— Спасибо тебе огромное! — Голубева положила руку ему на плечо и снова расплакалась. — Ты меня снова спас.
— Да ладно тебе! Если бы ты знала, как я испугался! Приехал домой, а отец мне рассказывает… Я сразу к тебе примчался.
— А что, в Петровском все уже знают?
— Угу. То есть не знают, что с тобой. Просто что ты в больнице… Не представляешь, как напугала меня!
— Ой, а куда мы сейчас едем? — спохватилась вдруг Маринка.
— А куда ты хочешь? Давай поужинаем сначала. Отметим…
— Нет-нет, — уперлась Голубева, — вези меня домой. Сейчас буду Паше звонить. Ведь я даже не знаю, где мой сын!
Борис достал из кармана мобильный телефон и набрал номер:
— Павел, вы? Это Смелов. Мы будем через пятнадцать минут. Встречайте!
Когда машина притормозила у подъезда, навстречу Маринке выбежал смеющийся, счастливый Илья. Он еще вытянулся, оброс, светлые глаза его лучились.
— Мама, мамочка!
— С возвращением! — Голубев помог Маринке выйти из машины.
— Сыночек мой! — Маринка бросилась обнимать сына. — Как ты был без меня?
— Ну ладно, я поехал, — грустно сказал Борис, видя, что встреча состоялась. — Будь здорова!
— Подожди… Может, зайдешь?
— Нет, не сейчас… Заеду в другой день. Вот номер моего мобильного. Звони, если что.
— Спасибо! — К машине быстро засеменил Голубев с измятой денежной купюрой в руке. — Вот возьмите, Борис! В благодарность!
Смелов только отрицательно покачал головой, сел в машину и уехал. Павел Иванович остался стоять в растерянности, держа купюру в вытянутой руке.
— Надо же, привез тебя и даже денег не взял…
— Пойдем. — Маринка взяла Голубева под руку. — Не тому ты человеку деньги предложил.
— А тачка у него классная, — завистливо вздохнул тот. — И сам весь такой навороченный. Кто он тебе?
— Друг.
— А мне дядя Боря настоящий музыкальный центр подарил. Японский! — не утерпев, похвастался Илья. — Мне так хотелось!.. И клюшку новую. Во дворе ни у кого такой нет!
Маринка только руками развела. Что тут скажешь!
Она настолько была счастлива, что выздоровела и вернулась домой, что несколько дней пребывала в состоянии полной эйфории. Убралась в своей небольшой квартирке, побаловала сына самодельными сладостями, сходила в парикмахерскую. Было странное ощущение, будто она очнулась от тяжелого сна. А ведь можно было и не очнуться… Робкие попытки Голубева переселиться к ней обратно она сразу решительно пресекла, да он и не настаивал особенно. Ходил вокруг, вглядывался, как будто хотел что-то понять.
— Ну что ты уставился? — спрашивала Маринка.
— Знаешь, все-таки такая болезнь, — мялся тот, — а вдруг рецидив? Я боюсь оставлять тебя с сыном.
— Думаешь, не сумасшедшая ли я? Не дождетесь! Я тебе благодарна, что ты занимался сыном, но сейчас можешь уходить. Мы с Ильей вдвоем со всем теперь справимся. А ты все еще с Женей?
— Да. Она тоже нам с Илюшкой помогала.
— Очень признательна. Передавай привет!
Она чувствовала себя отлично, хотя на самом деле было от чего снова впасть в депрессию. Из школы во время болезни Маринку по-тихому уволили. Когда она пришла разбираться, почему, директриса тоже как-то странно на нее посмотрела.
— А вы что думаете, что раз вышли из дурдома, то можете так сразу и к детям вернуться? А вдруг что случится, что, мне за вас отвечать?
Это был холодный душ. Илья ей тоже со слезами рассказал, что мальчишки во дворе над ним смеялись и говорили, что его мать сумасшедшая.
— Не слушай их, сын! — говорила Маринка, а у самой кошки скребли на душе. — Мало ли что люди мелют… Ты же меня любишь?
— Да!
— Тогда и не слушай никого!
Через пару дней прикатила с проверкой мать. Она тоже долго и пристально вглядывалась в Маринку.
— Мама, да не смотри ты так! Я нормальная! — не выдержала наконец Маринка. — У меня просто был нервный срыв. Теперь я поправилась. Проходи!
— Вот доигралась! Я тебя предупреждала! Надо было жить замужем как все вокруг, а не бегать, задравши хвост! Как ты теперь жить-то будешь? С таким-то пятном в биографии — и одна? Кому ты нужна вообще?
— Посмотрим. — Маринка проглотила обиду. — А у тебя-то как, мам?
— Плохо у меня! — огрызнулась Лидия Ивановна. — Очень плохо. И помощи ждать неоткуда!
— Что случилось?
— Кристина беременна. А у Николая постоянная любовница завелась, чертовка!
— Кристинка? — просияла Голубева. — Она счастлива?
— Ты что, дура? Она без мужа залетела, поздно спохватилась. Теперь еще позор на мою голову. Рожать ей скоро, а денег нет. Тут еще кормилец наш…
— Мама, он никогда не был кормильцем! Ты же прекрасно знаешь! Сама семью тянешь!
— Но он мужик! А как я без мужика буду? Это же позор! На весь город позор, что он к Ленке ночевать ходит. А она, стерва, меня моложе на десять лет, привечает его… Ни стыда ни совести!
Мать начала рыдать. У Маринки прошел приступ злости, и она обняла мать, погладила ее по плечам:
— Чем тебе помочь?
Та оживилась, стала что-то быстро соображать.
— Ты знаешь, деньги нужны. Кристинка-то не работает, ребенка одеть даже не во что будет… И в роддоме всем врачам надо дать, чтобы нормально роды приняли…
— Хорошо, я привезу ей потом вещи Илюшки, которые нерозданы еще. А вот деньги…
Маринка, соображая, машинально открыла сумочку, порылась в карманах. В кошельке у нее было пусто, это она точно знала. А вдруг что-то еще завалялось? Но чуда не произошло.
— Подожди, мама…
Маринка на всякий случай проверила свои прежние заначки, наскребла немного денег. Потом осмотрела карманы. И вот, невесть откуда взявшаяся, из внутреннего кармана новой спортивной куртки выпала увесистая пачка рублей. Голубева посмотрела с удивлением. Откуда, интересно, она могла там взяться? Неужели тоже Борька? Она улыбнулась, потом рассердилась. Что он себе позволяет!
— Ну что, дочка?
— Сейчас! — Маринка разделила пачку пополам и одну половину отдала матери: — На возьми. Хватит на первое время. Только на ворожей всяких, чтобы Николая вернуть, не трать, ладно?
Мать покраснела и опустила глаза. Они обе прекрасно знали, о чем разговор.
— Ой, дочка! Не знаю даже, что сказать! Не ожидала… — Мать расплылась в улыбке.
— Ничего не говори. Пусть там у вас все хорошо будет. Когда осчастливленная мать уехала, Маринка бросилась звонить Борису.
— Смелое слушает, — услышала она сухой, официальный голос. Маринка внутренне вздрогнула.
— Боря, это я, Марина… Я не помешала?
— Мариночка, ты? — Голос мгновенно потеплел. — Я рад тебя слышать! Как самочувствие?
— Гораздо лучше! Все привыкнуть не могу, что дома… Ты не сможешь ко мне заехать?
— Буду рад!
— Тогда приезжай вечером, я ужин приготовлю.
— Хорошо!
Борька приехал как Дед Мороз: с цветами, шампанским и воздушными шарами. Маринка отчего-то очень ждала его: с утра вытащила свое самое нарядное платье, уложила волосы, сама себя спрашивая, зачем она это делает. Сердце взволнованно билось. С чего бы это?
— Совсем другое дело! Какая же ты красавица! — с порога сказал он, обнимая Маринку. — Смотри, кого я тебе привез!
Из-под куртки Смелова, фыркнув, грациозно выпрыгнул крошечный черный котенок с голубыми глазами.
— Ой, какая прелесть! — взвизгнула Маринка.
— Это внучка твоей Серафимы. Зовут Нефертити. Характер гордый, как у тебя. Тебе на счастье!
— Борька! Какой ты молодец! — Голубева повисла у него на шее.
— Здравствуйте, дядя Боря! — вылетел из комнаты Илья. — Заходите, я вам что-то покажу…
— Илья, дай Борису раздеться! Ты уроки-то сделал?
— Ладно-ладно, сейчас все посмотрим. Ты позволишь? Пока шампанское охлаждается… Заодно и уроки проверим.
И он, крепко обняв мальчика, пошел в комнату Ильи. Там они довольно долго разговаривали о чем-то своем, смеялись.
— Какой замечательный у тебя сын! — сказал Борис, когда Маринка усадила его ужинать. — Он кого-то мне напоминает… Из нашей с тобой молодости.
