Двадцать тысяч световых лет за три недели. Но это был путь через Средний Край. Теперь, в галактической плоскости, они все еще были в нескольких тысячах световых лет от Дна Края. Границы Зон проходили примерно по уровню поверхностей, отвечающих одинаковой плотности материи. В галактических масштабах Дно было расплывчатой поверхностью, имеющей форму линзы, окружающей большую часть галактического диска. «Внеполосный» двигался теперь в плоскости этого диска, более или менее в сторону центра Галактики. Каждую неделю они подходили все ближе к Медленной Зоне. Хуже того, их путь, со всеми разумными вариантами проходил точно через регион, где наблюдался массивный сдвиг Зон. В сетевых группах новостей это называлось «Великая Зонная Буря», хотя никаких, разумеется, физических возмущений в этом регионе не было. Но иногда им за день не удавалось пройти и восьмидесяти процентов намеченного.

Они довольно рано узнали, что их продвижение тормозит не только буря. Синяя Раковина выходил наружу и осматривал повреждения, полученные во время бегства.

– Значит, дело в самом корабле? – спросила Равна, глядя на ставшее неуловимым движение ближайших звезд по небу.

Подтверждение не было откровением. Но что же делать.

Синяя Раковина ездил взад-вперед по потолку. Каждый раз, доезжая до дальней стены, он запрашивал программу управления кораблем о состоянии герметизации носового люка. Равна метнула на него рассерженный взгляд:

– Слушай, ты уже проверяешь это энный раз за последние три минуты. Если ты думаешь, что там неполадка, так устрани ее!

Тележка наездника резко остановилась. Ветви неуверенно зашевелились.

– Но я же выходил. Я хочу быть уверен, что закрыл люк как следует… А, ты хочешь сказать, что я это уже проверял?

Равна посмотрела на него и постаралась скрыть язвительность в голосе. Недовольство не следовало срывать на Синей Раковине.

– Ага. Раз пять, не меньше.

– Извини. – Он остановился, уходя в спокойствие полной сосредоточенности. – Я не включил память.

Иногда эта привычка умиляла, а иногда раздражала. Когда наездник пытался думать о двух разных вещах одновременно, его тележка иногда сбоила в кратковременной памяти. Синяя Раковина, в частности, иногда зацикливался, повторяя одни и те же действия и тут же о них забывая.

Фам усмехнулся – он держался гораздо хладнокровнее Равны.

– Чего я не понимаю, так это почему вы, наездники, со всем этим мучаетесь.

– Как это?

– Ну, согласно сведениям из библиотеки корабля, у вас эти тележки были еще до того, как возникла Сеть. Так почему же вы не усовершенствовали конструкцию, не избавились от этих дурацких колес, не улучшили отслеживание памяти? Спорю на что хотите, что даже боевой программист Медленной Зоны вроде меня придумал бы конструкцию получше той, на которой вы ездите.

– Это действительно вопрос традиций, – сухо ответил Синяя Раковина. – Мы прежде всего благодарны Тому, кто дал нам колеса и память.

– Хм-м.

Равна достаточно хорошо знала Фама, чтобы догадаться, о чем он думает – а именно, что довольно много наездников могли перейти на гораздо лучшие приборы в Переходе. Тем, кто остались, явно нравились наложенные на самих себя ограничения.

– Да, традиций. Многие из тех, кто были наездниками, изменились – даже Перешли. Но мы остались. – Зеленый Стебель замолчала, а когда заговорила вновь, ее голос был еще застенчивей обычного. – Вы слыхали Легенду наездников?

– Нет, – ответила Равна, заинтересованная помимо своего желания. Может быть, когда-нибудь она узнает об этих наездниках не меньше, чем о своих друзьях-людях, но пока что они были полны сюрпризов.

– Мало кто слыхал. Не то чтобы это была тайна, просто мы редко ее вспоминаем. Это близко к религии, но мы никого не стремимся обратить. Четыре или пять миллиардов лет назад Некто построил первые тележки и дал разум первым наездникам. Это проверенный факт. Легенда состоит в том, что нечто погубило Создателя и все его работы. Катастрофа столь великая, что с расстояния стольких лет она даже не может быть понята, как действие Разума.

Много было теорий о том, какой была Галактика в далеком прошлом, во время Разделения. Но ведь Сеть не могла существовать извечно, она должна была иметь начало. Равна никогда особо не верила в Древние Войны и в Катастрофы.

– Так что в определенном смысле, – говорила Зеленый Стебель, – мы, наездники, – это те, кто остались верны, те, кто ждет возвращения Создавшего нас. Традиционная тележка и традиционный интерфейс – это стандарт. Верность ему питает наше терпение.

– Именно так, – добавил Синяя Раковина. – И сама конструкция очень изощренная, миледи, хотя функции ее просты. – Он откатился в центр потолка. – Традиционная тележка требует хорошей дисциплины – сосредоточенности на том, что действительно важно. А сейчас я пытался беспокоиться сразу о многом… – Он резко вернулся к теме: – Два наших шипа гипердвигателя не восстановились после катастрофы на Ретрансляторах. Еще три, по всей видимости, выходят из строя. Мы думали, что медленность нашего продвижения связана с бурей, но сейчас я осмотрел шипы с близкого расстояния. Диагностические предупреждения не были ложной тревогой.

– И дело становится все хуже?

– К несчастью, да.

– И насколько плохо будет дальше?

Синяя Раковина сложил свои щупальца.

– Миледи Равна, мы не можем быть уверены в наших экстраполяциях. Может стать ненамного хуже, чем сейчас, или… Вы же знаете, что «Внеполосный» не был окончательно готов к отлету. Еще оставалось провести окончательные испытания. В некотором смысле это волнует меня больше всего остального. Мы не знаем, какие могли затаиться ошибки в программах, особенно когда мы достигнем Дна и отключится нормальная автоматика. Нам остается тщательно следить за гипердвигателями… и надеяться.

Это был кошмар всех путешественников, особенно возле Дна Края: отказывают гипердвигатели – и световой год становится делом не минут, а лет. Даже если они запустят субсветовой двигатель и лягут в гибернацию, то в момент их прибытия Джефри Олсндот будет много тысяч лет как мертв, а тайна корабля его родителей похоронена в какой-нибудь средневековой помойке.

Фам Нювен махнул рукой в сторону ползущих звездных полей.

– И все же это Край. С каждым часом мы пролетаем больше, чем флот Кенг Хо мог пройти за десятилетия. – Он пожал плечами. – Ведь здесь наверняка есть места, где мы можем сделать ремонт?

– Несколько таких.

Ничего себе «Быстрый полет, никем не замеченный». Равна вздохнула. Окончательная подготовка корабля на Ретрансляторах должна была включать установку дублирующего оборудования и оттестированных программ, способных работать возле Дна. Все это теперь далекие «могло быть». Она посмотрела на наездницу.

– А какие есть мысли?

– На какую тему? – спросила Зеленый Стебель.

Равна прикусила губу. Кто-то говорил, что наездники – раса комиков. Это, конечно, так, но, как правило, они не нарочно.

Синяя Раковина что-то протрещал подруге.

– А! О том, где можно получить помощь. Да, есть несколько возможностей. Сьяндра Кеи отсюда в трех тысячах девятистах световых лет, но по ту сторону бури. Мы…

– Слишком далеко, – сказали Равна и Синяя Раковина почти в один голос.

– Да-да, но вспомните: миры Сьяндры Кеи почти все людские, ваш дом, миледи Равна. И мы с Синей Раковиной их очень хорошо знаем; в конце концов, там мы брали груз шифровального оборудования, которое везли на Ретрансляторы. У нас там друзья, а у вас – семья. Даже Синяя Раковина согласен, что там мы можем сделать эту работу, не привлекая внимания.

– Да, если мы туда попадем, – ворчливо заявил Синяя Раковина.

– Ладно, а каковы другие варианты?

– Они не так хорошо известны. Я составлю список. – Щупальца Зеленого Стебля задвигались над консолью. – Наш последний шанс на выбор довольно близко от выбранного нами курса. Цивилизация в отдельной системе. Называется… название переводится как «Гармоничный Покой».