— Ну поехали… — неуверенно сказал Борис и посмотрел на свой наряд.
— Дим, может, не надо? Боря из Москвы приехал отдохнуть, с родителями повидаться, а ты так, — чувствуя, как нарастает какое-то напряжение, попробовала вмешаться Смирнова.
— Нет-нет, Маринка, все хорошо, — неожиданно спокойно прервал ее Смелов, — поехали! Я вот только зайду домой переоденусь…
— Вот и здорово! — резюмировал Соловьев. — Пошли, Борька. Я тебе велик дам. И еще ракетки заберешь у меня бадминтонные. А ты, Маринка, пока нам каких-нибудь бутербродов сделай.
Димка держался развязней, чем обычно, а Борька, наоборот, все время смущался и краснел. Маринке не сиделось на месте, и она уже устала переводить вопросительный взгляд с одного на другого. Молодые люди между тем встали из-за стола и пошли в коридор.
— Борь, может, не надо? Ты же поговорить хотел… Пусть он один едет, это нормально… Оставайся!
— Нет, все хорошо! — напряженно улыбнулся Борис. — Жди, мы скоро будем.
Маринка закрыла за ними дверь, вздохнула тяжело и пошла на кухню ставить в вазу Борькин огромный букет.
Через час поехали купаться. Маринка, как обычно, сидела на багажнике у Димки, который в этот день демонстрировал чудеса пилотажа, громко напевая что-то на ходу на ломаном английском. Только в этот раз поездка отчего-то не приносила Смирновой обычной радости. Борька спокойно ехал рядом, посматривая исподволь на бывшего одноклассника. На одном из виражей под названием «полицейский разворот» Димку занесло, и он вместе с подругой и велосипедом на всей скорости влетел в придорожную канаву.
— Маринка, как ты? — Озабоченный Борька через пару секунд уже был рядом, протягивая руку и помогая ей вылезти. — Сильно ушиблась?
— Нет, ничего… — Маринка потирала расшибленные в кровь коленки. — Сейчас в реке промоем, все пройдет.
Следом за ней Смелов вытащил и Соловьева. Тот был весь испачкан в липкой грязи.
— Это не я, это просто какая-то чертова палка под колеса попала, — бормотал тот. — Первый раз со мной такая ерунда происходит.
Потом из канавы извлекли велосипед, который в результате этой аварии был слегка покорежен. Димка минут пятнадцать осматривал его, чесал затылок и громко чертыхался:
— Блин, теперь еще тут потратиться придется… Рублей десять как пить дать!
— Он на ходу?
— Вроде да…
— Все, тогда едем дальше! — спокойно сказал Борька. — Но только без детских шалостей. А Маринка садится ко мне на багажник.
— Да ладно, я сам смогу… Я, — залепетал Димка, но Смелов жестом пригласил Маринку к себе, и она послушалась его. После падения колени и локти саднили, ощущения были самые неприятные.
— Боря прав…
Дальше до реки ехали спокойно, без всяких приключений. Бросив велосипеды на берегу, ребята сразу побежали купаться. Пока они плавали наперегонки, Маринка плескалась в теплой воде у самого берега. Рядом сновали маленькие, верткие рыбки, гибко извивались водоросли. В речной воде ранки быстро перестали саднить, настроение у нее снова улучшилось. Наплескавшись вдоволь, она вылезла на берег и помахала Димке с Борькой:
— Эй, только не заплывайте далеко! Течение очень сильное!
— Все в порядке, не бойся! — Димка помахал ей в ответ. Маринка растерлась махровым полотенцем, сняла мокрый купальник и снова натянула футболку и брюки. Ребята вдруг исчезли из ее поля зрения, — наверно, уплыли вниз по течению, за излучину реки. Она села на траву и принялась раскладывать на газетке бутерброды: сейчас вылезут, голодные…
И действительно, где-то через полчаса совсем рядом послышался Димкин задорный смех: они с Борькой выходили из воды. На фоне высокого, загорелого, мускулистого Димки идущий медленно вслед за ним Борька казался невысоким и слегка полноватым. К тому же по его бледной коже было видно, что на солнце он не был как минимум несколько лет… Маринка испытала вдруг прилив почти физического восхищения Соловьевым, его пружинистой походкой, стройной фигурой в искрящихся капельках воды… Именно так в ее представлении должен был выглядеть бог красоты Аполлон. В это мгновение она отчаянно гордилась Димкой!
— Вытирайтесь, мальчики! — Маринка была уже наготове с большим махровым полотенцем. Соловьев поймал ее восхищенный взгляд и нарочно поиграл мускулами.
— Мне не надо, я так, меня солнышко любит! — весело сказал он. — А вот Борька пусть вытрется. А то он устал и к тому же замерз… И вообще, мне кажется, что он едва доплыл обратно с того берега. А расстояние-то пустячное!
— Вы что, плавали на тот берег? Это же далеко и опасно! — поразилась Маринка.
— Да, а что такого? Ты же знаешь, я как рыба в воде…
Борька между тем молча взял полотенце и сел в траву. Только сейчас Маринка обратила внимание, что он действительно весь дрожит и бледен как полотно. Она быстро подсела к нему:
— Зачем ты поплыл? Скажи, тебе плохо? Дима, ты соображал вообще, что делаешь? Просто как дети!
— Нет, все нормально, — попробовал улыбнуться Борька и откинулся в траву. — Я действительно давно не плавал… Исправлюсь!
Пока Смелов отдыхал, Димка с аппетитом умял несколько бутербродов и прямо в мокрых плавках полез на дерево за черемухой. Она как раз начала поспевать. Маринка сидела рядом с Борькой и гладила его по руке:
— Вот ты меня напугал… Это Димка плавает тут все лето, а ты! Зачем ты за ним поплыл? Что за глупые соревнования? У нас река такая опасная, водовороты… Тут как-то лодка с рыбаками перевернулась, так ни один не выплыл.
Смелов молчал и задумчиво смотрел в высокое голубое небо.
— Может быть, правда, ни к чему все это, — наконец медленно сказал он. — Может быть, так даже лучше, что ничего не получилось…
— Боря, что ты имеешь в виду?
— Это я так, себе. Не бери в голову! Все хорошо!
В этот момент пришел довольный, улыбающийся Димка с полными горстями черемухи. Он вывалил их на газетку перед опечаленной Маринкой:
— Угощайтесь! Первые ягоды — самые сладкие. А то потом их птицы поклюют…
Смирнова смотрела на Димку и думала о том, как причудливо рисует круги время. Ей совсем недавно казалось, что Димка изменился, а сейчас — он как будто снова тринадцатилетний пацан, лазает на дерево за первой черемухой и угощает ее! Она взяла несколько ягодок. От терпкого вкуса ягод язык мгновенно стал непослушным, деревянным. Маринка улыбнулась. Она тоже почувствовала себя тринадцатилетней.
— Ребята, пошли играть в бадминтон! — весело сказала она и легко вскочила на ноги. — Кто со мной?
— Димка пусть идет! — с легкой грустью сказал Борис. — А я здесь немного посижу, черемуху попробую, на небо посмотрю… Красиво все-таки тут! В Москве все не так!
— Вот-вот, и я так считаю, поэтому и уехал из столицы, а потом и из Нью-Йорка, — сказал Димка и взял ракетки. — Отдыхай хорошенько, пловец! Маринка, пошли, что ли!
Они отошли на ровную полянку шагах в пятнадцати от места, где сидел Борис, и стали играть. Смелов, прищурившись на солнышке, наблюдал за ними с пригорка. Как обычно, Маринка все время проигрывала своему противнику. Она хоть и была легкой и подвижной, но за Димкой в спортивных играх угнаться было невозможно. Воланчик летал туда-обратно просто с космической скоростью, соловьевские подачи все были с вывертами: то низко, то высоко, то в сторону… Маринка бегала по полянке, подпрыгивая и наклоняясь, как заводная.
— Я уже устала, — пожаловалась она минут через двадцать, вытирая с лица пот. — Дим, давай Борьку позовем. Поиграй с ним!
— Нет, еще немного! Вот закончим эту игру, а потом еще с Борькой поиграю! Вы оба такие неспортивные, скучно с вами!
Смирнова с упругим усилием, высоко подпрыгнув, отбила летящий волан и опустила на мгновение ракетку. Дальше события стали напоминать замедленное кино. Подброшенный ею в воздух воланчик летел прямо в Димкину сторону, — Маринкина игра не отличалась изощренностью. Она видела, как Димка мгновенно изготовился, поднял ракетку, готовясь отбить удар, но… так и застыл, словно заснул. Волан долетел точно и шмякнулся в двух шагах от его ног. Димка так и остался стоять с поднятой ракеткой. Маринкина растерянность длилась ровно мгновение.
