— Я не буду пить, — он поставил стакан. И тут же ствол пистолета в руках Пита повернулся в его сторону.
— По-моему, ты не это хотел сказать?
— Вообще-то, да…
И вновь полилась водка. Сидевшие за столом осилили и по второму стакану.
— А теперь из горла. И если кто-нибудь попробует пролить больше десяти граммов, я буду думать, что меня не уважают, — рассмеялся Антон.
Давясь, булькая, парни допили водку из бутылок. Их взгляды уже сделались совсем осоловевшими.
— Еще! — приказал Антон и заставил на одном дыхании распить оставшиеся две бутылки водки.
Человек устроен так, что если попадает в безвыходное положение, то сознание практически отключается. В самом деле, к чему сопротивляться, если на это нет сил? Поэтому парни за столом пьянели буквально на глазах. Антон смотрел на них с хитрой улыбкой.
Яшка сдавал первым, начиная пьяно сопеть и раскачиваться. Сидевший перед ним на стуле Антон, то расплывался, то двоился. А потом вдруг изображение резко сфокусировалось, и тогда он увидел издевательскую улыбку врага.
— Эй, да я тебя… — пробурчал Яшка, поднимаясь и пытаясь дотянуться до начальника охраны.
Копоть тоже осмелел и привстал, одновременно замахнувшись.
— Сидеть! — Сэм ткнул Яшку пистолетом в грудь. — Еще одно движение и дырка!
— Можешь бить. Насчет синяков не беспокойся, — негромко, почти не шевеля губами, произнес Антон.
Сэм наотмашь ударил Яшку в грудь, и тот, пьяно взмахнув руками, плюхнулся на низкий диван. Засуетился, засучил ногами, но второй раз подняться у него не хватило сил. Голова его свесилась на грудь, он бормотал, тихо ругался.
Копоть крутил головой, словно его одолевала невидимая стая мух.
— Мудаки! — бурчал он. — Падлы! Суки! Разговаривать с пьяными уже не было смысла. Они практически ничего не слышали, погрузившись в свой мир. Самый молодой слесарь, не выдержав, блеванул прямо на стол. Блевотина медленно стекала парню на ботинки, а он сидел и вздрагивал от новых приступов тошноты.
Сэм брезгливо поморщился:
— Пристрелить бы их, чтобы не мучились.
— Никаких пуль, — ответил Антон. — Пит, сходи в гараж, наверняка там найдется бензин.
Пит спустился по крутой лестнице в смотровую яму, и за металлическим шкафом вскоре нашел две ярко-красные канистры с бензином. Он прекрасно понял замысел Антона — все должно выглядеть как несчастный случай. Пит осмотрел гараж. Газовый резак, бензин — ситуация для возникновения пожара идеальная.
Пожарники, которым придется искать очаг пожара, легко примут на веру, что все началось именно отсюда. Надо лишь оставить кран на вентиле чуть приоткрытым, будто бы пьяные слесари оставили на горелке небольшой огонь, а сами пошли добавить в гостиной, окончательно плюнув на работу.
Держа канистру на отлете, Сэм лил из нее бензин. Сильная рука легко удерживала двадцатилитровую емкость, лицо даже не выражало напряжения, тревоги, будто человек занимался обыденным делом. Отдельные ручейки Сэм провел к куче ветоши, к газовым баллонам. По лестнице он поднимался спиной вперед.
По деревянным ступеням темной полоской разливался бензин.
Антон встретил Сэма улыбкой и быстро взмахнул рукой.
Они тщательно полили ковер бензином перед спящими пьяными парнями. На все хватило одной канистры, вторая даже не понадобилась.
— Занеси ее в гараж. Немного подозрительно, если канистру хранят в гостиной.
— Хороший мог получиться дом, но хозяин так и не успел его достроить, Пит глубоко вздохнул, потому как сам никак не мог привести в порядок собственный дом, который начал строить за городом два года назад. — Для Запада, — проговорил он, — лучшая имитация несчастного случая автокатастрофа, для России — пожар, случившийся по пьяне.
Антон не стал консультироваться с Галкиным, что делать с жадным шантажистом. По глазам олигарха во время разговора он понял, того устроит только смерть свидетеля. Сколько ни плати человеку, ему захочется больше. А знания — такой товар, за который можно платить до бесконечности.
— Ребятки, вы не наследили?
«Как можно!» — хотел было возмутиться Пит.
Служба в охране олигарха приучила его к полной индифферентности. Он огляделся. В доме он вообще ни к чему не прикасался, ни к дверной ручке, ни к стакану, ни к спинке стула. Делал он это уже автоматически.
Поджог люди из охраны Галкина организовали профессионально, но Антону недоставало пары штрихов.
— Форточку открой.
Сэм хотел открыть ее в окне, выходящем на улицу, но Антон отправил его на второй этаж.
— Воздух должен проходить через весь дом, он и потянет за собой огонь.
— Боюсь, возле них гореть плохо будет.
— Каркас в диване деревянный и стол сосновый. А главное, дыма от ковра много будет, сразу и задохнутся. Пошли, — бросил он своим спутникам. — Ты, Сэм, выходи первым и отгони машину за угол налево. Там нас и жди.
Антон немного постоял у входной двери, разглядывая замок, поставленный на собачку. Он никак не мог припомнить, фиксировал ли его Копоть, когда впустил их в дом. По логике выходило, что он, наоборот, должен был закрыть дверь надежно — так, чтобы никто посторонний случайно не вошел в дом. Так поступил бы осторожный человек. В том, что Копоть и Клещ — люди недалекие, сомнения не оставалось. Они легко подыграли Антону, сами того не желая, в задуманной им пьесе по названию «Смерть от несчастного случая».
Они и двое слесарей еще жили, сопели, бормотали в пьяном забытьи, но уже ничто не могло их спасти.
«Может, он и не такой дурак, — усмехнулся Антон, — и оставлял дверь открытой, чтобы унести ноги в случае чего? Какая теперь разница? Даже если он поступил так, это ему не помогло».
— Выходи, — бросил он Сэму.
Через две минуты после того, как Сэм уехал на машине, Пит спрыгнул. Антон достал коробок спичек. Картинных жестов с зажигалкой он не любил, бросишь бензиновую «Zippo», потом ее найдут пожарники, возьмут версию несчастного случая под сомнение. Поджигать же и забирать зажигалку неудобно, обожжешь руку. Спичка же хороша тем, что сгорает, превратившись в пепел, и не оставляет никаких следов.
С секунду Антон смотрел на огонек, миллиметр за миллиметром пожиравший толстую туристскую спичку, которая не гаснет даже на ветру, загорается, даже если перед этим ее окунули в воду.
«Я становлюсь сентиментальным, — подумал Антон. — Плохой признак. Хочется сказать что-то, вроде, „аминь“ или „мир вашему праху“».
Он разжал пальцы, и короткая спичка, чуть слышно фыркая огнем, упала на доски пола. Сперва начальнику охраны показалось, что огонь погас, но это было обманом. Синие язычки пламени заплясали над лужицей, а затем огонь по проложенным Сэмом дорожкам рванул в две стороны — в переход, соединяющий гараж с домом, и в гостиную.
Когда появился первый дым, Антон удовлетворенно хмыкнул. Движение воздуха сложилось так, как он и хотел. Дым клубами вырывался из подвала, исчезал в гостиной. Прижимаясь к стене, Антон заглянул в комнату, посреди которой уже полыхал костер, занималась обивка дивана. Дым уходил по лестнице, ведущей на второй этаж.
Антон снял замок с собачки и спрыгнул на тротуар. Захлопнул дверь. С улицы еще не было видно признаков пожара, лишь чуткому уху Антона удалось различить гудение огня в гараже.
— Там газовые баллоны, могут рвануть в любой момент, — зашептал Пит.
Мужчины быстро зашагали по неширокой улице. Они шли, не оборачиваясь, спокойные и уверенные в себе.
Бывший зек, пять лет отмотавший в зоне, слесарь «золотые руки» Валик родился под счастливой звездой. До магазина он добрался быстро, и водка в отделе оказалась его любимая, так что у него имелись все шансы быстро вернуться в гараж.
Определение «любимая водка» относилось не к сорту, а к цене. Валик любил дешевую, лишь бы только она не была подделкой. «Здоровье прежде всего» — любил говорить он. Хватило еще и на две бутылки пива. Продавщица, молоденькая девушка, уже отлично изучила покупателей своего отдела, знала, с кем можно полюбезничать, а с кем следует вести себя также непреклонно, как инспектор ГАИ с нарушителем правил дорожного движения. Валик входил в число тех, с кем лучше любезные разговоры не заводить. Заговорит зубы, а тем временем один из его дружков что-нибудь стащит.
