После демобилизации Доливе в июле 1940 года ему удалось через полгода перебраться в Соединенные Штаты, где он возглавил выпуск двух крупных журналов: "Фри уорлд" и "Юнайтед нейшнс уорлд", которые пользовались поддержкой большинства демократических лидеров мирового уровня.

В журнале "Фри уорлд" Доливе сотрудничал с Пьером Ко, с которым он снова встретился в Соединенных Штатах. А Ко, бывший министр авиации в правительстве Народного фронта, был страстным поклонником Советского Союза. Отсюда можно предположить, что в тот период Доливе вполне мог разделять его взгляды. В 50-е годы некоторые из его коллег с легкостью перешагнули через эту ступеньку. К вышесказанному можно добавить тот факт, что с 1942 года его имя упоминалось рядом с именем Майкла Стрейта, па сестре которого он женился.

Стрейт был американцем, и его прогрессивные взгляды хорошо знали в США. В 1947 году, например, он приложил немало усилий для поддержки Генри Уоллеса. Основатель прогрессивной партии, целиком находившейся под контролем коммунистов, Уоллес, который с 1940 по 1944 год занимал пост вице-президента Соединенных Штатов, выставил свою кандидатуру на президентских выборах 1948 года. Но ему удалось тогда собрать всего лишь два процента голосов.

В тот период Л. Доливе попытался получить американское гражданство. Но в процессе развернувшейся в США "охоты за ведьмами" его заподозрили в "антиамериканской деятельности".

Он вернулся во Францию, и ему даже запретили появляться на другой стороне Атлантики.

Вот в каких "грехах" был обвинен Л. Доливе, когда он встал у руля "Сражающейся демократии" на стороне Леона Жуо.

Напрасно Доливе протестовал и доказывал на словах и делами свою нерушимую преданность демократии (в этом ему активно помогали такие видные политические деятели, как Эдуард Эррио и Гастон Моннервиль) – прошлое намертво приросло к его репутации.

Видные деятели исполкома "Сражающейся демократии" напомнили в коммюнике, опубликованном на первой странице "Фигаро" 19 февраля 1953 года, обо всех заслугах Луи Доливе перед демократией и единодушно подтвердили свое доверие к нему.

Выполняя с 1949 по 1952 год обязанности эксперта по правам человека при Генеральном секретаре ООН (до этого он занимался социальными вопросами и вопросами информации), Доливе в конце концов решил посвятить себя, и не без успеха, кинопроизводству.

Ему пришлось, однако, ждать 1967 года, когда с него сняли все подозрения. Тогда же он добился разрешения на въезд в Соединенные Штаты. При этом ему были официально принесены извинения американскими властями за то, что в период "маккартизма" на него несправедливо пало подозрение как на коммунистического агента.

Некоторые английские газеты, а также известные американские и английские издатели впоследствии тоже принесли Луи Доливе свои извинения.

Эта история показывает, как можно было когда-то легко заподозрить любого человека в просоветских взглядах!

В 50-е годы Москва решила воспользоваться атмосферой "холодной войны", царившей тогда в международных отношениях, чтобы попытаться расколоть и ослабить западные страны. При этом она действовала по одному и тому же сценарию, что и во все периоды напряженности между Востоком и Западом. Мы уже видели раньше, что для достижения этой цели советская дезинформация стремилась, кроме всего прочего, убедить мировое общественное мнение, в особенности европейское, в следующем: Соединенные Штаты ведут агрессивную, милитаристскую, империалистическую политику, представляющую серьезную угрозу делу мира. Многочисленные фальшивки, сфабрикованные в тот период советской пропагандой, методично обыгрывали этот тезис, в чем не было ничего нового.

В самый разгар корейской войны СССР направил всю мощь своей пропагандистской машины на то, чтобы изобличить "американскую агрессию" против небольшой коммунистической страны. То, что большинство интеллигенции поверило в миролюбивые намерения Советского Союза, создало для Москвы благоприятную почву в деле поддержания у европейцев ощущения беспокойства, которое затем можно было направить против США. В данной ситуации Кремль попытался использовать их вполне оправданный страх перед новой войной, в то время как в памяти сохранялись ужасы последнего мирового конфликта.

Именно в этом контексте следует рассматривать обстоятельства скандала в связи с так называемым докладом Фечтелера, который разразился во Франции в мае 1952 года. Хотя тогда и не удалось доказать прямого участия в нем Советского Союза, но фальшивка, во всяком случае, сослужила ему прекрасную службу, позволив: а) организовать кампанию против милитаристской политики Соединенных Штатов, чтобы еще лучше скрыть свою ответственность за разжигание войны в Корее; б) добиться нейтралитета европейских стран, запугав их тем, что они могли бы стать первыми жертвами в следующей войне; в) расколоть западные государства, вызвав тем самым столкновение их интересов.

"Первый залп" в этом деле сделала газета "Монд" 10 мая 1952 года. "Строится ли американская стратегия в Средиземноморье на основе планов адмирала Фечтелера?" – спрашивал Андре Шенбуа в своей статье. Для главного редактора газеты ответ был ясен: доклад, опубликованный на третьей странице, являлся подлинным и имел отношение ко всем европейцам. Его автору, начальнику штаба ВМС США, следовало передать его тремя месяцами ранее в совет национальной безопасности США. Но к несчастью, одна из копий доклада была перехвачена британскими секретными службами и передана Первому лорду Британского адмиралтейства. В конце концов эта копия попала в распоряжение газеты, которая долго колебалась, прежде чем опубликовать ее на своих страницах.

То, что доклад оказался обнародованным именно 10 мая, было чистой случайностью. В тот же день газета, вместе с другими французскими изданиями, сообщила о подписании главами шести европейских государств договора об образовании объединенной европейской армии. Следовательно, то, о чем писал адмирал Фечтелер, было самым непосредственным образом связано с упомянутым событием.

Война неминуемо должна разразиться до 1960 года, утверждал он. В случае возникновения конфликта Западной Европе грозила опасность завоевания в самые короткие сроки советскими войсками при поддержке "местных подрывных элементов". В такой ситуации 52 дивизии НАТО не продержались бы и трех дней. Массированная выброска советского десанта в сочетании с нанесением ядерного удара могла бы отрезать Англию от Шотландии. Принимая во внимание ту опасность, которую представляли бы в сложившихся условиях комбинированные операции в Западной Европе, адмирал заявил, что Средиземноморье должно стать основным местом проведения оборонительных и освободительных операций. Поэтому он ратовал за образование альянса арабских стран, особенно в районе Северной Африки и на Ближнем Востоке, причем Соединенным Штатам он отводил роль посредника в диалоге между этими странами и державами-покровительницами – Францией и Великобританией.

Короче говоря, автор доклада приглашал Вашингтон обратить самое пристальное внимание на проблемы Средиземноморья, даже если бы это и не понравилось Парижу и Лондону. Американские притязания на Северную Африку и Ближний Восток-на эти франко-английские "охотничьи угодья" – были неприемлемы для европейцев. Пессимизм адмирала по поводу боеспособности Европы, его ссылка на ядерный конфликт могли бы еще больше накалить обстановку на старом континенте. Чтобы избежать столь ужасной участи, не лучше ли было придерживаться нейтралитета и постараться избежать опасности быть втянутыми в конфликт между СССР и США?

Подсказывая подобное решение, мнимый "доклад Фечтелера" прекрасно отвечал интересам и целям Москвы.

"Монд" попыталась отмежеваться от упомянутой версии, и вместе с ней это сделала вся левая пресса, которая очень проворно выступила против американских планов. "Европа пожертвована Пентагоном, – возмущалась "Либерасьон", ежедневная газета д'Астье де ля Вижери. – Трехдневная армия! Вот каким было бы предназначение 52 дивизий хваленого Европейского оборонительного сообщества… И наши правители еще требуют, чтобы Франция ради этого лезла из кожи вон!"