Старик не проявлял ни малейших признаков беспокойства, нетерпения или раздражения. Снова и снова он с равнодушием автомата нажимал кнопку вызова, как будто бы и не сомневаясь, что хозяин рано или поздно ответит.

Денис вздохнул и с силой вдавил кнопку приема.

— Слушаю, — буркнул он не слишком дружелюбно.

— Господин Жаров, — это был не вопрос, а утверждение, — меня зовут Браун. Отец Браун, к вашим услугам.

— Я уже делал пожертвование…

— Я пришел не за этим, — перебил его священник. Его голос был настолько спокоен, что на какой-то момент Денису почудилось, что перед ним робот. Хотя вряд ли это было возможно, если и существовала работа, к которой не допускали киборгов, то это было все, относящееся к религии. Его Святейшество Папа Римский до сих пор в каждом даваемом интервью старался ввернуть свое нелицеприятное мнение о моделировании человека вообще и о киборгах в частности.

Священник закашлялся, отвернувшись от микрофона, потом, вытерев рот темным, под цвет сутаны, платком, вновь заговорил.

— Дело в том, что мне необходимо побеседовать с вами. Дело не терпит отлагательства. Касательно того, что произошло с вами…

Денис почувствовал, как ушедшее было раздражение снова наполняет тело, туманя разум.

— Я понимаю, — талдычил священник, — вам сейчас тяжело вспоминать об этом. Но… поверьте, это необходимо. Прошу, разрешите мне войти, это очень важно.

Наверное, будь на месте старика кто угодно другой — ребенок, молодой мужчина или даже смазливая стройная девчонка, — Денис послал бы их далеко-далеко, после чего отдал бы должное тем хрустящим простыням. Но старик выглядел таким… старым. Ему не довелось увидеть своих родителей старыми, они погибли еще в зрелом возрасте, у него остался только дед, который сейчас жил на другой стороне планеты… И, может быть, поэтому каждый старик напоминал ему о родителях, которые не дожили до этого возраста, которые ушли так рано и так не вовремя. Он не мог, физически не мог относиться к старикам плохо… и не мог отказать в такой пустячной просьбе.

— Входите.

Пока лифт поднимал непрошеного гостя, Жаров накинул на плечи старенький халат, мгновение подумал, а не надеть ли что-нибудь поприличнее, затем махнул рукой. Раз уж гость заявился без приглашения, следовательно, пусть мирится с причудами хозяина.

Снова пискнул интерком, на этот раз сигнал шел от двери квартиры.

— Впустить, — бросил компьютеру Денис.

Вообще говоря, системы голосового управления давно вышли из моды и теперь считались чем-то вроде архаизма, совершенно неприемлемого в приличных домах. Свою квартиру Денис к «приличным» не относил и ничего в ней менять не собирался, В те редкие моменты, когда очередная появившаяся в этих стенах подружка пыталась навести здесь свой порядок, он с усмешкой заявлял, что проще поменять квартиру целиком, чем возиться с благоустройством этой. Объективности ради стоит заметить, что после таких претензий подружки в его доме обычно долго не задерживались.

Не то чтобы он панически боялся брака — скорее просто не чувствовал себя в достаточной мере готовым к тому, чтобы возложить на себя ответственность за кого-то, кроме себя самого. И когда очередная претендентка на роль спутницы жизни, нервно запихивая свои вещи в сумку, называла его одиноким волком, Денис соглашался. Да, это название вполне подходило. Он и вправду был одиноким волком — и предпочитал таким же одиноким и оставаться. По крайней мере большую часть времени.

Дверь, повинуясь команде, щелкнула замком и откатилась в сторону, пропуская священника в квартиру.

Тот вошел неспешной шаркающей походкой старого и больного человека. Жаров тут же кивнул в сторону глубокого мягкого кресла.

— Благодарю вас, — кивнул старик, медленно опуская тело в объятия мягкой кожи.

— Что-нибудь выпьете? Виски, водка, мартини?

— Простите, не употребляю, — покачал головой старик. — А вот от чашечки чая не откажусь… если вас не затруднит. И, если можно, включите камин… сегодня холодно, знаете ли. А старческие кости тепло любят.

— Не затруднит, — пожал плечами Жаров.

Происходящее постепенно начало вызывать у него интерес. Не похоже, чтобы этот дед чувствовал себя неловко, хотя ведь заперся в дом к совершенно незнакомому человеку. Хоть он и немощен, но чувствует себя уверенно.

Пока он гремел чашками, старик все так же неподвижно сидел в кресле, явно наслаждаясь теплом. Он не проронил ни слова до тех пор, пока горячий ароматный напиток не был поставлен перед ним на столик, и только после того, как с видимым наслаждением втянул в себя первый глоток обжигающей жидкости, он заговорил.

— Меня зовут отец Браун, как я уже говорил. Дело, которое привело меня к вам, мистер Жаров, столь же необычное, сколь и… простите, сколь и сам факт вашего возвращения с «Сигмы»… Я имею в виду, возвращения живым.

— О-о… — застонал Жаров. — Прошу, только не это… Мало мне неприятностей на службе.

— Неприятности на службе? — криво усмехнулся священник. — Неприятности у вас на службе, боюсь, могут оказаться лишь малой каплей.

Странно, но старик не походил на фанатиков и самозваных провидцев, всегда и с готовностью вещающих о близящемся конце света. В последнее время таких развелось немало, редко проходил месяц, чтобы какой-нибудь гуру, пророк или ясновидец не предсказал очередного конца света. Но отец Браун выглядел… в общем, он казался серьезным.

Словно бы читая его мысли, священник продолжил:

— Да, я понимаю, что сейчас предсказывать грядущие несчастья стало модным. Церковь не приветствует эту тенденцию, но бороться с ней, как вы понимаете, практически невозможно, свобода слова превыше всего. Хотя вы, пожалуй, меня поймете — было бы лучше, если бы некоторые слова не были такими… свободными.

— Да уж… — хмыкнул Жаров, прекрасно понимая, что имеет в виду священник.

— Как вы знаете, официальная церковь не приветствует прорицателей и провидцев, поскольку все делается по замыслу Божьему, а все эти… представители племени людского, утверждая, что им ведомы тайны грядущего, по сути, претендуют на знание божественного замысла, который в принципе непознаваем. Но если не трогать сейчас вопросы религии, я думаю, для этого не время и не место…

— Я бы сразу хотел уточнить, святой отец, что мое отношение к религии всегда было…

— Я бы сказал, терпимым, — прервал его отец Браун. — Нам известно, что вы не являетесь приверженцем какой-то из религий, но и в то же время не проявляли себя как воинствующий атеист. И разумеется, мне или кому-либо другому было бы поставлено в заслугу привлечь в лоно матери-церкви столь заблудшую, но не окончательно потерянную овцу. Но, как я уже говорил, явился я не за этим.

Он помолчал, отхлебывая мелкими глотками чай. Затем, с огорчением взглянув на опустевшую кружку, поднял на Дениса вопросительный взгляд. Тот понял и налил отцу Брауну следующую порцию.

— Мята, гибискус… вы гурман, мистер Жаров. Я могу называть вас просто по имени? Все ж таки я намного старше вас, позвольте старику такую вольность.

— Да, пожалуйста, — пожал плечами майор.

— Спасибо… так вот, о чем я? Ах да, я говорил о том, что церковь не приветствует попытки предсказывать будущее. Тем не менее у этого правила… как у любого правила, вы меня понимаете, есть исключения. Собственно, их немного, и все они относятся, я бы сказал, к временам давним, кое-какие даже вошли в официальные догматы…

Он замялся, подбирая слова.

— М-да… так вот, имеется одно… ну, назовем это пророчеством, хотя по большому счету скорее это обрывки, уцелевшие до наших дней. Пророчество было написано… хотя, с вашего позволения, я воздержусь от указаний на первоисточник. Дело в том, что это пророчество длительное время пребывало в архивах Церкви как образец… как пример бреда душевнобольного. Возможно, потому, что сохранилось от оригинала очень мало и интерпретировать его правильно удалось только в недавнее время.

— Мне кажется, отец Браун, что вы все ходите вокруг да около…