– Сволочи! – произнес Глеб, опуская руку с мобильником. – Я конченый кретин! Они меня сделали, и Потапчука сделали. Почему я ее не спрятал? Почему? – задавал себе вопросы Глеб. Он знал и кто звонит, и что от него хотят.

На втором этаже большого мрачного дома в сорока пяти километрах от Москвы, в большой комнате, окна которой были закрыты тяжелыми сдвинутыми шторами, находились трое мужчин. Еще двое расположились внизу, на первом этаже: они сидели перед экраном маленького цветного телевизора и курили, закинув ноги на стол.

В большой комнате Ренат Ахмедшин ходил из угла в угол.

– Хочет услышать ее голос? Услышит. Тимур, приведи ее, только защелкни наручники, чтобы глупостей не наделала.

– Понял, – сказал Тимур.

Мужчина в серой ветровке сидел в кресле с зажженной сигаретой во рту.

– Кто он такой? – обратился он к Ренату.

– Это я у тебя хотел бы спросить.

– Ты согласовал такой поворот?

Ренат через плечо взглянул на собеседника:

– Нам поручили, мы должны сделать. Согласовывать и утрясать уже времени нет, скажи спасибо, что на нас браслеты не надели вчера и не сидим мы во внутренней тюрьме ФСБ, что нас не допрашивает Потапчук со своими людьми.

– Да, сидим хорошо, – выпустив дым колечком, произнес мужчина, резко вскакивая с кресла. Куртка распахнулась, под мышкой на ремнях у него был пистолет. – Ловко мы их сделали, даже Тимур смог уйти.

– Еще бы! Если бы его взяли, на нем столько всего, что мало ему не показалось бы.

– Ты думаешь, он сыграет свою роль?

– Куда денется? – Ренат говорил резко, чеканя каждое слово. – Теперь он наш, мы им станем манипулировать, а не он нами.

– Слушай, ты не боишься? А если ему баба безразлична?

– Нет, – сказал Ренат, – он ей дорожит больше, чем собой, я это чувствую. К тому же у него амбиций выше крыши, он одиночка. С ним одним мы справимся, он сломается.

– Если он ФСБ поднимет?

– Они и так на ногах.

Тимур спустился в подвал, подошел к двери. Несколько секунд стоял, прислушиваясь. Раздавались сдавленные рыдания женщины, на его лице появилось подобие улыбки, взгляд стал жестким. Он дернул засов, распахнул низкую дверь.

– Иди сюда, – позвал он Ирину. Та поднялась.

– Иди сюда, – повторил Тимур.

Ирина сделала два шага, а затем забилась в дальний угол. Она думала, что тип со странным выражением лица, пугающим и безжалостным, пришел, чтобы ее убить. Она прижалась к стене, закрыла лицо руками.

– Что, страшно? – прошептал Тимур, подходя к ней, позвякивая браслетами наручников. – Руки вперед, – сказал он.

– Не убивай меня! Не убивайте! – воскликнула женщина.

Тимур ударил ее по лицу наотмашь, несильно – так, чтобы привести в чувство, испугать. Ирина обмякла, из рассеченной губы по подбородку побежала тонкая струйка крови. Он схватил ее за запястье и быстро, профессионально защелкнул браслет.

– Пошли со мной, – он потащил Быстрицкую, улыбка не сходила с его лица.

Он буквально волок ее наверх, браслеты впивались в кожу. Тимур завел Быстрицкую в большую комнату, где сидели Ренат и мужчина с вьющимися русыми волосами.

– Садитесь, – предложил Ренат.

Тимур толкнул Ирину в плечо, та упала в кресло.

– Не надо ее бить, Тимур, – произнес Ренат, держа в руках трубку мобильника. – Ты слышал, что я тебе сказал? Больше ее не трогай!

Ирина огляделась. Она понятия не имела, где находится, где расположен дом.

– Где мой муж? – прошептала она, слизнув кровь с рассеченной губы.

– Сейчас вы с ним поговорите, – мягко произнес Ренат, протягивая женщине трубку. – Скажите, что с вами все хорошо, что вас пока никто по-настоящему не обижает. Но если он не захочет выполнять наши требования, то вас никогда больше не увидит. Естественно, и вы не увидите его. Тимур отрежет голову и пошлет ее в ящике вашему другу. Как вам такое предложение?

От этих слов Ирина сжалась, по спине побежали мурашки, даже пальцы рук одеревенели, страх парализовал ее. Если бы Ренат на нее кричал, бил, она испугалась бы меньше, но он говорил почти ласково, и за ледяным спокойствием таилась настоящая угроза. Ирина чувствовала, что высокий, сильный, с твердым проницательным взглядом мужчина не шутит, не запугивает, а от своих слов не отступит, все, что сказал, выполнит.

Она с трудом набрала номер, хотя для этого надо было нажать всего лишь две клавиши. Скованными руками подняла трубку к уху.

– Ты меня слышишь? – прошептала она.

– Ирина, где ты? – раздался голос Глеба.

– Я не знаю. – Быстрицкая по интонации поняла: Глеб уже знает, что с ней случилось.

– С тобой все в порядке?

– Пока – да. Но они хотят меня убить.

– Не бойся, тебя Не тронут. Дай трубку Ренату или как он там себя называет, – Ирину удивило то, как спокойно говорил Глеб, абсолютно спокойно, ни капли волнения не было в его голосе. – Держись молодцом и дай ему трубку.

– Вы Ренат? – Ирина вытянула перед собой скованные руки.

Ахмедшин взял трубку, приложил к уху.

– Слушаю.

– Если с ней что-нибудь случится, – услышал Ренат голос Глеба, – то…

– Что? – спокойно, почти меланхолично произнес в трубку Ренат.

– Если с ней что-нибудь случится… – повторил Глеб.

– Хватит лирики. Я тоже не хочу, чтобы с ней случилось страшное. Я не хочу отсылать ее голову вам в ящике. Не хочу перекладывать ее поролоном. Мне нужен диск. Один у меня есть, нужен второй. Второй диск. И не надо поднимать тревогу. Ты умный, опытный. Я не знаю, на кого ты работаешь, но ты большой мастер. Только я тебя обыграл, а люди генерала Потапчука, могут все испортить. Так что подумай хорошенько, надо тебе это или нет.

– Тимур, уведи ее в подвал, – посмотрев на женщину, сказал Ренат.

Раймонд сидел в кресле, держа в левой руке сигарету, а в правой вертя пистолет.

Когда Тимур вывел Быстрицкую, Раймонд заметил:

– Почему все делается через женщин? Неужели без них нельзя обойтись?

– Можно, – сказал Ренат, – и без них. Но с женщинами веселее. И всегда, когда я работаю через них или с ними, мне сопутствует удача.

– Хорошо, если получится так, – ответил Раймонд, делая затяжку, выпуская колечко дыма. – У нас мало времени. К утру диск должен быть у нас. А с ней что ты будешь делать? Она нас видела.

– Ну и что из того? – вопросом на вопрос ответил Ренат. – Многие нас уже видели. Видела, не видела, какая разница? Мертвые, они обычно молчат, и она замолчит. У нас, Раймонд, выхода нет. Если мы не провернем это дело, нам останется бежать назад в Чечню, а там нас ждут неприятности.

– Согласен, – качнул головой Раймонд, и длинные русые волосы упали на лицо. Он пригладил пряди ладонями, откинув со лба. – Все пошло вкривь и вкось, но мы сможем разрулить эту ситуацию.

– Конечно сможем, ведь мы с тобой профессионалы, мы работаем за деньги, все до единого. А денег за эти диски нам дадут много – столько, сколько попросим, и еще поторгуемся, дадут и арабы, и американцы, – Ренат улыбался.

Таким довольным Раймонд его не видел давно.

– Ты поедешь на встречу с ним.

– Его надо убить?

– Нет, зачем убивать, ты привезешь диск.

– Если он захочет меня убить?

– Ему нет смысла.

– А если с ним вообще не встречаться? Сбросить информации по Интернету?

– Нет, нельзя, – холодно произнес Ренат. – Какой, к черту, Интернет?

– У нас же есть тарелка, есть компьютер, это самый простой способ.

– Ты хочешь, чтобы содержимое диска стало известно всему миру? Тогда лучший способ – воспользоваться электронной почтой. Завтра о нем узнают все.

– Ты думаешь?

– Я в этом уверен. За Интернетом они следят, поверь мне, я знаю.

– Что ж, тебе виднее, – Раймонд выпустил еще одно колечко.

– Развлекаешься? – съязвил Ренат.

– А что остается?

– Ну, ну, давай…

Ренат вышел из большой комнаты, держа в руках мобильник Быстрицкой. Он обошел дом, отдал распоряжения охранникам, переговорил с Тимуром.

Глеб Сиверов уже мчался в машине к Москве. Он понимал, Ренат прав, звонить сейчас Потапчуку, поднимать на ноги ФСБ смысла не имеет. Громоздкая структура, как ФСБ, где-нибудь хомутнет, и тогда… О том, что тогда может произойти, Глеб не думал. Если Ирина погибнет из-за него – ему незачем жить. Стрелка спидометра застыла на цифре сто шестьдесят, но, подъезжая к посту ГАИ, Глеб все-таки сбросил скорость, ему не нужна задержка, он должен выиграть время. Каждая секунда, каждая минута имели огромное значение, секунда могла стоить Ирине жизни.