— Чего я должен бояться? — быстро спросил Николай Аверкин, которому принадлежала эта дача.
— Судя по твоему виду, боишься ты многого, — суховато сказал Мещеряков, вмешиваясь в разговор.
— Например, как бы полковник не стибрил у тебя столовое серебро, немедленно разрядил обстановку Илларион. — А еще, не поверишь, он повадился в последнее время на стенках разную похабщину писать. Так что за ним глаз да глаз нужен…
— Вот оно что, — сказал Аверкин, забираясь на заднее сиденье и захлопывая дверцу. — То-то я смотрю, что вас двое. Что, думаю, за притча? Приглашал одного, причем сразу сказал, что разговор будет сугубо конфиденциальный, а явились двое…
Это был прямой выпад. Мещеряков поморщился и открыл рот, но Илларион опередил его.
— Тут вот какое дело, Коля, — доверительно сказал он. — Наш Андрей посоветовался с генералом Федотовым. Тот велел передать тебе привет, а заодно пришить тебя к такой-то матери во избежание огласки. Вот Андрюха и подрядил меня по старой дружбе — чтобы, значит, и дело было сделано, и приятель чуток подзаработал.
Аверкин немного помолчал, качая головой, а потом шумно вздохнул и сказал:
— Все-таки чертовски приятно знать, что на свете есть вещи, которые не меняются.
— Особенно когда убеждаешься в этом раз в десять лет, — язвительно добавил Мещеряков. — А когда каждый день… Тут, знаешь ли, любому консерватору захочется изменений.
Аверкин невольно фыркнул.
— И все же, — сказал он, — я не совсем понимаю, зачем… То есть я рад встрече, но все-таки… как-то…
— Ну что ты мямлишь, разведчик? — проворчал Илларион. — Что «все-таки»? Что — «как-то»? Всю твою секретную биографию я знаю наизусть, она у меня на шкуре записана тем же алфавитом, что и у тебя, а речь, насколько я понял, идет именно о ней. Так что ты мнешься, как одетый в бане?
— Видишь ли, — снова вмешался в разговор Мещеряков, — дело серьезное, а действовать по официальным каналам не представляется возможным. То есть найти и шлепнуть этого твоего шантажиста мы могли бы в любой момент…
— Найти и шлепнуть его я мог бы и без вашей помощи, — проворчал Аверкин. — Невелика хитрость — пришить какого-то мозгляка. Но он сказал, что в случае его смерти вся информация будет автоматически введена в Интернет для самого широкого ознакомления. Я-то это как-нибудь пережил бы, но по отношению к Управлению это было бы что-то вроде… ну…
— Предательства, — закончил за него Илларион. — Ты заметил, Коля, что мы стали стесняться нормальных, всем понятных, вполне литературных русских слов, сплошь и рядом заменяя их туманными намеками, синонимами и обыкновенным матом? И не только слов, но и понятий, которые они обозначают: совесть, верность, честь — в том числе и честь мундира… Почему это, ты не знаешь?
— Потому, что это понятия из девятнадцатого века, — с горечью ответил Аверкин, — а нынче уже двадцать первый на дворе. Сейчас понятия другие: гони бабки и фильтруй базар.
— И сколько он с тебя требует? — поинтересовался Илларион.
— Сто штук, — ответил Аверкин.
— Ото, — с уважением протянул Илларион. — Круто берет.
— Уверяю вас, это только начало, — сказал Мещеряков.
— Фильтруй базар! — воскликнул Илларион голосом рэкетира с Рижского рынка образца тысяча девятьсот девяностого года. — Кстати, — добавил он нормальным тоном, — мы что, так и будем сидеть в машине? Прямо по курсу я наблюдаю очень симпатичный дом, в котором наверняка есть холодильник и парочка кресел, где нам, несомненно, будет удобнее, чем на этих драных седалищах.
— Мне всегда казалось, что седалище — это задница, — заметил Мещеряков.
— Милости прошу, — сказал Аверкин. — Только давайте закончим деловой разговор здесь.
— Ага, — догадался Забродов, — пуганая ворона куста боится? Ты еще не расковырял свое жилище на части в поисках скрытых камер и замаскированных микрофонов?
— Тебе смешно, — уныло сказал Аверкин.
— Конечно, — согласился бессердечный Забродов. — Мне смешно. О чем, собственно, разговор? Кто-то выведал что-то, чего ему знать не полагалось? Так ведь эта ситуация не нова! Более того, мы с вами всю жизнь получали деньги именно за то, что совали нос туда, куда нам его совать не полагалось. Лично я, конечно, по всем понятиям — обычный мордоворот, «зеленый берет» и вообще профессиональный убийца, мне тонкие материи неподвластны, но вы-то!.. Ты-то, господин полковник! Чего вы испугались-то? Хакера сопливого вы испугались? Кого, черт бы вас побрал, вы собрались шлепать?! Найти его, показать ему «козу», чтобы полные штаны навалил, — вот и вся ваша секретная миссия. А то развели тут Ялтинскую конференцию, слушать противно…
— Очень все это у тебя просто получается, — сказал Мещеряков, игнорируя повышенный тон Забродова. — Чем, собственно, ты предлагаешь его напугать? Насчет своей внезапной смерти он высказался вполне определенно. Ну, ты в курсе: Интернет и так далее… Тюрьмой его пугать бесполезно, поскольку человек он бесспорно грамотный и понимает, что доказать мы ничего не сможем, особенно если хотим сохранить нарытую им информацию в тайне. Так что же прикажешь — мордобоем его стращать?
— Да хотя бы и так, — сказал Илларион. — Проще надо быть, господа разведчики. Помните, как у классика сказано? «Узок круг этих революционеров, страшно далеки они от народа…» Это про вас.
— Тьфу на тебя, — проворчал Мещеряков. — Что ты предлагаешь? Только, ради бога, конкретно, без цитат и лирических отступлений.
— А ссылки на канонические тексты разрешаются? — тоном прилежного ученика спросил Илларион.
— Я же просил: без цитат, — морщась, ответил Мещеряков. — И вообще, Илларион, не мог бы ты для разнообразия хотя бы ненадолго притвориться нормальным человеком?
— Мог бы, наверное, — сказал Забродов. — Но это так скучно! Ты бы первый отказался со мной общаться. Аверкин тяжело вздохнул.
— Пойдемте пить чай, — сказал он. — Толку от вас… Может, хотя бы денег одолжите?
Илларион возмущенно повернулся к Мещерякову всем корпусом.
— Ну что, полковник, — прокурорским тоном спросил он, — добился своего? Полюбуйся: теперь он денег просит! Может быть, мы его все-таки замочим?
— Которого? — устало спросил Мещеряков. — Его или этого… шантажиста?
— Да обоих же! — с энтузиазмом воскликнул Забродов. — И сразу все проблемы будут решены!
Мещеряков задумчиво посмотрел на него, а потом перевел взгляд на Аверкина.
— Но-но, — сказал Аверкин не очень уверенно. — Я кричать буду.
— Черт с тобой, живи, — разрешил Илларион. — Расскажи лучше, что он тебе говорил, этот твой шантажист? И поподробнее, пожалуйста.
Аверкин как мог точно передал свой разговор с Чеком. Илларион внимательно выслушал его, ни разу не перебив, а когда Аверкин закончил и умолк, удовлетворенно кивнул и закурил сигарету.
— Ну, — сказал он, вместе со словами выпуская изо рта клубящийся сизый дым, — что я говорил? Все проще пареной репы, а вы перепугались, как приготовишки. Давайте для разнообразия рассуждать логически. Что мы имеем? Кто-то позвонил Николаю и угрожал раскрыть некоторые тайны, связанные с его героическим прошлым, причем основной упор этот неизвестный делал на то, что добытая им информация очень не понравится нынешнему Колиному начальству и зарубежным деловым партнерам этого самого начальства. Теперь давайте подумаем, как этот клоун мог выйти на Аверкина. Вряд ли это профессиональный шантажист, очень уж топорно он работает, да и жертву себе выбрал, мягко говоря, не самую подходящую. Конечно, все это, — он обвел широким жестом зеленый двор с белой беседкой, рыжими колоннами росших там и сям высоких сосен и яркими пятнами цветочных клумб, — все это, повторяю, выглядит весьма недурно, но в Москве сотни и тысячи людей, у которых больше денег и темных пятен в прошлом: бизнесмены, преуспевающие жулики, предприниматели, которые привыкли к тому, что их доят на каждом шагу… А наш шантажист выбирает почему-то не кого-нибудь из них, а Колю Аверкина, у которого, насколько я понимаю, кроме довольно крупного оклада, нет никаких сбережений. А если бы и были, то взять их у него довольно затруднительно: все-таки бывший спецназовец, офицер ГРУ, со связями, да и сам может в случае чего голыми руками башку отвинтить… Нормальный шантажист с таким клиентом не связался бы ни за какие деньги, а этот не только связался, но даже залез в банк данных ГРУ, чтобы пополнить свою информацию, отлично при этом понимая, чем для него это может закончиться. Значит, мы имеем дело либо с личной местью, либо с нелепой случайностью. Для мести все это чересчур громоздко, так что я склоняюсь к мысли, что тебя, Коля, зацепили случайно.
