— Нет, — покачал головой Даг. — А ты?

— Доводилось. А тебе придется научиться.

— Я не стану прыгать, — помотала головой Кейси. — Не смогу.

Не произнесшая ни слова Рая, с трудом оторвал взгляд от полыхающего здания, перевела его на Ирвина Келлера.

На этот раз мужчина ее мечты не кричал, не бесновался, не брызгал слюной.

Съежившийся певец выглядел маленьким, жалким, почти убогим. Колени его тряслись и подгибались, в пустых глазах бессмысленно метались отблески пламени. Дрожащими губами Келлер продолжал что-то бормотать об ублюдках, правящих миром и пожирающих души людей.

«Прощай, Ирвин, прощай, мечта, прощай, глупая влюбленная девчонка, — отрешенно думала Лапина. — Все кончено. Приключения Раисы в стране чудес подошли к концу».

Перед внутренним взором девушки картинками бешено вращающегося калейдоскопа вспыхивали и тут же гасли ослепительно яркие образы: вот она смотрит на лицо Ирвина, надменно улыбающееся с коробки компакт-диска; она пишет ему письмо, еще одно письмо, тысячи писем… А вот и Череп, прячущий деньги в оранжерее, вот прянично-слащавый Соломон Абрамович, тамагочи… Проклятый тамагочи!

Дурацкая японская игрушка, из-за которой суждено умереть не только ей, но и Черепу, Кейси, Ирвину, мужчинам, что ведут перестрелку за дверью…

Зачем обманывать себя? Эти люди умрут не из-за игрушки, а из-за нее, Раечки Лапиной. Почему же она, мечтавшая всего лишь о счастье, принесла в мир только горе и смерть?

Ответ был очевиден — она согрешила. Она предала человека, любившего ее. Она обокрала его, она лгала, хитрила, нарушала закон, не задумываясь о последствиях своих поступков. И хотя Раечка не верила в бога, перед лицом надвигающейся смерти ей показалось, что в этом мире обязательно должно существовать нечто запредельное — если не бог, то некое высшее возмездие, карающее ее сейчас за причиненное ею зло. В приступе болезненного самобичевания девушке почудилось на миг, что самолет, врезавшийся в бок небоскреба, — тоже ее вина.

Леша Китайчик с парашютом за спиной смотрел в разверзшуюся под ногами бездну. Что, если он ошибся? Почему он уверен с такой непреложностью, что еще один самолет непременно должен протаранить и его небоскреб? Дело в предчувствии? Во внутреннем голосе? Но это все ненаучно! Он никогда не прыгал из здания с парашютом-крылом. Это под силу лишь профессионалу. Если он прыгнет, то почти наверняка разобьется. А если не прыгнет?

— Здесь только три парашюта, — заглянув в шкаф, сообщил Череп.

— Мне не нужно, — тихо сказала Рая. — Мне ничего не нужно.

Со странным равнодушием она наблюдала, как Иван помогает Дагоберто и Кейси надеть парашюты, застегнуть их на груди, объясняет что-то про кольцо, про отсчет, про управление при помощи строп, про то, что при прыжке следует оказаться как можно дальше от здания.

— А вот и он, — сказал Китайчик, указывая рукой на еще один самолет, вынырнувший из небесной сини. — Я оказался прав. До встречи в аду.

Зажмурившись, Алексей Остапович с силой оттолкнулся ногами от подоконника и камнем полетел вниз, навстречу своей судьбе.

— Даг! Кейси! Прыгайте! Быстро! Времени нет! — крикнул Самарин. — А, черт с вами!

Схватив в охапку оторопевщую Раю, он подтащил ее к окну, и, сгруппировавшись, рыбкой нырнул в объятия воздушных потоков.

— Давай! Скорее! — Савалас яростно тащил к окну упирающуюся из всех сил Кейси.

— Fuck!

Самолет несся прямо на них.

Даг вышвырнул актрису из окна и бросился вслед за ней, за секунду до того как мощный удар сотряс здание до самого основания.

Оглушенный грохотом Келлер увидел, как, застилая свет, на него надвигается смявшийся, как бумажный лист, потолок, успел заметить языки ослепительно яркого пламени, вырвавшиеся из разломов.

— Ублюдки, — прохрипел он. Это было его последнее слово.

Белоснежная пятидесятифутовая яхта легко, словно играючи, разрезала лазурную гладь Тихого океана где-то в районе то ли Микронезии, то ли Меланезии. На корме были сложены удилища с крепкой леской, заканчивающейся витыми стальными тросиками с насаженными на них хищными акульими «тройниками».

Венька Кастет, достав из холодильника бутылку коллекционного шампанского. «Лоран-Перрье», выстрелил пробкой в зазевавшуюся чайку, не попал и, не слишком расстроенный промахом, разлил бурлящий, как гейзер, напиток по высоким хрустальным бокалам.

— Да, переплюнул ты меня, — завистливо вздохнул Венька. — Сколько же ты отвалил за свой остров?

— Лучше не спрашивай, — махнул рукой Леша Китайчик, с наслаждением погружая губы в белую пену.

— Ну ты даешь, — покачал головой Кастет. — Всех нас за пояс заткнул. У меня есть подозрение, что на этом теракте ты заработал не меньше, чем его организаторы.

— Я бизнесмен, — пожал плечами Гераськин.

— Ты? Бизнесмен? — оглушительно расхохотался Венька. — А я в таком случае балерина.

— Почему бы и нет?

— Да ладно, хочешь считать себя бизнесменом — ради бога, я не возражаю. Выпьем за бизнес.

— Выпьем, — согласился Леша. Бокалы опустели и вновь наполнились. Кастет задумчиво наблюдал за предсмертной агонией пузырьков.

— Как ты думаешь, медельинцы не оставили своих планов насчет ядерной заварушки на территории Соединенных Штатов? — нарушил молчание он.

— Ты же вроде ушел на покой, — заметил Китайчик.

— Уйти-то ушел, — согласился Венька. — Только скучно мне, да и лавры твои покоя не дают. По сравнению с твоим островом мой выглядит позорнее, чем «запор» перед «мерсом». Западло мне это, брат. Надо бы поправить положение. Ты уже слинял из Америки, экономика там в упадке, так какое тебе дело до этих чертовых янки?

— Я что-то не пойму, к чему ты клонишь?

— Тут мне птичка принесла на хвосте, что Самарина видели в ЮАР. Швырял баксами в казино «Сан-сити», в то время как его блондинка строила глазки крупье. Похоже, эта парочка прячется там от колумбийцев. Насколько я понимаю, у них могут быть какие-то соображения по поводу местонахождения микропленки?

— Даже если так, что из этого следует? — вскинул брови Леша.

— Если медельинский картель получит микропленку, следует ожидать новых любопытных перемещений капитала на бирже. Тогда можно будет и поиграть. Это ведь позанятнее, чем рулетка, не так ли?

— Так.

— Рано или поздно рыбалка надоедает, — с невинным видом закончил Кастет. — Скоро ты сам в этом убедишься.

— Это действительно серьезный аргумент, — допив шампанское, согласился Китайчик.