— Десять минут? — недоверчиво повторил Череп. — Ты что, гипнотизер?

— Никакого гипноза. За нас все сделает сам Ирвин. Я лишь организую маленькое шоу под названием: «Любовь по-русски». Мы отдерем лейкопластырь от пасти ублюдка Келлера и оставим голубков наедине. Несколько минут его монолога раз и навсегда избавят твою кралю от иллюзий. Поверь мне. Я знаю этого урода как облупленного. Диссертацию по нему могу писать.

— Слушай, а ведь это мысль, — воодушевился Иван. — Не исключено, что это сработает.

— Ничего у вас не выйдет! — выкрикнула Раечка.

— Заткнись, — оборвал ее Савалас. — Твоего мнения никто не спрашивает.

— А как же жена Келлера? — спросил Череп. — Она ведь тоже на яхте?

Вспомнив об актрисе, Дагоберто самодовольно усмехнулся:

— Не сомневаюсь, что она получит удовольствие от спектакля. Кстати, у нас с Кейси любовь.

— Шутишь? — изумился Самарин. — Ты крутишь любовь с Кейси Ньеппер? Ну ты даешь, брат! Я видел ее в «Марсианских монстрах». Что за телка! Полный улет! Слушай, может, организуешь мне автограф? Кореша в Москве как увидят — в осадок выпадут.

— Будет тебе автограф, не сомневайся, — великодушно пообещал Дагоберто. — Ладно, давай поднимать наверх Келлера.

— Шеф! — Фабио Эстиарте, взволнованно размахивая биноклем ночного видения, ворвался в рубку. — Я их засек — Черепа и этого психованного копа. Обе лодки подошли к яхте Саваласа. Все четверо поднялись на борт.

— Четверо? — переспросил Пако Могила. — Ты хочешь сказать, что кто-то был в лодке вместе с Дагоберто?

— С ним была блондинка, а у девицы Черепа как раз светлые волосы. Думаю, это она.

— Интересно, почему они в таком случае не обменялись пленниками в море? — задумчиво произнес Асаведа.

— Опять какие-нибудь накладки, — пожал плечами Бруно Байона.

— Так что будем делать, босс? — поинтересовался Эстиарте.

— До поры до времени ждать и наблюдать, — решил Пако Могила. — Если Черепа не будет слишком долго, атакуем яхту Саваласа.

— Вот увидишь, в жизни она еще лучше, чем на экране, — отпирая дверь капитанской каюты, похвастался Дагоберто.

— Ну, наконец-то, — встав с кровати, Кейси грациозно потянулась. — Где ты был? Почему так долго?

— У «Зодиака» мотор сломался, — объяснил Савалас, целуя актрису. — Кейси, дорогая, у нас гости. Это Иван — жених Раи, большой поклонник твоего таланта.

— В самом деле? — расцвела от комплимента звезда. — Это замечательно. А где Ирвин? Вы уже обменялись пленниками?

— Пока нет, но Келлер здесь, на яхте, — ухмыльнулся Савалас. — У нас с Черепом возникла одна идея.

— С Черепом? — удивилась Ньеппер. — С каким еще Черепом?

— Это я, — сказал Самарин. — Кличка у меня такая.

— Череп, — задумчиво произнесла актриса. — Звучит солидно. Есть в этом слове что-то пиратское. Так что у вас там за идея?

— Сеанс келлеротерапии, — пояснил Даг. — Стопроцентное избавление от неразделенной любви — навсегда и с гарантией.

— А если поконкретнее?

— Ты ведь в курсе, что подружка Ивана мечтает выйти замуж за твоего благоверного — так?

— Так.

— Ты уже успела изучить характер своего мужа. Как, по-твоему, Ирвин отнесется к девушке, из-за которой его похитили и, возможно, убьют?

— Боюсь, у меня не хватит воображения, чтобы представить, какую истерику он закатит, — усмехнулась Кейси. — Я уверена лишь в одном — ни за что на свете я не хотела бы оказаться на месте Раи.

— Вот и я так подумал, — кивнул Савалас. — Мы решили запереть Раю и Келлера в каюте и послушать, как они будут разбираться между собой. Неплохо, да? Держу пари, что ничего подобного ни в одном телешоу не увидишь.

— Только не подпускайте Ирвина к Рае, — предупредила Кейси. — Убить ее он, может, и не убьет, но покалечит точно.

— Насчет этого не волнуйся. Мы уже приковали голубков наручниками на безопасном расстоянии друг от друга. Сейчас захватим на кухне коньяк, какую-нибудь закуску, и можно будет начинать представление. Как только мы будем готовы, Череп вытащит кляп изо рта Келлера — тут-то все и начнется.

— Ты сам это придумал? — восхищенно глядя на Дага, осведомилась Кейси.

— В общем-то, да, — скромно потупился тот.

— Ты гений, любовь моя, — восторженно взвизгнула актриса, обвивая руками шею бывшего полицейского. — У тебя случайно нет видеокамеры, чтобы запечатлеть эту сцену для потомства?

— Увы, — сокрушенно развел руками Савалас. — Вот с камерой мы пролетели. Я и представить не мог, что она нам понадобится.

— Ничего, — утешила его Кейси. — В любом случае это будет незабываемое зрелище. Ты не поверишь, но о чем-то подобном я мечтала всю свою сознательную жизнь.

Лазоревые очи Раечки Лапиной сияли безумным огнем фанатично-болезненной страсти. Она ждала этого момента девять лет — половину прожитой жизни. Ради Ирвина она поставила на карту все, рискуя свободой и даже головой. Она бросила вызов судьбе, она пошла ва-банк — и выиграла.

Рая уже получила вожделенный приз, хотя еще не могла прикоснуться к нему. Не важно, что это случится чуть позже. Пока им достаточно взглядов, вздохов, чувств… Все остальное — потом.

Герой ее грез, мужчина ее мечты, человек, предназначенный ей свыше, находится от Раи на расстоянии вытянутой руки. Ну, может, чуть дальше, но это тоже не важно, как не важно и то, что наручники, защелкнутые на их запястьях, не позволяют им броситься в объятия друг друга, а кляп мешает Ирвину произнести заветные слова любви.

Они вместе, и это главное. Остальное не имеет значения. Любовь побеждает все, даже смерть. Разве не об этом без устали твердят книги и кинофильмы? Их любовь не знает себе равной, поэтому они победят. Они не могут не победить.

Тысячи писем, отправленные Келлеру с неизменной пометкой «Из России — с любовью», не могли оставить его равнодушным. Наверняка он ждал этой встречи с таким же нетерпением, как и она, — это же очевидно! — недаром Ирвин не отрывает от нее глаз, горящих неистово-лихорадочным огнем.

Девушка ни на секунду не усомнилась в том, что взгляд этот отражает безудержную, всепоглощающую страсть. Мужчина, вознесшийся над миром, подчинивший своей гипнотической власти миллионы людей во всех странах и континентах, был готов пасть к ее ногам. Если бы только ему не мешал этот проклятый наручник…

Пространство каюты было наэлектризовано невысказанными чувствами, как воздух перед грозой. Казалось, еще немного — и в пол ударит молния, а над головами влюбленных грянут раскаты грома.

К разочарованию Раисы, ничего подобного не произошло. Вместо этого в каюту вошел Череп. На губах боровского авторитета играла самодовольная ухмылка змия, впарившего безмозглой Еве запретное райское яблочко.

— Подлец, — гордо вскинула голову девушка. — Ты — трус, подлец и негодяй!

— Кто бы сомневался, — хмыкнул Самарин, с садистским наслаждением отдирая от лица Келлера полоски лейкопластыря вместе с очередной порцией усов и бороды.

— Он весь твой, любимая.

Выдернув изо рта певца промокший от слюны носок, Иван мерзко хохотнул и вышел на палубу.

Келлер и Рая, поглощенные друг другом, не обратили внимания на то, что Череп неплотно прикрыл за собой дверь, оставив в ней щель.

— Из России — с любовью, — как пароль, произнесла девушка и замолчала, ожидая ответа.

Избавленный от кляпа и лейкопластыря Ирвин не спешил воспользоваться вновь обретенной свободой слова.

Вопреки предположению Раисы, дара речи певца лишила отнюдь не стрела Купидона и даже не ее неземная красота. Келлер попросту не находил слов, способных выразить его весьма далекие от нежности чувства.

Даже к проклятому психопату Саваласу Ирвин не испытывал столь яростной и всепоглощающей ненависти, как к этой безмозглой растрепанной девахе, виноватой во всех его несчастьях. Несмотря на многолетнюю практику и виртуозное владение ненормативной лексикой, певец был просто не в силах подобрать для Раечки адекватный его чувствам эпитет.