Я вошла. Посередине небольшой комнаты стоял стол, за ним сидел благообразный мужчина средних лет и внимательно смотрел на меня. Насмотревшись, удовлетворенно кивнул и жестом указал мне на стул напротив. Я села, оглянула стол. Он был пустынен. Это показалось мне странным. Мужчина улыбнулся и достал из ящика стола стопку папок. На лицевой стороне верхней была приклеена четвертушка обычного листа белой бумаги. На ней в жирной черной рамке синим фломастером было аккуратно выведено "Юдолина Ольга".
– Мы стараемся не беспокоить клиентов непривычными интерьерами, – улыбаясь, проговорил хозяин комнаты.
Тут до меня, наконец, дошло, где я нахожусь.
– Да, сударыня, вы, правы. Вы завершили земной путь, и нам необходимо совершить некоторые формальности. Все не так грустно, как вам может показаться. Конечно, болезненные моменты будут, – протянул он с искренним огорчением в глазах.
– Мне все равно – я умерла...
– Ну, зачем так категорично... А вы, вообще, какой интерьер предпочитаете? Видите ли, ваш, мой облики, комната эта, стол, наконец, – все это сплошная видимость, – улыбнулся Судья (это имя пришло мне в голову само собой, была в нем какая-то надежда, нет, не на избавление от мук, а на справедливость). – Ваша душа, естественно, бесплотна. И, чтобы вы с ней, оголенной, быстрее свыклись, скажу, что в принципе душа – это своеобразный, очень сложный, многомерный ваш отпечаток в космическом вакууме. Ну, понимаете – все находится в некой особой субстанции, которая располагается везде, даже между частичками электронных облаков атомов и молекул, в том числе, и вашего мозга. А что такое слепок мельчайшей частички? Это сама частичка... Так вот, в космическом вакууме все взаимосвязано – это, если хотите, единая сущность, весьма похожая на абсолютно твердое тело... И поэтому ваша душа находится везде, может находиться везде. Но после очищения. А очищение по сути своей – это процесс, во многом условный процесс удаления гвоздей, ржавых кривых гвоздей нечеловечных грехов, удерживающих душу в затхлой неподвижности суетного бытия... Мы должны помочь вам избавиться от этих гвоздей. Можно было бы, конечно – как это раньше практиковалось – поместить вас в так называемый ад, где вы бы подверглись ужасным мукам, созерцая и испытывая вами же содеянные злодейства. Но в настоящее время этот процесс упрощен: теперь души земных преступников отправляются на Землю. Там они находят лишь одно вместилище – тела жертв соответствующих преступлений. Душа убийцы, таким образом, может разместиться только в теле убиваемого и только в момент совершения убийства. Испытав весь ужас расставания с телесной оболочкой, она с последним вздохом перелетает в тело следующей жертвы. Это продолжается долго, иногда – очень долго, до тех пор, пока душа убийцы не излечится болью, и сама возможность убийства не покажется ей дикой...
– Ну, а люди, не совершившие тяжких грехов? Каков у них процесс очищения?
– Понимаете, жизнь должна быть прожита. Любой человек, вынесший всю долголетнюю жизнь, практически готов к освобождению души. "Жизнь – это подготовка к смерти" – так, кажется, говорят у вас? Этих мы сразу допускаем – старцы, умершие своей смертью, безгрешны.
– Безгрешны? Я знаю таких старцев – палец откусят...
– Да, но вы заметили, как они меняются в последние годы жизни? Они теряют память и постепенно становятся детьми. Иногда несносными, но безгрешными... И приходят они к нам с чистой душой. Сложнее с теми, кто не прошел всего жизненного пути – с убитыми, безвременно умершими... Души их приходится помещать на дозревание в тела живущих существ. И они продолжают свой путь в новой генетической обстановке. Такие люди, конечно, значительно отличаются от людей с единичной душой. Они не двоедушны или двуличны, нет. Просто душа у них как бы с фундаментом, который поддерживает, укрепляет ее. Они сопричастны... Из них иногда вырастают святые...
– А души убитых преступников? Что их ждет?
– Ну, это просто! – улыбнулся Судья. – Сначала очищение, затем – дозревание...
– То есть, они, в конце концов, становятся святыми?
– Да, но я бы им не завидовал... Очищение – это неперенесенная боль. Это трудно понять. Но вернемся к нашим баранам... Сейчас нам предстоит вспомнить ваши главные злодеяния... Затем мы поместим вашу душу, если сочтем это целесообразным, в тело современного аналога главной из ваших жертв рядышком с ее душой, именно в тот период, когда ваш современный аналог будет повторять ваши злодеяния. Таким образом, вы станете мучить самого себя. И так мы пройдемся по всем основным вашим жертвам. Потом настанет черед грехов перед самом собой. И лишь затем, если, конечно, вы выдержите испытание, мы сможем подобрать вам дальнейший способ существования. Вы сможете либо приобщиться ко всем существующим в мироздании душам и событиям, ощутить и насладиться всеми ландшафтами Вселенной, увидеть все, к чему стремиться сердце, испытать все счастье мира, либо, если вы прикипели к обычной, телесной жизни, вы сможете с нашей помощью выбрать себе плотское тело, которое соответствует структуре вашей души... Это сложно понять... Иногда тело лягушки оказывается предпочтительнее тела красавца и умника. Скажу сразу, что, к нашему сожалению, к первому способу существования души, мы его называем райским, готовы очень немногие... Лишь те, кто устал от зла.
– Устал от зла... Это – я... Но, знаете, внутри зла – сердце. А внутри добра – червячок...
– Вас, сударыня, подводит опора на разум. Да-с, на разум. А разум, поверьте, бесконечен, и от него нельзя оттолкнуться. Оттолкнуться можно от чего-то конкретного.
– От Библии?
– А почему бы и нет?
– Вряд ли я смогу понять что-нибудь на вашем уровне, если и на своем-то ничего не поняла... Мне ясно одно – вы будете лечить меня от земного.
– Ну, что ж, в таком случае приступим? – продолжил Судья после небольшой паузы, в течение которой он обозревал стену за моей спиной.
– В принципе, я готова. Но я не понимаю, как вы собираетесь "достать" мою душу... Кто-то будет испытывать на мне мои же зловредности, кто-то выбьет мне глаз, кто-то вгонит в меня пулю... Моя душа зачерствела от сознания нормальности греха... И я заранее все и всех прощаю... Лечить надо чем-то другим. Добром, наверное. Но не страхом и болью. А у вас получается "око за око"...
– Совершенно верно! “Око за око, зуб за зуб”. Итак, какие ваши проступки вызывают у вас наисильнейшие угрызения совести?
– Я лишила жизни несколько десятков преступников... Среди них были и отъявленные убийцы, и, возможно, случайные люди... У всех у них были матери, жены, дети, может быть, любимые собаки... Иногда мне казалось, что я не имела права вмешиваться в их жизнь. И мне становилось страшно, когда я понимала, что кто-то может вмешаться злом и в мою жизнь и в жизнь близких...
И я рассказала о своих жертвах... Кто они были, почему я их убила.
– Нет, это не угрызения совести... – вздохнул судья, когда я закончила исповедь. – А что касается ваших так называемых "мук"... Вам бы родиться беспомощным калекой или, по крайней мере, отсидеть лет эдак десять в провинциальной российской тюрьме... Там вы бы поняли, чего стоят ваши описанные страдания. Но продолжим, однако. Чем бы вы еще хотели с нами поделиться?
– Что еще? Родители... Бедные, несчастные родители... У них было все – деньги, особняки, машины, но не было счастья. И я не любила их за это... Презирала... Что же еще? Я все забыла...
– "Память мне подсказывает, что я сделал это, гордость говорит, что я не мог этого сделать. И память уступает...[37]" – чуть ехидно улыбнулся Судья.
– Да нет! Если бы я могла врать себе и другим – сидела бы в другом месте. И была бы душенькой... И вот еще что... Я уверена, что многое во мне от рождения и, значит, от вас... Когда у меня родилась дочь, и я увидела у нее, безгрешной, все проявления гнева и гордыни, двух смертных грехов от которых сама страдала всю жизнь, я поняла, что в ее будущих грехах и бедах, муках и простом человеческом горе буду повинна я – ее мать. А в моих грехах повинны мои родители. И так далее, вплоть до Адама... Так в чем тогда моя вина? В том, что не смогла смирить, изменить себя? Но это было бы самоубийством. "Гордыня", – скажете вы. Но давайте, сделайте всех святыми, войдите в нас при рождении святым духом...
