Когда 19 августа 1980 года УОТ арестовало Цорна на автобусной остановке неподалеку от Лилльского вокзала, оно знало, что генерал должен получить от парижского библиотекаря новые документы по танкам и противотанковым орудиям. Француз, которого уже почти две недели допрашивали на улице Соссэ (центральная резиденция служб контрразведки до июля 1985 года), признался в измене и назвал точное место и время своей следующей встречи с Цорном. Оставалось только забрать генерала, что и было проделано – не без некоторого, впрочем, опасения. Когда старик увидел неизвестно откуда взявшихся полицейских, у него чуть было не случился сердечный приступ.

Через пару лет, 23 июня 1982 года, в коммюнике министерства иностранных дел будет сообщено, что Хейнц Бернхард Цорн освобожден. Генерал, которому было предъявлено обвинение в разведывательных связях с агентами иностранной державы, так никогда и не предстал перед судом. Он послужил разменной монетой, которая позволила правительству ГДР вернуть нескольких своих граждан, задержанных в Западном Берлине. В этом случае ось Париж-Бонн, которая так интересовала восточногерманские разведывательные службы, послужила доброму делу.

Четвертая страна, активно работавшая во Франции, – Румыния. "Самая мощная разведсеть Румынии традиционно базировалась во Франции, – утверждает Ион Пачепа, который до его бегства на Запад в 1978 году был вторым лицом в контрразведке своей страны. – Для коммунистов Франция представляла наиглавнейший интерес из-за своей культурной политики, влияния, роли в международных отношениях, уровня технологии, особенно в области ядерных исследований и микроинформатики. Есть и другие причины, тесно увязанные с культурными отношениями между двумя этими странами. Бухарест называли маленьким Парижем, многие румыны говорили по-французски, румынская община Парижа многочисленна, влиятельна, обладает высоким интеллектуальным уровнем…" Итак, присутствовали все составляющие, для того чтобы Франция стала важной базой румынской секуритате. Бухарест содержал многочисленных лоббистов, которые не только занимались "дезинформацией", но и устраивали лжеэмигрантов на работу в самые передовые отрасли.

Нельзя сказать, что другие социалистические страны совсем не интересовались Францией. Если предоставлялась возможность, их разведки вербовали, проникали, шпионили, и всегда в конечном счете в пользу СССР.

С 1945 года во Франции было возбуждено 74 дела о шпионаже, и каждый раз в них были замешаны офицеры разведок стран восточного блока: в 28 делах – чехословаки, в 17 – поляки, в 14 – немцы из ГДР, в 8 – румыны, в 5 – болгары и в 2 – венгры.

В своей борьбе против разведок социалистических стран французская контрразведка была вынуждена одновременно наблюдать как за советскими гражданами, так и за всеми выходцами из странсателлитов, чтобы попытаться определить, кто под дипломатическим, журналистским, торговым или любым иным прикрытием занимался разведкой. Объем работы гигантский, особенно когда знаешь, что для наблюдения в течение суток только за одним опытным разведчиком нужно около 20 полицейских, и только тогда нет риска быть замеченным. А на момент выхода книги, если учитывать еще и персонал посольств, консульств, торговых и военных миссий, агентств печати, представительств при ЮНЕСКО, смешанных компаний и туристических агентств, то во Франции проживали:

– 780 граждан СССР;

– 150 восточных немцев;

– 130 поляков;

– 100 чехословаков;

– 75 румын;

– 75 венгров.

Итого: 1310 представителей социалистических стран. Почти треть из них, как известно, занимались разведдеятельностью, что дает как минимум 450 шпионов, за которыми надо наблюдать все 24 часа в сутки в течение 365 дней в году. Чтобы оказаться в состоянии это сделать, персонал УОТ должен был бы насчитывать примерно девять тысяч полицейских, иными словами, в семь раз больше, чем в настоящее время, причем без учета "туристов" и других членов "делегаций", которые каждый год приезжают во Францию и которые, если в том возникнет необходимость, обязаны выполнять задания секретных служб своих стран. Иначе говоря, подобная задача просто невыполнима. Можно только удивляться тому, что, несмотря на объемность задачи и недостаточность находящихся в распоряжении французской разведки средств, ей все-таки удавалось отыгрывать очки в беспощадной "войне теней", где КГБ благодаря своим "младшим братьям" действовал как многонациональная корпорация, являвшаяся самым крупным разведывательным центром мира.

Труп был еще теплым, и кровь на смертельной ране едва-едва запеклась. Работа профессионала: пуля калибра 7,65, выпущенная в упор чуть выше правого уха, разнесла вдребезги череп жертвы.

Было 20 часов 20 минут 27 октября 1960 года, четверг, когда Поль Прудон сделал это мрачное открытие. Буквально за несколько минут до этого его заинтриговали странные маневры зеленого автомобиля на пустыре напротив его виллы. Поль Прудон возвращался домой в Аржантей за рулем своего "дофинэ". "Я было подумал, что снова какие-то автомобилисты сваливают мусор у моего дома", – рассказывал он потом. Разозлившись, он помчался по направлению к этой машине, но, заметив его, двое мужчин поспешно сели в автомобиль и уехали. Прудон развернулся и начал их преследовать. Безрезультатно. Ему помешала какая-то машина, и он потерял беглецов из виду на шоссе 311 в Энгиен. Вернувшись на пустырь, он обнаружил труп.

У жертвы – мужчины около 30 лет – при себе только шесть франков, несколько писем и счетов, из которых явствует, что он занимался рекламой, фотографией и кино. Сведения весьма незначительные, но полиция Аржантея находит еще и польскую газету "Народовец". Из-за этой ли детали, а может, из-за каких-то других признаков, но они связались с первой мобильной бригадой, а потом и с УОТ. Как бы то ни было, на следующий после убийства день дело забрала контрразведка.

Владислав Мроз, 34 лет, фотограф-профессионал, отец троих детей, проживавший в доме N 37 по улице Дюнкерк в Эпине-сюр-Сен, не был незнакомцем для УОТ. Этот поляк, два года назад приехавший во Францию с женой, француженкой по происхождению, вел жизнь, по внешней видимости безупречную. Каждое утро ровно в 8.10 Мроз на автобусе ехал на вокзал в Аржантей. Там он в 8.30 садился на поезд до вокзала Сен-Лазар. В девять часов он был уже на работе – в редакции фотожурнала в квартале Реомюр в Париже. Мроз неизменно обедал в 12.30 в ближайшей закусочной. Рабочий день его заканчивался в 19.30, а в 20.15 он появлялся дома.

На самом же деле за этим расписанным по минутам существованием Владислав Мроз с момента своего приезда во Францию вел сложную жизнь двойного агента – одновременно как капитан польской разведки и как информатор контрразведки французской. Что и стоило ему жизни.

Во Франции Мроза, вследствие грубой ошибки польской разведки, был обнаружен 7-м отделом префектуры полиции, службой, ныне не существующая. Несколькими годами ранее офицер польской разведки, перебежавший в США, среди других назвал и имя Мроза, уточнив, что тот под дипломатическим прикрытием работал на госбезопасность. Тогда Владислав был дипкурьером между Варшавой и польскими посольствами в Тель-Авиве и Лондоне. Это по линии МИД своей страны. В качестве же офицера госбезопасности он использовал поездки для инструктажа и перевозки в дипломатических вализах сведений, собранных польской разведсетью в Израиле и Великобритании. Когда перебежчик выдал его ЦРУ, Мроз в целях безопасности прекратил поездки за рубеж. Метода классическая, что мы уже видели в деле Бофиса: после того как кто-либо переходил на сторону противника, затронутая разведка – в данном случае польская – разрабатывала список офицеров и агентов, которых "предатель" мог сдать вражеской разведке. Она прекращала работу всех тех, кто рисковал быть раскрытым из-за подобных откровений. Именно так и произошло с Мрозом, который получил новое назначение в Варшаву. ЦРУ тем не менее сообщило его имя всем западным контрразведкам. Следовательно, он фигурировал в картотеке, но не УОТ, а – что интересно – в картотеке 7-го отдела префектуры полиции, который тоже – до конца 50-х годов – занимался некоторыми делами, связанными с контрразведкой.