Кое-как присев у кровати, Маринка стала то ли вспоминать, то ли размышлять о произошедшем. Мысли проносились с какой-то безумной скоростью, тело колотил озноб. Что теперь делать? Наверно, нужно позвонить в милицию! Маринка потянулась было за телефонной трубкой, но замерла. Что она скажет милиционерам? Что ее изнасиловал собственный муж и его собутыльники из военной части? Это не выход — на смех поднимут. Нужно сделать так, чтобы никто не узнал о случившемся. А что, если сам Алексей расскажет ее матери? Нет, не должен, он слишком труслив. Только бы не узнали в школе! Это будет концом ее работы с детьми — изнасилованная учительница! И как теперь с Димкой?..
Маринка посидела на полу еще немного, так ничего и не решив для себя, и снова начала пробовать приподниматься. Медлить было нельзя. На сей раз ей это удалось. Она обратила внимание, что по ногам у нее снова течет кровь. Кое-как останавливая ее полотенцем, она принялась убираться. Сложила в пакет бутылки, вытерла кровь с пола. Грязное белье затолкала в целлофановый мешок — на выброс. И в этот момент силы оставили ее, Маринку закружило, и она снова потеряла сознание.
Очнулась она от долгого звонка во входную дверь. Еще ничего не соображая, она с трудом приподнялась и подошла к порогу. Там уже сидела Серафима, громко мяукая и выжидательно глядя на дверь. Если вдруг это соседи или мать — открывать нельзя. Никто не должен видеть ее в таком состоянии.
— Маринка, Маринка, открой! — настойчиво прозвучало тем временем из-за двери. — Я знаю, что ты здесь. Я не уйду, пока не откроешь!
Этот уверенный мужской голос показался Маринке очень знакомым. Серафима снова требовательно мяукнула.
— Кто там? — тихо спросила Смирнова.
— Это я, Борька Смелое. Приехал на выходные, дай, думаю, зайду…
Маринка открыла дверь и прислонилась к косяку. В квартиру вошел сияющий Борька с большим букетом цветов. Кошка моментально бросилась ему под ноги и громко замяукала, как будто жалуясь. После первого взгляда на Маринку лицо Смелова вытянулось и посерело. Он бросил цветы на полку для обуви, отодвинул кошку и обнял бывшую одноклассницу. Она обмякла в его руках как неживая.
— Маринка, что с тобой? — только и мог спросить Борька. — Кто это сделал? Скажи — я найду!..
Смирнова сделала запрещающий знак рукой:
— Я прошу, не спрашивай ни о чем. Я заслужила… Помоги, мне нужно убраться…
Борька взял невесомую почти Маринку на руки и отнес в комнату. От его взгляда не укрылись подсохшие пятна крови на старой кровати и на полу, беспорядок и перегар в воздухе. Молодой человек еще раз пытливо посмотрел на Маринку, но она закрыла глаза и отрицательно покачала головой:
— Только не спрашивай, пожалуйста…
Борька изо всех сил стукнул кулаком по столу, побледнел и вышел в ванную. Там тоже повсюду были размазанные пятна крови. Он стремительно вернулся в комнату:
— Маринка, тебе нельзя здесь оставаться! Я отвезу тебя к своим родителям. Поживешь немного у них.
Девушка подняла на него глаза, полные слез:
— А родители тебе что скажут?
— Не бойся, ничего. Тебе не придется им ничего объяснять, я обещаю. У меня мировые предки. А я займусь тут уборкой.
— Мне надо отлежаться, — слабым голосом сказала Маринка. — У меня завтра воскресные занятия с детьми…
— Не волнуйся, все отменим. Куда ты пойдешь в таком состоянии? Ты себя в зеркало видела?
— Нет…
Борис молча принес ей пудреницу из ванной. Маринка глянула на себя и отшатнулась. Все лицо было в свежих багровых царапинах, под глазами зажглись синяки, губы разбитые, распухшие. Она с отвращением отбросила зеркало и зарыдала:
— Борька, ты только прости меня, что я такая… Я ужасная, страшная, грязная!
Смелов попытался ее обнять и успокоить, но Маринка оттолкнула его:
— Не прикасайся ко мне! Ты не представляешь, что со мной было! Я вся заразная, чумная — с ног до головы! Я ненавижу себя, ненавижу…
— Тихо, Мариночка, тихо, — шептал Борька, пытаясь взять девушку за руку. — Ты совсем не такая, совсем. Я знаю, какая ты… Сейчас ты успокоишься, оденем тебя и отвезем ко мне…
Маринка упала ему на плечо, тихо всхлипывая.
— Я не могу идти. Смотри, что у меня. — Она вытащила из-под халата окровавленное полотенце. Борька снова изменился в лице и скривился как от боли. Ладонью он осторожно тронул ее пылающий лоб:
— У тебя еще и температура! Тебе срочно нужен врач!
— Нет, я не пойду ни к какому врачу! Лучше я тут умру, только бы никто не узнал. — Маринка снова разразилась рыданиями.
— Ну не плачь же ты! — У Борьки тоже выступили слезы отчаяния. — Я еще только учусь, но у меня мама врач. Она тебя выходит. А к тебе я на отцовской машине приехал. Тебе не надо будет идти, я донесу. Только поедем со мной, умоляю, тебе нельзя тут оставаться!
Маринка посидела в задумчивости еще несколько минут. Борька между тем взял покрывало и бережно завернул в него девушку. Она пыталась протестовать.
— Мне надо еще взять… сумку учительскую, тетради…
— Сиди тихо и не выступай! — сказал Смелов, как пушинку поднимая Маринку на руки. — Я тебе потом все привезу, что будет нужно. А сейчас молчи и расслабься.
Под кроватью кто-то жалобно мяукнул.
— Боря, а как же кошка Серафима? — воскликнула Смирнова. — Ее же нельзя одну оставлять. Я сняла квартиру с условием ухаживать за ней… Ей, бедной, тоже досталось!
— Ладно, бери свою Серафиму, — вздохнул парень.
— А она ко мне на руки не идет. Это сиамская кошка, она хоть и домашняя, но немножко дикая… Я ее поймать не смогу!
— Ничего, справимся! Эй, Серафима, иди сюда! — громко и строго позвал кошку Борька. — Мы уезжаем!
— Да не придет она к тебе просто так, — зашептала Маринка, — она гордая.
Из-под кровати высунулся маленький влажный нос, потом вопросительно сверкнули голубые глаза.
— Серафима, быстро лезь сюда! Иначе останешься тут одна. И бока твои никто не подлечит!..
Кошка мяукнула, оглядываясь, вылезла из-под кровати и потерлась о Борькину штанину. Смелов подхватил ее одной рукой и прижал к груди. Серафима даже бровью не повела, повисла на нем, как воротник.
— Все в сборе, можно ехать!
— А если соседи увидят? — снова подала голос девушка.
— Не увидят, мы быстро.
И действительно, Маринка и охнуть не успела, как, укрытая с головой покрывалом, очутилась вместе с Серафимой на заднем сиденье старенькой «Волги». Борька домчал их до своего дома в мгновение ока.
— Все, вылезаем, приехали! — Он так же легко вытащил закутанную до бровей Смирнову из машины, кошка сама забралась к нему на руки. Борька легко поднял их обеих на третий этаж. Дверь открыла его мать, Светлана Яковлевна.
— Что случилось, Борис? — тихо спросила она, глядя на его ношу.
— Потом расскажу, мама. Приготовь для Марины мою комнату… Ей плохо.
Борька временно положил девушку на диван в гостиной и слегка отогнул покрывало. Увидев ее лицо, Светлана Яковлевна сдавленно охнула и исчезла. Маринка снова начала плакать:
— Боречка, милый, что же теперь будет? Что я скажу твоей маме?
— Ни о чем не волнуйся. Можешь ей абсолютно доверять. Она знает, что ты в свое время для меня сделала…
— Все готово. — Борькина мать вошла через несколько минут. — Неси ее туда.
Смелов снова подхватил Маринку и отнес в свою комнату. Она была небольшая, но очень светлая. Серафима медленно последовала за ними, подволакивая лапу и настороженно принюхиваясь.
— Все в твоем полном распоряжении. Маме можешь все рассказать, она поможет. За кошкой тоже поухаживает. А я пойду наведу порядок у тебя на квартире. И скажи, кому позвонить, чтобы отменить занятия завтра и на следующей неделе…
Маринка назвала несколько телефонных номеров учеников.
— А маме моей я позвоню сама, только не знаю, что сказать…
— Скажи, что в командировку в Москву по райкомовской линии на две недели срочно уехала, — раздался сзади спокойный голос Светланы Яковлевны. — Отец поможет все командировочные бумажки сделать…
