыбался Альберт, — самое спортивное мероприятие для меня сейчас — это баня. Каждую неделю хожу туда с друзьями, хочешь, и ты приходи.

Я по понедельникам в Щукинской бане парюсь, там в этот день никого, кроме меня и моей компании, не бывает. Посидим, пивка попьём, заодно и дела обсудим.

— Спасибо, Алик, — поблагодарил Потапов, — обязательно воспользуюсь твоим предложением… сходить с тобой в баню.

Блестящие глазки Альберта внимательно и цепко впились в лицо Потапова:

— А как насчёт другого моего предложения? — спросил Дадамян. — Пойдёшь со мной вместе в политику?

— Знаешь что, Алик, — улыбнулся в ответ Потапов, — если бы ты организовывал ассоциацию спортсменов, я бы с радостью возглавил в ней фракцию бокса, а лучше — настольного тенниса, меньше ответственности и денег требует… Помогали бы спортсменам после завершения их спортивной карьеры устраиваться в жизни, детский спорт бы развивали. Всем этим я, правда, и так занимаюсь, но в компании с тобой я бы делал это с ещё большим удовольствием.

— Что тебя, Серёжа, смущает? — спросил Дадамян.

Потапов усмехнулся:

— Если честно, то смущают сами спортсмены-предприниматели… Все это звучит как легализованный рэкет-клуб. Боюсь, что организация с подобным названием вызовет серьёзное недоверие как правоохранительных органов, так и руководства губернии.

— Да брось ты, — поморщился Дадамян. — Зря, Серёжа, беспокоишься, откровенных бандюков в команду брать не будем. Все люди будут солидные, с деньгами и влиянием в городе. А спортсменов я специально в названии упомянул.

Спортсмены — это всегда сила, а объединённые спортсмены — это сила очень большая. Предприниматели же — это деньги. Я хочу создать структуру, которую бы все уважали и боялись. В области грядёт большая смена власти, губернатор стар и скоро уйдёт в отставку.

Если мы с тобой объединим усилия и свой политический вес, нам мало кто сможет противостоять.

Потапов внимательно слушал Альберта, не перебивая, лишь изредка затягиваясь сигаретой. Когда Дадамян закончил свою речь, Потапов ответил не сразу, он ещё какое-то время обдумывал его слова.

— Ты верно мыслишь, Алик, — произнёс он наконец, — добиться чего-либо значимого можно, лишь объединив усилия, но, по-моему, ты забываешь об обратной стороне медали.

— Ну давай, Серёжа, освети мне её, эту тёмную сторону, — Альберт нетерпеливым движением поправил на запястье золотые часы с браслетом.

— Объединившись со своими союзниками, ты становишься не только большой силой, но и крупной мишенью, — ответил Потапов.

Полное лицо Альберта расплылось в самодовольной и одновременно добродушной улыбке:

— Нет ещё такой пушки, которая смогла бы расстрелять такую мишень, как я. А если даже и найдётся такой стрелок с пушкой, я о его планах узнаю раньше, чем он успеет их осуществить.

Я ведь давно в этих краях живу, много чего знаю, есть связи кое-какие и влияние. Ты, Серёжа, никогда трусом не был.

Так чего ты сейчас опасаешься? Почему медлишь с ответом? Ведь выгоды и мои и твои очевидны в случае успеха.

— Я, Алик, опасаюсь всегда только одного, — ровным, немного отстранённым тоном ответил Потапов. — Мой бизнес — это моё детище. Я свою структуру создавал не один год и прошёл через многое, чтобы сохранить и защитить её. Если я и лез в политику и добивался власти и влияния, то только для того, чтобы защитить себя, своих людей и свои предприятия от посягательств врагов.

Потапов встал и, пройдясь по кабинету, остановился перед Альбертом.

— Лезть во власть ради власти, Алик, — это большая глупость, надеюсь, что ты это прекрасно понимаешь, — продолжил Потапов, — твоё влияние в городе и без того велико, и, прежде чем соглашаться на твоё предложение, я хочу знать, ради чего это все затевается, каковы конечные цели. Если ты хочешь усилить своё влияние на власть, то это, наверно, ещё стоит поддержать, если же ты сам хочешь стать властью, то тут я ещё десять раз подумаю. Если так, то ты, на мой взгляд, затеваешь слишком опасную игру, которая не соответствует твоему уровню.

Глаза Альберта после этих слов Потапова сверкнули нехорошим холодным блеском:

— Кто это определил мой уровень?

Покажи мне этого человека. Уж не ты ли?

Потапов грустно улыбнулся:

— Нет, не я, Алик. Нашу значимость в этой жизни определяет сама жизнь, стечение обстоятельств. У человека есть судьба, есть возможности, выше которых нам прыгнуть не дано.

— Хорошо сказал, — усмехнулся Альберт. — Но как все же тебя понимать?

Ты что, отказываешь мне?

— Нет, не отказываю, — ответил Потапов, — просто я должен подумать.

Мне надо обсудить со своими партнёрами, на каких условиях моя структура будет поддерживать тебя.

— Подумай, Сергей, подумай, — уже более добродушным тоном произнёс Альберт вставая.

Лицо Дадамяна с небольшим крючковатым носом снова озарила улыбка:

— Я думаю, что ты правильно оценишь моё предложение, — продолжил Дадамян, — мы с тобой крупные, сильные люди и должны быть вместе. Если к моим ста тридцати килограммам прибавить твои девяносто, наш вес с тобой существенно увеличится, и не только в политике.

Альберт засмеялся, довольный своей шуткой.

Потапов ничего не ответил ему. Дадамян перестал смеяться и заговорил серьёзным тоном:

— Не надо нам с тобой ссориться, Сергей. Если мы будем вместе, то обязательно выиграем. Если же порознь, то проиграешь прежде всего ты… За моей спиной сейчас большая сила собирается, поэтому лучше быть с нами в одной команде.