– Ты, как я догадываюсь, из этой машины получился?

– Да...

– А как ты сообразил, что меня надо туда сунуть?

– Я не сообразил, я просто сунул. Правда, сначала голову тебе и твоему другу оторвал... Уже мертвым оторвал...

– А что так? – удивился Баламут, ощупывая свою шею по всему периметру.

– Не знаю... Как вылез, так и сорвался, как бешеный... Но потом как-то незаметно подобрел...

– Значит, правду Трахтенн про вас говорил...

"Что говорил?" – рассчитывал услышать Баламут в ответ, но двойник безмолвствовал. Понаблюдав в раздумье за бытовым генератором, Коля все же решил проверить утверждение мариянина, что все регенераты не вполне нормальные в умственном отношении существа:

– У тебя с головой все в порядке? – спросил он, как спрашивает шофер шофера о состоянии карбюратора.

– Все в порядке... – ответил регенерат. – А вот ты, похоже, шизофреник – говоришь много и не по делу, думаешь часто...

– А жизнь свою ты помнишь? – решил сменить направление разговора Коля, несколько смущенный прямолинейностью ответа.

– А зачем ее помнить? – удивился регенерат. – Зачем мне помнить, как я тебе голову оторвал, а потом в агрегат этот сунул?

– М-да, ты прав, согласился Баламут. – А кайфы какие ловишь? Кроме, естественно, отрывания голов у новоиспеченных трупов?

– Поспать люблю... – начал перечислять двойник. – Еще люблю, когда мускулы играют... Еще люблю, когда на меня нападают...

– Неужели? – обрадовался Коля. – Но это же достаточно опасно? Убить могут...

– Это шизофреники хотят жить дольше. А нам, нормальным людям, все равно сколько жить...

– Послушай, а выпить ты любишь? – спросил Баламут, чтобы не молчать. – Водочки холодненькой, пивка?

– А есть?

– Есть, – приняв важный вид, сказал Коля. – Но водку у нас принято пить только по праздникам, ну, и после удачных дел...

– А дела важные есть?

– Да. Надо корабль этот захватить, пока нас всех не поубивали.

– Так пошли, захватим...

– Нет. Сейчас рано. Сначала надо этого, Трахтенн его зовут, доварить, потом вместе с ним решим, как воевать. Слушай, а он не выскочит, как ты? Я имею в виду, головы нам не оторвет?

– Не должен... Ты же мне не оторвал, когда выскочил. Хотя кто его знает...

Они сели ждать. Регенерат тотчас уснул, а Коля задумался о бетономешалке.

Познакомившись поближе со своим двойником, Баламут понял, что этот парень из той же колоды, что и копы. Он вспомнил, как Ленчик Худосоков ему говорил, что они сначала кажутся неразвитыми, а потом понемногу прибавляют. Такими же были его собственные копы и копы его друзей – поначалу выглядели как этот регенерат, но потом постепенно как бы проявлялись умом и памятью. Из этого следовал вывод, что и копы появились из бытового генератора или из аналогичного прибора. Еще немного подумав, Баламут понял, почему бытовой генератор мотался с ним по России, а потом и по Вселенной – Трахтенн говорил, что они ласку любят, а он ведь после того, как загрузил в нее скатерть с остатками продуктов, погладил и поцеловал ее. "Вот она и приручилась", – окинул он теплым взглядом довольно заурчавшую машину.

Поурчав минуту, бетономешалка закончила, наконец, работать, и Баламут направился к ней вынимать Трахтенна.

Мариянину не пришлось долго объяснять ситуацию – почти все он понял сам. Включая и то, почему регенерат голый. Действие никотина на "чебурашек" его несколько удивило, и он попросил Баламута помочь ему внести в отсек одного из них – хотел посмотреть, нельзя ли их отремонтировать, перепрограммировать и поставить в строй на свою сторону. Но когда они открыли дверь, волосы их стали дыбом – из всех роботов-убийц как бы вышел воздух – их оболочки лежали на полу, как проколотые оболочки надувных игрушек.

– Членистоногие... – упавшим голосом сказал Трахтенн. – Он выпустил членистоногих. Все, господа, сливайте воду.

Захлопнув дверь, Баламут посмотрел на бледного от волнения Трахтенна.

– Что, никак нельзя с ними справится? – спросил он подрагивающим голосом.

– Только при помощи вакцины. Но она в медпункте. А медпункт располагается в командном пункте. Это во-первых. А во-вторых, они, наверное, уже лезут сюда через пробоины в двери...

Осмыслив эти сведения, Баламут понимающе кивнул. Подойдя к ящику ПВВВ, служившего им достарханом, взял с него недоеденную булку, откусил кусочек и принялся его тщательно разжевывать. Разжевав, замазал получившейся массой пулевую пробоину в двери, затем другую. Третью пробоину замазал регенерат.

– Молодец! – похвалил его Баламут.

– А что молодец? – грустно усмехнулся Трахтенн, стараясь не смотреть на обнаженного регенерата. – Заклеивай, не заклеивай, все равно они нас съедят.

– Ты давай, не паникуй, а лучше садись и думай, как с манолиями совладать. Ты ведь их не понаслышке знаешь (Трахтенн рассказывал Баламуту о своих сексуальных экскурсиях на Марго).

– Думай, не думай, три рубля – не деньги. Ты, что, не понимаешь, что до манолий дело не дойдет?

– Дойдет – не дойдет, это мы посмотрим. Садись, давай, и думай.

Трахтенн пожал плечами и полез на ящики ПВВВ думать. Баламут, проводив его глазами, подмигнул регенерату:

– А мы с тобой подумаем, как с муравьями сладить...

– Я думать не умею, – ответил на это регенерат, совсем так ответил, как отвечают: "Я не курю". – Думай ты, а я лучше продуктов и сигарет наделаю – скоро ужин, а у нас шаром покати.

И принялся закладывать в бетономешалку остатки пищи. Последней он взял порожнюю бутылку из-под водки и вопросительно показал ее своему двойнику. Тот утвердительно кивнул, и бутылка немедленно очутилась в чреве машины. Затем регенерат подошел к Трахтенну и попросил позволения отрезать с его пончо маленький клочок.

– Зачем тебе? – удивился инопланетянин.

– Приодеться хочу.

– Не понял?

– Ну, одежду хочу себе срегенерировать.

– А может у него отрежешь? – кивнул вон Сер на Баламута. Ему было жаль портить свою полюбившуюся одежду.

– Тогда мы отличаться с ним совсем не будем, – резонно возразил регенерат, и Трахтенну пришлось согласиться.

Пока машина работала, Баламут соорудил из ящиков ПВВВ большой стол и три стула (принимать пищу он любил с комфортом). После того, как Гена был одет, а водка (на этот раз "Золотое кольцо", 0,75) разлита по стаканам, Трахтенн предложил выпить за круглую дату.

– Какую еще дату? – удивился Баламут.

– Три дня осталось. До трогательной встречи с Землей.

– А! – отмахнулся Баламут. – Вечно ты все испортишь. Давай лучше за все хорошее выпьем.

Они чокнулись, и Баламут с двойником начали пить. А Трахтенн, сидевший лицом к двери, поднес стакан ко рту, и так застыл.

– Ты чего? – спросил его Баламут, закусывая икрой.

И Трахтенн замычал, тыча подбородком в сторону двери. Николай обернулся и увидел в хлебной затычке нижней пулевой пробоины небольшое отверстие.

Из него выглядывала отнюдь не микроскопическая муравьиная голова с угрожающе шевелящимися антеннами. Увидев ее, Баламут закусил губу и посмотрел на регенерата. Тот ни мычать, ни закусывать губу не стал, а пошел к двери рассмотреть пришельца.

– Он хлеб хавает, – наконец, сказал Гена. – А большой потому, что он, наверное, их матка.

Несколько минут он, монотонно комментируя, продолжал наблюдать за муравьем:

– Ест, как ненормальный. Опухнешь, дурачок! О! И в другой дырке голова показалась! И тоже ест, как мышь! И в третьей! Идите, посмотрите (это Баламуту с Трахтенном). Мы им, по-моему, до лампочки.

Баламут с Трахтенном подошли и уставились в муравьев, самозабвенно выедающих хлебные затычки пробоин.

– Они растут, – наконец, сказал Трахтенн.

– На глазах, – сказал Баламут.

– От хлеба, – сказал Трахтенн.

– У нас есть хлеб? – спросил Баламут.