Но, несмотря на спешку, сообразительный генерал до дома Галкина не доехал.

«Давненько я уже кроссов не бегал и пеших походов не совершал», усмехнулся Иваньковский, шагая по тротуару. Даже город выглядел по-другому, когда он шел пешком.

Во дворе генерала остановил кодовый замок на металлической двери. Раньше у Бориса Аркадьевича ему бывать не приходилось, но в других так называемых «приличных домах» он являлся частым гостем. Поэтому наличие замка его удивило. В таких домах обычно сидят консьержки перед самым лифтом и вежливо интересуются, к кому человек пришел. Один звонок, вопрос, и если хозяин согласится, его пропустят. Если нет — гостю вежливо укажут на дверь.

— Извините, вы к кому? — послышался сзади вкрадчивый голос, но от его вкрадчивости душа могла уйти в пятки.

Иваньковский обернулся, желая увидеть лицо собеседника. Но вместо этого его взгляд уперся в широкую грудь. Будучи мужчиной не низким. Иваньковский редко сталкивался с подобными гигантами. Двухметровый верзила с грубым, словно выбитым зубилом лицом смотрел на него, не моргая.

— Вы к кому?

Чувствовалось, что верзилу долго учили хорошим манерам. В прежние годы он наверняка не стал бы беседовать с пришедшим, будь на нем даже генеральская форма. Но Иваньковский на этот раз был облачен в штатский костюм.

— К Борису Аркадьевичу Галкину, — выдохнул Иваньковский.

К Галкину без приглашения не приходили, это было железным правилом. Это к богу в храмах можно взывать когда угодно и по любому поводу, а люди, занятые земными проблемами, время свое ценят, уважают собственное спокойствие. Прийти без приглашения означало одно из двух: или же человек обнаглел до такой степени, что ему жить надоело, или же ему есть что предложить олигарху.

Происшествие, случившееся по вине Галкина-младшего, поменяло приоритеты в доме олигарха. Иваньковского не отправили восвояси.

— Вас приглашали? — осведомился охранник, дежуривший во дворе.

— Нет.

— Тогда в чем дело?

— У меня к Борису Аркадьевичу разговор. Я из МВД, генерал Иваньковский, он меня знает.

— Сейчас поинтересуюсь.

Охранник не стал пользоваться домофоном, знал, что к нему подойдет такой же бесправный коллега, который ничего не решит. Он извлек из кармана рацию и связался с начальником охраны. Галкиным был выкуплен целый этаж в подъезде четыре квартиры старой постройки. В одной из них, двухкомнатной, располагалась смена охраны.

— Тут посетитель к Борису Аркадьевичу, генерал Иваньковский из МВД, жестом охранник показал, чтобы пришедший предъявил документы.

— Проверял?

— Да-да, точно, сам проверил…

— Погоди, — послышалось из рации.

И генерал, привыкший, что к нему на прием попадает не каждый смертный, ждал теперь, как школьник перед дверью директорского кабинета. Охранник рацию не выключал, из динамика слышались щелчки, легкое гудение.

— Проведи его до квартиры, — послышался спокойный голос.

— Прошу, — электронный ключ открыл дверь.

Все-таки консьерж в доме существовал. Мужчина с внешностью спортсмена-борца, одетый в костюм, белую рубашку, при галстуке сидел за небольшим письменным столом с настольной лампой и телефонным аппаратом.

Лифт вознес генерала Иваньковского на третий этаж, и охранник передал его из рук в руки своему коллеге. Как профессионал, Иваньковский замечал многое: и то, как топорщатся пиджаки и куртки у охранников, и то, как нервно они ведут себя.

«Даже если сюда прислать взвод ОМОНа брать Аркашу, возни будет больше, чем при освобождении захваченного террористами самолета».

— Проходите.

Естественно, в этом доме гости никогда не снимали обувь. Галкин-младший на мгновение выглянул из соседней комнаты.

«Похож на папашу, однако», — подумал генерал.

Ему было с кем сравнить, сам Борис Аркадьевич вышел встретить гостя на порог кабинета.

— Извините, что побеспокоил вас тогда звонком, — несколько грустно произнес олигарх, — но я так волновался. И видите, не зря. Проходите, — Галкин тут же закрыл дверь и бросил взгляд на папку в руках генерала.

«Не с пустыми руками, — отметил он про себя. — Быстро же они начинают шевелиться, когда неприятности случаются у людей с деньгами!»

Иваньковский сглотнул слюну и произнес:

— Кое-какие материалы уже удалось добыть.

— Оперативно работаете, — похвалил Галкин.

— Пока ничего конкретного, но уже определились свидетели происшествия.

— Да? — улыбка тронула губы Галкина-старшего. Он чувствовал, что потихоньку втягивается в новую игру. Но поскольку был человеком азартным, с готовностью принимал новую судьбу.

— Этого, конечно, не положено делать, но я думаю, случай особенный…

— Конечно, особенный, — подтвердил Галкин, довольно откровенно делая пальцами легкие движения — так, словно бы тер в них купюры.

Глаза Иваньковского заблестели:

— Много найдется, да уже нашлось мерзавцев из средств массовой информации, которые на чужой беде делают деньги.

. — Я с вами абсолютно согласен, — подтвердил Галкин и вновь прошуршал воображаемыми купюрами.

— Дело настолько ясное, что яйца выведенного не стоит, а у вас могут появиться неприятности.

— Послушайте, генерал, — устало произнес Галкин, — мы здесь одни, наш разговор не прослушивается, не записывается и незачем валять дурака. У вас есть адреса и фамилии свидетелей, есть их показания, а у меня есть деньги. И вы, и я хотим, чтобы дело как можно скорее утряслось, и о нем забыли. Давайте поменяемся: вы мне передадите то, что стало известно следствию… — Борис Аркадьевич протянул руку и взялся за край папки.

Генерал сначала замешкался, потом разжал пальцы.

— Вообще-то…

— Ах, да, извините, — рассмеялся Галкин, — я не назвал суммы. Но и товара еще не видел, — хохотнул он, усмотрев замешательство на лице Иваньковского.

Тот не ожидал такой откровенности от олигарха.

— Я…

— За свидетелей — всех скопом — я готов вам заплатить пятьдесят тысяч. Но с одним условием: если возникнут новые фигуранты, вы или постараетесь их отсечь, или же сдадите мне.

Язык у генерала присох к небу. В жизни ему приходилось брать взятки, давать их, но всегда это приходилось делать стыдливо. Люди отводили глаза, принимая подношение, смотрели себе под ноги, когда двигали по столу пачку с деньгами. Генералу раньше казалось, что наверху подобные дела совершаются с еще большей осторожностью, что деньги вообще не фигурируют в явном виде, а даются туманные обещания, после чего взятки тайно переводятся на счета, оформленные на подставных лиц.

«Хотя, — задумался Иваньковский, — им-то кого бояться? Они сами себе и закон, и судьи, и даже, если потребуется, палачи. Пятьдесят тысяч — неплохие деньги, — подумал он. — Информация — в самом деле, идеальный продукт, ее продаешь, и в то же время она остается при тебе».

— Согласен, — с трудом выговорил генерал Иваньковский и не из-за того, что его мучила совесть, а просто, он не привык к полной откровенности в подобных делах.

— Ого, — вскинул брови Галкин, посмотрев на документы, — вы принесли оригиналы бумаг. Они мне ни к чему.

Борис Аркадьевич включил ксерокс и быстренько снял копии со всех бумаг. Иваньковского коробило, что Галкин даже не пытается сделать вид, будто сын его не виноват в аварии. Бориса Аркадьевича интересовал лишь результат, промежуточные впечатления, чужие эмоции его нисколько не интересовали.

Галкин присел, выдвинул ящик письменного стола. Выбросил на столешницу пачки долларов — пять штук. У генерала сложилось такое впечатление, что весь нижний ящик набит пачками, потому как Галкин глубоко руку не запускал.

«Пять! — сосчитал Иваньковский и уже ощутил эти деньги своими. — Жене, естественно, ничего не скажу», — решил он.

После похождений генерального прокурора, освещавшихся в прессе не хуже, чем визит президента в США, Иваньковский твердо решил, что за все сомнительного характера удовольствия теперь будет платить сам. Поскольку он был человеком не очень требовательным в развлечениях, то денег ему должно было хватить надолго.