– Я с вами, сударь! – не задумываясь, воскликнул он и обнажил свою шпагу. Привычная фраза прозвучала по-французски. – Эй, вы, там! – продолжал он на том же языке, обращаясь к матросам. – Первый, кто тронет этого юношу, будет иметь дело со мной!

Обернувшись и обнаружив поблизости Бесс, он картинно взмахнул шпагой и добавил уже по-испански:

– Не беспокойтесь, сеньорита, я не позволю подвергать издевательствам дворянина только потому, что он – верный слуга своего короля!

Бесс смотрела во все глаза. Шевалье наслаждался ситуацией. Матросы воинственно размахивали руками, однако в драку никто не лез. Паруса громко полоскали; ветер медленно сносил фрегат к берегу.

– Свиньи, скоты! – ревел капитан, решивший игнорировать неожиданную помеху. – Оставьте их – и живо по местам! Если он минует тот мыс, все пропало!

Диего отпрыгнул к трапу.

– Заколю первого, кто приблизится, – пообещал он. Шевалье, с азартным блеском в глазах, моментально блокировал второй трап. В эту минуту из-за мыса показалось сторожевое испанское судно. Его пушечные порты были недвусмысленно открыты.

– Ваше счастье! – исступленно прорычал капитан. – Вы помешали мне ввязаться в драку на неприемлемых для меня условиях. Однако если я еще увижу вас на палубе, остаток пути вы проведете в кандалах! Пропустите моих матросов и убирайтесь! – А вы, образины, по местам! Ждете, когда нас выбросит на камни?!

Бесс кинулась к Диего и сжала его руки.

– Вы настоящий рыцарь, шевалье! – пылко произнесла она. Шевалье, раскланявшись, галантно предложил ей руку. Их отступление с палубы было исполнено величайшего достоинства, однако в их сторону никто уже не смотрел[17].

Де Бриер убыл. Прощаясь, он успел трижды пригласить Диего в Париж и не менее двадцати раз уверить Бесс, что его сердце разбито навеки. Пока он, припав на колено, целовал ей руку, Диего скрипел зубами и бдительно следил, не осмелится ли тот на нечто большее. Глядя из окна гостиницы на почтовую карету, уносящую шевалье, Диего облегченно вздохнул и вытер лоб.

– Да, трудно быть братом! – изрек он.

– Ты не брат, а просто эгоист! – отвечала Бесс. – Я отлично провела время.

– Я не устаю благодарить Господа, что ты – моя сестра, – удрученно проговорил он., – а то бы…

– А то бы – что? – заинтересовалась Бесс.

– А то бы я безнадежно влюбился в тебя, и мои мучения были бы безмерны, – мрачно сказал Диего, но в его глазах плясали смешинки. Бесс звонко чмокнула его в нос.

– Какой ты милый! Не сердись, я буду послушной сестрой… если смогу. Но послушай, вот теперь-то наши деньги и впрямь на исходе. Что будем делать? Танцевать перед публикой? Ты умеешь танцевать?

– Только менуэт. Этим публику не развлечешь. Но смотри, у нас есть еще вот это, – и Диего, покопавшись в кармане, извлек маленький замшевый мешочек и вытряхнул из него крупную жемчужину грушевидной формы.

– Какая прелесть! – воскликнула Бесс, любуясь розоватыми переливами. – Можно? – и она подняла жемчужину за изящное серебряное крепление. – Ты никогда не показывал мне этого раньше. Откуда она у тебя?

– Это талисман моей матушки. Она говорила, что он приносит удачу. Однако – она стоит не менее ста дублонов, целое состояние. Правда, я думаю, что, поглядев на мой костюм, мне не дадут за нее и пятидесяти.

Розовая капля матово светилась на ладошке Бесс.

…Когда она наконец ушла, с ней вместе ушла и моя счастливая жемчужина, мой талисман со времен первого похода… Так стало быть, это ОНА?

– Повременим с этим, – сказала Бесс. Она задумалась. – До Англии – рукой подать, – мрачно добавила она. – Но… Послушай, идея! Здесь в Кале, на Рю де Мер, живет деловой партнер моего отца. Какая-то торговля фруктами. Завтра же я попробую найти его и одолжить немного денег на дорогу.

– А почему не сегодня? До вечера еще далеко. Тебя проводить?

– Не надо. Я думаю, лучше я пойду одна. Ты все-таки не очень похож на моего брата. Да ты не волнуйся, вряд ли Морская улица окажется далеко от порта.

– Это-то меня и волнует, – мрачно сообщил Диего. – Ох, не нравится мне, когда ты ходишь одна. Вечно ты встреваешь в какие-нибудь истории.

– Кто, я?! Это я, по-твоему, дралась с озверелой матросней, спина к спине с великолепным шевалье?

– Ты прекрасно знаешь, что все было не так!

– Знаю, знаю! И ты тоже был просто великолепен – со шпагой в руке, глаза сверкают! Знаешь, ты иногда – вдруг – делаешься очень похож на отца. Какой-то поворот, взгляд… Интересно будет поглядеть на вас рядом.

Диего вздохнул. Чем дальше, тем больше его страшила эта встреча. Бесс уловила его настроение.

– Ну, короче, я иду. Пожелай мне удачи.

– Удачи, сестра, – серьезно сказал Диего.

Расспрашивая прохожих и оглядывая вывески, Бесс постепенно продвигалась вперед. Довольно быстро она нашла нужную улицу, и на ней, как и значилось в записке отца, стояла церковь – к счастью, одна-единственная. Однако напротив церкви никакой торговли кокосами, равно как и другими овощами и фруктами, не наблюдалось. Наблюдался же там невзрачный, но добротный дом, фасад которого был украшен вывеской с изображением объемистого кошелька. У созерцающего вывеску прохожего не должно было оставаться никаких сомнений в том, что кошель наполнен чистейшим золотом – без малейшей примеси дешевого серебра. Бесс озадаченно помедлила. Похоже, зеленщик отсюда переехал. Однако, не зайдя внутрь, ничего не узнаешь, а зайдя – по крайней мере, хоть ненадолго избавишься от пронизывающего ветра. Она шагнула через порог.

Невысокий пожилой человек с колючим проницательным взглядом оторвался от конторской книги, с достоинством отложил перо и поклонился – вежливо, но не подобострастно.

– Monsieur, je suis… – с запинкой начала Бесс.

– Чем могу быть полезен, миледи? – на чистейшем английском спросил человек. На Ямайке Бесс редко слыхала столь безукоризненное произношение.

Решительно тряхнув локонами, Бесс начала:

– Извините, что отрываю вас от дел, месье, но мне крайне необходимо узнать, куда переехал зеленщик, который ранее занимал это помещение?

Лицо человека за конторкой осталось невозмутимым.

– Не хотелось бы огорчать вас, миледи, но, похоже, вы ошиблись адресом. Наш банк весьма уважаем, и за последние полтораста лет у нас ни разу не возникало потребности в смене адреса. Могу заверить вас, что под этой крышей никогда не торговали фруктами.

– Но как же, в записках отца… – растерянно пробормотала Бесс и замолчала. Зачем выставлять себя окончательной идиоткой? Ей живо представилось, как она сообщает Диего результаты своих изысканий. Правда, отец писал по-английски…

– Здесь нет улицы с похожим названием? – обреченно спросила она.

Удивительно, но такая улица была. Улица Пресветлой Матери, которую горожане называли просто Рю де Мэр[18]. Бесс воспрянула духом, но, как оказалось, зря. Прошлепав по грязи под начавшимся холодным дождем (Бесс решила его не замечать) через весь город, она обнаружила ужасную вещь: вопреки названию, на Рю де Мэр не было не только церкви, но даже следов того, что она здесь когда бы то ни было стояла. Пришлось признать поражение и повернуть к гостинице. Тем временем дождь перешел в ливень, и не замечать его стало трудно.

Едва взглянув на сестру, Диего сразу понял, что затея не удалась. Бесс была мокра до нитки, с одежды стекали лужицы, а лицо у нее было несчастным.

– Почему ты так долго? – сердито спросил он, помогая сестре снять накидку и башмаки. – Между прочим, я волновался. Иди скорее к огню, тебе надо согреться!