И внутрикрепостной двор постепенно обрастал хозяйственными постройками, сараюшками, казармами и прочими удобствами… и, конечно, никто не был в настроении платить за камень — все делалось из обычного дерева…

Да и сам городок, первоначально представлявший собой самый настоящий форпост, порядком разросся. Урги — они, в конце концов, не только воевали с людьми. В годы, а то и десятилетия мира здесь заключались торговые сделки, к немалой выгоде имперских купцов. А там, где царит торговля, — там и люди селятся охотно. И теперь, пожалуй, цитадель уже не смогла бы вместить всех желающих укрыться за ее стенами, случись вдруг что…

Впрочем, это мало кого беспокоило. Уже давно сюда не приезжали неподкупные имперские инспектора, а если и приезжали, то так… по мелочи. Исправно ли солдатам кладут в кашу мяса, да не украл ли нынешний комендант слишком уж много из воинской казны. Приезжали да вскорости и отбывали с мелко исписанными пергаментами отчетов, где говорилось, что мясо солдатам таки кладут (правда, конину, но кто ж ее будет разглядывать да пробовать, небось инспекторов не из солдатского котла кормят), а комендант хотя и шельма первостатейная, но меру знает. Ну а за руку не пойман — стало быть, не вор. И снова все успокаивалось на несколько лет…

Легионеры, лениво отработав положенную надень муштру, шли на поля — у многих здесь уже были и бабы, а у кого и прям-таки жены, да еще с выводком сопливых пацанов. Да и то сказать, служба в имперских легионах долгая… того и гляди без наследника останешься. А сопливых этих, стало быть, кормить надо… те монеты, что шли легионерам в качестве жалованья, превращались в дома, да еще в скот — известную для крестьянина ценность.

Когда-нибудь все это должно было закончиться. И скорее всего закончиться плохо.

Бэйн Д'Лемер был назначен командующим гарнизоном Миста не в качестве наказания — напротив, многие рассматривали это назначение как факт признания Императором заслуг легата. Собственно, сам он тоже считал именно так — прослужив в армии более тридцати лет, ветеран давно уже не мыслил себе жизни вдали от звона оружия… Но судьба жестоко посмеялась над ним — в одной из стычек, малозначительной и никому, в том числе и ее участникам, не нужной, он лишился руки — а вместе с ней и надежды когда-нибудь умереть в бою. Мыль о том, что впереди его ожидает долгая старость, а затем дряхлость и немощность, была Д'Лемеру противна, И возможно, легат даже наложил бы на себя руки — хотя такое поведение и было недостойно истинного воина, — но Император, в мудрости своей, решил дать ветерану возможность продолжить службу.

Тем более что для этого подвернулась оказия. Бывший комендант крепости после не слишком умеренных возлияний умудрился сорваться с крепостной стены. Во рву уже много лет вместо воды была лишь жидкая грязь, но ее вполне хватило невменяемому пьянице, чтобы утонуть. И место начальника гарнизона стало вакантным.

Конечно, кое-кто посмеивался. Одни говорили, что на старости лет Д'Лемеру предстоит научиться осторожности, поскольку запускать руку, пусть и единственную, в казну — это не так просто, как махать мечом. Другие говорили, что назначение Императора мудро — ежели у нового командира рука всего одна, то и прилипнет к ней в два раза меньше, а значит, армейская кубышка целее будет. Но были и такие, что слушали всю эту дурь, улыбаясь в усы, — они-то знали, что старый вояка будет держать обленившихся и забывших всякий стыд солдат в железном кулаке… и, хотя кулак будет всего одни, мало им не покажется.

И разумеется, правы были именно последние. Прошло всего две недели после прибытия Д'Лемера в Мист, а в столицу уже валом пошли доносы на строптивого легата. Попадали ли они на стол Императора или оседали в архивах… а может, просто изымались и уничтожались, ибо не следует низшим чинам порочить своего командира, — про то доподлинно не известно. Зато известно, что две дополнительные когорты для усиления гарнизона Д'Лемер получил.

И все же сделать он успел немного — были начаты работы по ремонту обветшалой стены, с десяток мастеров целыми днями копошились возле пришедших в полную негодность катапульт, да еще пара сотен крестьян, которым посулили две серебряные монеты в неделю, взялись за лопаты, чтобы вычерпать грязь из рва и снова восстановить этот оборонительный рубеж,

Д'Лемер давал разнос мрачному центуриону. По мнению легата, место солдат — в гарнизоне, а не на полях с мотыгами. Где-то в глубине души центурион, возможно, и был согласен с командиром, но в городке его тоже ждала молодая жена, которой именно сейчас приспичило копать колодец. И поскольку центурион совершенно не собирался делать эту утомительную работу своими руками, возвращение солдат в казармы его никак не устраивало. Легат расхаживал по кабинету, пытаясь напомнить подчиненному его долг перед Империей, а тот молча «ел глазами начальство», оставаясь при своем мнении.

Дверь распахнулась, и в кабинет вошел Трент, десятник, командир личной охраны легата. Конечно, Д'Лемер, будучи воином, не считал необходимым держать персональную стражу, но она была положена коменданту гарнизона, и менять что-либо он не стал. Просто назначил на этот пост того, кому доверял — а прежнего начальника охраны, не в меру разжиревшего на казенных харчах, отправил присматривать за землекопами… к слову сказать, большая часть доносов была написана именно жирными пальцами этого борова.

— Слава Императору, легат. — Десятник отдал честь.

— Слава, — коротко бросил Д'Лемер. — Что случилось?

— Урги. Наши разъезды обнаружили пятерых ургов в лесу. Д'Лемер нахмурился. Конечно, земли этих тварей были неподалеку, и в том, что по лесу расхаживает какое-то количество этой нечисти, как их только земля носит, неудивительно. С другой стороны, он приказал возобновить патрулирование границы сразу же, как принял командование… кто знает, что эти твари успели вынюхать.

— Что дальше?

— Четверо ургов были вместе. Они заявили, что охотятся.

— На территории Империи? Хм-м… им объяснили, что они ошиблись в выборе охотничьих угодий?

— Объяснили, легат. И проследили, чтобы они покинули э-э… нашу территорию.

— Вырезать их надо было, и дело с концом, — мрачно буркнул центурион.

Д'Лемер покачал головой, посмотрев на офицера с легким оттенком жалости и презрения.

— Вырезать — это просто. Но исчезновение четырех разведчиков говорит о том, что они попались. Если это, конечно, разведчики. — Он снова обернулся к десятнику. — Как я понимаю, пятый был один?

— Один, легат. Сейчас он в подвале… и думаю, скоро будет готов говорить.

— Раскаленные щипцы заставят говорить кого угодно… — прошипел центурион, который совершенно не желал понять, что умение держать язык за зубами в его положении есть несомненное благо.

Легат снова бросил на него короткий взгляд, в этот раз куда более жесткий. К несчастью, офицер, разглядывавший пол у себя под ногами, этого не заметил. Может быть, если бы заметил, то повел бы себя иначе,

— Думаю, нам надо спуститься в подвал и побеседовать с этим… охотником. Прошу за мной, господа.

Ург был прикован к стене. Тяжелые железные браслеты охватывали могучие руки, еще более массивные кольца сдерживали ноги. Но ург мог стоять — и, зная выносливость этих тварей, можно было с уверенностью сказать, что истощение его сил наступит не скоро. К тому же он не выглядел ни избитым, ни раненым — молодой воин, ему было еще далеко до самого расцвета сил, но и сейчас он, даже прикованный, был опасен. В конце концов эти кольца были рассчитаны на людей.

Палач неторопливо раскладывал на длинной, покрытой старой коркой запекшейся крови скамье свои инструменты. Д'Лемер поморщился — настоящие солдаты не любили палачей, хотя и готовы были признать, что сведения, вырванные у пленника, пусть даже и вместе с мясом, могли спасти немало жизней. В том числе и их собственную… И все же никто или почти никто из ветеранов не стал бы даже пить за одним столом с заплечных дел мастером. И легат тоже прекрасно понимал… пытка — дело нужное, а сейчас так и просто необходимое.