– Да, давненько мы с тобой не работали. Удивительно, что ты смог меня отыскать.
– Тебя отыскать несложно, я ведь знаю, где ты живешь, и знаю, что такое место ты не бросишь и такой дом продавать не станешь.
– Это точно, не стану. Ненавижу жить в больших городах, – Алекс быстро перешел на русский язык. Он говорил с легким акцентом, как и Витаутас.
Темно-зеленый «Шевроле» тронулся, проехал метров двести и резко свернул во двор.
– Чего это ты сюда едешь?
– Здесь тихо, здесь мы не будем привлекать внимание и сможем поговорить спокойно.
Свет в салоне был погашен, машина стояла в дворе старого дома. Гидравичюс предложил Алексу пересесть поближе, на переднее сиденье. Тот сперва махнул рукой, но затем понял: если Витаутас просит, значит в этом есть необходимость.
Он выбрался из машины и, придерживая полы кожаного пальто, сел на переднее сиденье.
– Тачка у тебя классная.
– Люблю хорошие машины. Ты же знаешь, я всегда их любил.
– Сколько это мы с тобой не виделись? – спросил Алекс, глядя на руки Гидравичюса, которые лежали на оплетенном кожей руле.
– Да уже года три. Но я о тебе слышал, получил подтверждение.
– В смысле? – Алекс улыбнулся.
– В том смысле, что ты не потерял квалификацию.
– Нет, квалификацию я не потерял, правда, заказы абы какие не беру, только те, за которые дорого платят.
– А зачем тебе деньги? – с подозрением посмотрел на Алекса Гидравичюс.
– Как это зачем?
– Ведь у тебя все есть: хорошая машина, молодая жена, большущий дом, наверное, пара квартир в Вильнюсе…
– Деньги всегда нужны, расходов хватает, – и Алекс немного смущенно улыбнулся. – Да ты же сам, наверное, понимаешь, молодая жена – это молодая жена.
Ей много чего надо: брюлики, шубы, тряпки, обувь хорошая, машина не хуже, чем у других, мебель…
Любит отдыхать и не у нас на Балтике, а там, где всегда тепло.
– Наслышан, наслышан, – небрежно бросил Витаутас.
– Ну давай к делу, не тяни, – поторопил его собеседник.
Гидравичюс опустил голову, затем взял портфель, стоявший под сиденьем, поставил себе на колени, открыл.
– Вот фотографии человека.
– Хорошие фотографии, – сказал Алекс, буквально ощупывая их глазами, словно это были не листы бумаги, а какие-то затейливые украшения. Он даже перевернул снимки, посмотрел с обратной стороны. – И что, его?
– Да, – коротко ответил Гидравичюс.
– Но боюсь, мы не сойдемся в цене. Я сейчас очень дорого стою.
– Знаю, что очень дорого. Но думается мне, если бы ты хотел отказаться, просто не приехал бы. Паспорта, виза… Не поперся бы ты из Шяуляя сюда только за тем, чтобы отказаться. Извини, Алекс, но я тебя знаю не первый год.
– А я пока и не отказываюсь, я лишь прицениваюсь. Ты говорил, он…
– Да, ученый.
– Я не спрашиваю, почему ты его заказываешь, полагаю, необходимо. А еще я полагаю, Витаутас, ты человек не бедный. Давай договоримся так: я согласен, возьму этот заказ, но ты знаешь, инструмент я с собой не вез, потому что не сумасшедший. Инструмент мне придется купить здесь.
– Я так и думал. Могу даже подсказать тебе пару торговцев.
– Не надо, я к незнакомым не обращаюсь. У меня есть свои люди, достанут именно то, что мне нужно.
Но это пока все разговоры, Витаутас, перейдем к делу.
Ведь цена, как ты понимаешь, зависит от срочности.
– Дело очень срочное, – угрюмо ответил Гидравичюс.
– Найти другого такого специалиста, как я, ты уже не успеешь.
– Знаю, – согласился Витаутас.
– Я не спрашиваю, что случилось с теми, с кем ты работал раньше, меня это не интересует. Если захочешь, расскажешь сам, а нет, я и сам узнаю. В наших кругах, а как ты понимаешь, специалистов моего уровня немного, информация ходит по кругу. Не сегодня-завтра мне все станет известно.
Витаутасу Гидравичюсу не хотелось рассказывать о том, что женщину-киллера по его приказу убили, чтобы спрятать концы в воду.
– Я не хочу об этом говорить, противно. Разные люди попадаются. Давай о деле: сколько ты возьмешь?
– Для начала я назову цифру такую… – И не задумываясь, словно у него был твердый прейскурант, как в парикмахерской, Алекс прошептал:
– Пятьдесят косарей меня устроят. А там посмотрю. Если дело окажется сложное, тебе придется раскошелиться сверху.
– На какую сумму?
– Ну, не знаю.., никак не меньше двадцатки.
– Да ты с ума сошел! У меня таких денег…
– Ладно тебе, ты платишь не из своего кармана. Ты посредник, все, что остается тебе – это тоже мои деньги. Ты просто откусываешь свою часть.
– Правильно, – кивнул Гидравичюс. – Хорошо, я согласен на пятьдесят. А потом посмотрим. Но, если хочешь, инструментом я тебе помогу – Я сказал, обойдусь своими силами. Правда, мне инструмент придется купить, и не дешево. Ты же знаешь, я из чего попало не стреляю, не хочу неприятностей, не хочу подводить тебя… А самое главное, почему я еще жив – все делаю сам, никому не доверяю. И план будет мой, и оружие мое. Твое дело – показать человека, сказать фамилию, и где его можно найти.
– Вот здесь-то и проблема, Алекс. Я согласен тебе доплатить, но будет только один, в лучшем случае, два дня, когда он окажется на людях. Но, когда точно – сам черт не скажет. Так что связь придется держать постоянно. Вот пока все, чем я располагаю.
Он снова открыл портфель и извлек лист бумаги – это был распорядок похорон академика Лебедева.
Алекс нахмурил белесые брови и хмыкнул:
– Наверное, засекреченный ученый.
– Можно подумать, для тебя имеет значение – ученый он, проститутка, бизнесмен, политик… Ты же профессионал, Алекс, работаешь за деньги. Заплатили бы тебе много, ты бы…
– Нет, Витаутас, мать родную убивать не стал бы, хотя деньги бы взял. Я же профессионал, мне нужен аванс. Мне надо приобрести инструмент, и, может быть, кое-кому заплатить, собрать свою информацию.
Портфель открылся в третий раз, и две пачки долларов, в каждой из которых было по десять тысяч, перешли из рук Витаутаса в руки Алекса. Тот пальцами провел по торцу пачки.
– Ты что, мне не доверяешь? – нахмурился заказчик.
– Доверяй, но проверяй, – буркнул в ответ Алекс со своим неистребимым акцентом. – Никак я не пойму, Витаутас, какого хрена ты делаешь здесь? Ведь ты заработал немало, мог бы поселиться где-нибудь в тихом месте, жить в свое удовольствие Я же по тебе вижу, ты эту работу ненавидишь и делаешь ее через силу. Хотя делаешь неплохо, если до сих пор жив.
– Да и ты свою, Алекс, делаешь неплохо.
Деньги перекочевали во внутренний карман кожаного пальто.
– Как меня найти, ты знаешь, – сказал Алекс. – Когда появится дополнительная информация, сообщишь, передашь, и я займусь вплотную твоим заказом.
– Да, хорошо, найду. Но ты не расслабляйся, будь все время наготове. Это может случиться в любой день, но учти, Алекс, я тебя предупрежу за день, навряд ли – за два. Он может появиться в городе неожиданно, так что – постоянная готовность номер один.
– Понял. Других дел у меня в Москве нет.
– Я знаю, где ты остановился.
– Я там всегда останавливаюсь.
– Там тебя и найду.
– Ну, все вроде? – спросил Алекс, поднимая ворот пальто.
– Да, все.
– Но если что, Витаутас, аванс мой, ведь не по моей вине сорвется дело.
– Согласен, – кивнул Гидравичюс.
Алекс покинул машину, приподнимая полы пальто, чтобы не забрызгать их. Темно-зеленый «Шевроле» выехал со двора, и Алекс лишь увидел, как мелькнули в темноте два рубиновых габарита, когда автомобиль выворачивал на улицу. Он неторопливо вышел вслед за машиной, все еще чувствуя в узкой подворотне запах бензина и внимательно огляделся по сторонам, не поехал ли кто вслед за «Шевроле», не провожает ли кто его взглядом.
Но улица была малолюдна, темновата, и ничего подозрительного киллер-литовец не заметил. Абсолютно никого не заинтересовал проехавший автомобиль, никто после того, как он скрылся, не взял в руки телефон.
