Тяжелый кабаний скок приближался. Савинов определил: голов пятнадцать. Но что-то… Топот приближался под углом, словно загонщики гнали зверей влево от засады, туда, где должны быть Ольбард с Финном и Хаген с Конаном.

«Впрочем, понятно. Князьям первая честь. Стадо, конечно, разделится, но вряд ли на нас выбежит что-нибудь путное…»

Сашка посмотрел на напарника. Тот, тоже разобравшись в происходящем, недовольно нахмурился и показал кивком себе за спину: может, перейдем? И тут Савинова накрыло… Он смотрел, как медленно кривятся губы скандинава, будто он что-то собирается сказать. Не успеет! Сашка ударил его в бронированное плечо древком рогатины. Гюльви опрокинулся набок. А в том месте, где только что была его голова, из коры дерева торчал, злобно вибрируя, тяжелый метательный нож. Сверху посыпался мусор. Сашка обнаружил, что сам он валяется поперек тропы, вытянув вперед руки с оружием. «Успел!» – мелькнуло в голове. Он быстро вскочил, мельком заметив, что в его собственном дереве торчат сразу два ножа. Где-то сбоку витиевато выругался скандинав. Не до него!

Их было четверо. Они возникли из кустов, росших вдоль тропы, и замерли. Все четверо были со щитами, в шлемах, в руках – по два копья. Одно – под щитом, второе готово к удару. На поясах топоры с длинными рукоятями и мечи.

Фении не проронили ни слова, но одного Сашка сразу узнал.

«Ну как же! Кто бы сомневался! Мистер Куалан, племянник королевского ловчего!»

Подумалось, что парень, наверное, никогда в жизни не пугался так сильно, как вчера. И очевидно, решил кровью смыть память о страхе.

«Хочешь выпустить мне кишки? Паря, как же ты ошибся! Ты даже не представляешь… Потому что я тоже хочу прикончить тебя! И причина у меня посерьезней!»

Гюльви, перестав чертыхаться, встал рядом с Савиновым, надменно осмотрел врагов и сплюнул.

– А! Ирландские собаки! – заорал он так, как будто фении были от него за тридевять земель. – Что стоите, женоподобные ублюдки? Давайте! Нападайте всем скопом! Честной драки от вас не дождешься!

«А ведь не зря орет, – подумал Сашка, – в лесу далеко слышно».

Ирландцы оскорбление проигнорировали, хотя оно им вряд ли понравилось. Обозвать воина женоподобным – хуже некуда. По закону можно убивать за эти слова сразу, но… Они просто стояли и смотрели, словно ждали, что кто-то появится из леса за Сашкиной спиной. Никто не появился. И тогда фении разом бросились вперед…

Секач был здоровенный. Седая щетина вдоль хребта, который, казалось, был Хагену по грудь, кривые клыки – серпами…

Зверь с треском выломился из зарослей и с ходу ринулся на заступивших дорогу людей. Хаген краем глаза успел заметить, что две свиньи с поросятами обошли их засаду слева и скрылись в подлеске. Там есть кому их встретить… Тяжеловесный секач двигался стремительно. Заметив выставленное навстречу лезвие рогатины, он вильнул в сторону – клык лязгнул по металлу – и устремился прямо на Хагена. Тот ловко сместился вбок, и наконечник его оружия с хрустом вонзился в кабанью тушу. Аккурат между челюстью и правой ногой. Опасный прием! Очень легко промахнуться. Дрогнет рука, и соскользнет железо по жесткой щетине. А зверь подсечет клыком поджилки и пройдется по упавшему, выдирая ребра, словно корни. Потому на кабанью охоту одевают кольчугу, хоть и она не всегда выручает…

Удар был страшен. Хагена едва не оторвало от земли. Мышцы затрещали, свиваясь в тугие жгуты. Ноги хевдинга пропахали по земле две глубоких борозды. Кабан рвался к нему, хрипя в смертной муке. Дергался, чуя, как выпивает его жизнь холодное железо рогатины. Второе копье ударило кабана в бок. Зверь задергался, но вдвоем люди уже крепко держали его. Последние силы матерого секача вдруг разом ушли куда-то. Короткие сильные ноги подкосились, и кабан тяжело рухнул набок. Хаген толкнул тушу ногой – «Готов!», вырвал рогатину… и услышал крик.

Это был голос Гюльви, и слышался он справа, оттуда, где Сорвиголова сел в засаду вместе с Александром. Это не был победный клич охотника. Хаген не разобрал слова, но было ясно, что Гюльви бросает кому-то вызов. Хевдинг быстро взглянул на Конана. Ирландец кивнул, и они ринулись через кусты в ту сторону, откуда уже доносился шум схватки, бросив на месте остывающую кабанью тушу.

– Кабан!!! – крикнул Гюльви и отпрыгнул в сторону. Сашка высоко подскочил, на одном инстинкте уворачиваясь от удара. Что-то задело его бедро, отшвырнуло. Он развернулся в воздухе, приземляясь на согнутые ноги, отбил древком рогатины копье, летевшее в грудь… Зверюга, пронесшаяся мимо него, застала фениев врасплох. Кабанище возник будто из воздуха – никто его топота почему-то не слышал. Возник бесшумно и стремительно, уже летя во всю прыть, и с разгона врезался в загораживавших дорогу людей. Один из фениев успел увернуться, а второй – сам Куалан, оказавшийся прямо перед кабаном, – успел только чуть опустить щит, прикрывая ноги. Зверь сшиб его, как кеглю, и помчался дальше, прорвавшись к свободе. Ирландец совершил невероятный кульбит, упал на колено. И Сашка, почти не целясь, левой рукой от бедра метнул в него Храброво копье… «Когда я успел подхватить его?»

Железко вражеского копья нацелилось Савинову в грудь. Он отклонил корпус. Оружие с лязгом пробороздило кольчугу… и нашло-таки давешнюю прореху на плече. Местный кузнец залатал хреново! В первый миг Сашка ничего не почувствовал. Перехватил рогатину, подсек ногу нападавшего. Кровь ударила струей, фений пошатнулся, и второй удар раскроил ему голову вместе со шлемом. Он повалился навзничь, таща за собой засевшее в черепе оружие. Его товарищ прыгнул через тело, ужалил копьем. Савинов, на миг оставшийся безоружным, крутанулся, уклоняясь. Враг налетел, ударил щитом, сбив Сашку с ног, и пошел шуровать копьем, прямо как швейная машинка «Зингер».

Савинов крутился на земле, стараясь перехватить древко. И хотя фений был опытным рубакой, но Сашка все же улучил момент, чтобы, уходя от смертоносного железа, подкатиться ему под ноги. Тот ударил навстречу носком сапога. «Если бы еще попал… А так – поздно! Увлекся ты, братец!» Перехватить пинок, лежа на земле, на самом деле несложно. Главное – не дать ноге разогнаться, опередить! Савинов успел, перехватил голень, зажал стопу под мышкой и правым локтем врезал ирландцу под колено. Нога подогнулась… и фений ловко упал набок, целя подошвой второго сапога Сашке в голову. Но тот уже бросил захват, откатился и вскочил на ноги. Меч со свистом покинул ножны.

И тут Сашка понял, что с левой рукой что-то не то. Она как-то задеревенела и неохотно подчинялась. По пальцам текло. Кровь! Савинов бросил быстрый взгляд на плечо. Так и есть! Дырища – будь здоров! И в ней видно что-то белое, похожее на кость, а рядом пульсирует и бьется уцелевшая вена…

«Твою мать!!!» А фений уже на ногах, поигрывает копьем, щерится. За его спиной Гюльви весело, с прибаутками, сражается с оставшимся противником. «И не понять – чья берет… Зато Куалан отпрыгался. Вон валяется под деревом, запрокинув удивленное лицо». Его копье, как он и хотел, вернулось к нему… пробив шею насквозь. «Храбр! Брат мой! Я отомстил!»

Савинов опустил руку с мечом. Рукоять в ладони – как влитая: хорошие мечи делают япошки! Фений чуть присел, повел острием копья, как бы примериваясь ударить в ноги. Сашка усмехнулся в усы. «Ну, давай, падла, бей! Меня на такие штучки не купишь!» Копье рванулось к его бедру, потом, на лету, отдернулось, описало короткую петлю… В шею! Савинов шагнул вбок, подбил древко снизу тыльной стороной меча. Железко свистнуло у него над ухом, но Сашка уже ввинтился в атаку, прилипнув клинком к древку вражеского копья. Скользнул как по рельсам. Враг еще успел довернуть оружие, ударил тупым концом копья в раненое плечо. Боль взорвалась огненной бомбой, но клинок уже достиг цели. Фений заорал, когда его отсеченные пальцы упали в траву. Копье вывалилось из беспалой руки…

Но он все-таки был опытным воином, этот ирландец. Наверняка какой-нибудь спец по берсеркам. Кого еще мог взять с собой покойный Куалан? Преодолев боль, он рванулся вперед, ударил щитом. Сашку развернуло. Пятка фения вонзилась ему под колено. Он упал, перекатился, стараясь оберечь плечо… А ирландец уже бросил щит и вырвал левой рукой меч из ножен. Перехватил вверх клинком и стремительно атаковал, держа искалеченную ладонь на отлете, как заправский мушкетер. Савинов отбил выпад, и они закружились, нанося и отражая удары. Оружие гремело погребальным звоном, и постепенно становилось ясно, что левая рука противника не хуже Сашкиной правой…