– тоненько выводила дочь. Вообще-то по каноническому тексту адмирал был испанским, но присутствие Диего явно заставило Бесс заняться литературной правкой. Будь капитан Блад в другом настроении, это позабавило бы его.

– Такую чушь на советах не говорят, – проворчал он вместо приветствия.

– В балладах всегда все не так… А чего это ты такой хмурый? Папа, да что с тобой?!

– А что со мной?

– А то я не вижу. Не будет ли нескромностью с моей стороны спросить, что случилось?

– Будет, – мрачно заверил Блад, не удержавшись от короткого взгляда в сторону Диего.

– Неужели же вы с Диего уже успели поссориться?! – сообразила Бесс. – Однако! Я имею честь состоять в родстве с весьма талантливыми людьми. Так в чем же дело, папа?

– Дорогая, – с обманчивой мягкостью произнес Блад. – Не будет ли нескромностью с моей стороны, если я попрошу тебя предоставить нам с Диего право самим решать наши маленькие проблемы?

Бесс поколебалась. Против требования, высказанного в таком тоне, возражать не приходилось.

– Извини, папа, – кротко сказала она, опустив глаза.

Диего поглядел на Блада с неприкрытым уважением.

– Я хотел принести вам свои извинения, сеньор, – сказал он. – Я должен был бы сделать это еще вчера…

– М-м-м… Допустим. Но, видишь ли, Диего, если ты действительно думаешь то, что сказал тогда, твои извинения мне, пожалуй, будут ни к чему.

– Это не так, – ответил Диего, покосившись на Бесс. – Клянусь честью, сеньор, я действительно сожалею о том, что сказал…

– Забудем об этом, – с явным облегчением сказал губернатор. – Кстати, Бесс собралась за покупками – конечно, с ней пойдет Бенджамен, но, может, ты тоже захочешь сопроводить ее?

Так Диего, неожиданно для себя, оказался в одной из модных лавок Сити. Просторная комната была разделена на две половины. В левой громоздились книги на полках, правая блистала шелком, кружевами, яркими веерами и другими столь же необходимыми для человека а la mode вещами. Клиентами занималась изящно одетая молоденькая девушка с длинными ресницами и аккуратным носиком. Бесс увлеченно погрузилась в ворох атласных лент и кружев.

– Нет, этот белый цвет слишком резок. Сюда нужно что-нибудь помягче.

– Взгляните на эти кружева, мисс. Какой рисунок! Они, мне кажется, будут здесь хороши.

– Диего, тебе нравится? Ну посмотри!

Однако попытки растормошить Диего ни к чему не привели, и если губернатор, посылая его с Бесс, надеялся на обратное, то он просчитался. Диего хотел спать. Он отошел в сторону, скучающим взором скользнул по «Началам» сэра Исаака Ньютона и взял с прилавка какую-то книгу. Это было сочинение некоего господина Корнеля.

– Эти ленты прекрасно сочетаются с вашим платьем, мисс. Вот, не угодно ли взглянуть?

Груда бледно-зеленых лент легла на ворох кружев цвета слоновой кости. Бесс увлеченно прикладывала ленты к волосам и корсажу, любуясь атласным блеском. Диего читал. Он не слишком бегло читал по-французски, но звенящие как толедская сталь строфы увлекли его:

«Ужель я смог бы предпочесть Постыдный путь измены?

Смелей, рука! Спасем хотя бы честь, Раз все равно нам не вернуть Химены!»

– Эти перчатки, мисс, великолепно дополнят…

Выбор перчаток занял минут сорок. Диего читал, временами отрываясь, пробуя на вкус прочитанное, как выдержанное вино, перекатывая строки на языке и вслушиваясь в их звучание.

«Ужель я смог бы предпочесть..?» Мужчина в черном с серебром наклоняется и целует женщину. Женщина – в темно-лиловом шелковом платье на широком каркасе. Край жесткой, без единой складки, юбки, украшенной рядами черных позументов, касается его сапог…

«Постыдный путь…» Что он, собственно, делает? Живет в доме губернатора Блада, ест за одним столом с ним и пытается узнать, что он за человек. Как будто что-то меняется от того, что губернатор Блад – воспитанный и образованный кабальеро, умеющий грамотно обращаться с ножом и вилкой и способный читать… скажем, «Начала» Ньютона. С таким же успехом он мог бы оказаться… Воображение услужливо нарисовало звероподобного пирата в кожаных штанах, стучащего оловянной кружкой по дубовому столу и требующего рому. Да, тогда, пожалуй, было бы проще… хотя, собственно, почему? О, Господи!

Диего ухватился за край фразы, чтобы отогнать видение, и продолжил чтение.

«Спасем хотя бы честь..!» Бесс отложила перчатки и занялась муфтой. Гора покупок росла. Бенджамен скучал у входа.

…История кончилась тем, что приехал добрый король и помирил всех, кто к этому времени почему-то все еще был жив. Голос чести умолк пред волею монарха. Диего не оставляло чувство, что на самом деле все было не так.

Наконец Бесс, в сопровождении истосковавшегося Бенджамена, нагруженного свертками, двинулась к выходу. Диего поплелся следом. Между делом Бесс успела выбрать ему новую шляпу и перчатки.

– Что это ты читал, братец? – вопросила она.

– «Сида», – коротко ответил Диего. Он был слишком полон впечатлениями, чтобы говорить.

«Хотя бы честь».

Что же делать? Да, он не должен оставаться в доме человека, который нанес несмываемое оскорбление фамильной чести. Он вообще не должен был сюда приезжать. Но… Не трусит ли он, отказываясь от возможности понять, чей он сын? Постыдный путь измены… К тому же, не хочется расставаться с сестрой. Оказывается, быть старшим братом очень приятно… И, надо быть с собой честным до конца, перспектива остаться одному в чужом городе… Путь… Путь чести тяжел. Да, далеко ему до Сида.

Сидя в наемном экипаже среди подпрыгивающих свертков, Диего смотрел на профиль Бесс. Та с оживленным видом глядела в окно. Интересно, что бы делал Сид, если бы не столь своевременное вмешательство короля? Тьфу ты, пропасть! Но одно несомненно. Несовместимо с законами чести – жить в доме этого человека – и не признавать за ним отцовских прав. Надо выбирать что-нибудь одно… Решение принято – он покинет этот дом.

Велев Бенджамену сложить все покупки и идти отдыхать, Бесс с наслаждением принялась их распаковывать. Господи, сколько всего! Все эти три года она и новой шляпки-то себе не могла позволить. Зато теперь… Напевая себе под нос – «Одних сразила пуля, других сгубила старость, йо-хо-хо, все равно за борт», – Бесс повертелась перед зеркалом. Бледно-зеленые ленты и впрямь были ей к лицу. Взяв накидку, она прижалась лицом к нежному меху. Таким же мехом была отделана и муфта. Перчатки удобно облегали руку. Снимать все это не хотелось, и Бесс решила выйти на улицу.

Выходя из комнаты, она почти столкнулась с Бенджаменом. Отпущенный отдыхать, он отдыхать и не думал – и деловито спешил куда-то, прижимая к груди увесистую стопку полотенец и салфеток.

– Мисс Бетси желает выйти? – спросил он, гримасами изображая почтительнейшие извинения.

– Да, пройдусь немного, – беспечно ответила Бесс.

– Мисс, конечно, знает, что господин губернатор велел мне всюду сопровождать ее? Если вы соблаговолите подождать немного…

– Господи, Бен, как смешно ты говоришь! Нет, спасибо, ничего не надо, я недалеко и ненадолго. Ну, может, на полчасика, – еще беспечнее ответила Бесс.

Бенджамен ухитрился поклониться, одновременно подхватывая на лету упавшую салфетку. Да, конечно, он помнил Бесс с пеленок, но теперь она такая взрослая и красивая, и к тому же здесь, в столице, он чувствовал необходимость держаться соответственно высокому положению его любимого хозяина. Никто из этих расфуфыренных лакеев не посмеет сказать, что старина Бен не умеет себя держать.

Проходя мимо дверей отцовского кабинета, Бесс внезапно услышала громкие и раздраженные голоса. Конечно, эти двое разлюбезных идиотов опять что-то не поделили. Ну почему они не могут жить мирно! Со своим ослиным упрямством, которое оба почему-то называют «мужской гордостью»! Бесс прислушалась. Однако, кажется, дело плохо. Того и гляди, они… Ого! Кажется, Диего заявляет, что ноги его больше не будет в этом доме? Испанский осел! Он что, не понимает, что добьется так только того, что мы поменяем квартиру?! А папа совершенно справедливо отмечает, что тут вам просвещенная Британия, а не забытые Богом Америки, где можно жить в хижине и питаться черепахами. И… Боже!