Амдиранифани переводил:

– Есть еще кое-что, о чем он меня спрашивал раньше. Джефри знает, как разбудить других детей (Амдиранифани буквально сказал: «стаи щенков»), которые на корабле. Вы удивлены, господин Булат?

Хотя Булат больше не думал с ужасом о чудовищных умах, ему тем не менее не было нужно, чтобы вокруг бегала еще сотня чужаков.

– Я не думал, что их можно так легко разбудить. Но сейчас этого делать не надо. Нам и так непросто найти еду, которая годится для Джефри. – Это было правдой: существо было в еде необыкновенно капризно. – Вряд ли мы сможем прокормить прямо сейчас еще нескольких.

Еще хрюканье. Еще резкие выкрики Джефри. Потом:

– Есть еще одна вещь, господин. Джефри считает, что можно использовать корабельный ультраволновик для вызова на помощь других, подобных его родителям.

Фрагмент Свежевателя выдернулся из тени. Пара голов уставилась вниз, на богомола, а еще одна смотрела прямо на Булата. Булат не реагировал: он умел сохранять хладнокровие лучше любой растянутой стаи.

– Здесь есть о чем подумать. Может быть, тебе стоит поговорить об этом с Джефри. Я не хочу ничего предпринимать, пока не буду уверен, что мы ничего в корабле не сломаем.

Слабо. Булат заметил, как дернул мордой фрагмент, с интересом наблюдая.

Он говорил, а Амдиранифани тут же переводил. Джефри ответил почти сразу:

– А, тут ничего страшного. Он имел в виду специальный вызов. Он говорит, что корабль давно передает сигнал… еще с момента посадки.

Булат подумал, случалось ли ему слышать смертельную угрозу, произнесенную с такой простодушной невинностью.

Джефри и Амди стали выпускать наружу поиграть. Сначала Амди из-за этого нервничал. Он не привык носить одежду. Вся его жизнь – все его четыре года – прошла в одной большой комнате. Он читал о наружном мире и любопытствовал, но все равно немножко боялся. А человеческий мальчик явно этого хотел. Каждый день он все больше уходил в себя и плакал тише. В основном он плакал из-за родителей и сестры, но иногда из-за того, что его так глубоко заперли.

Так что Амди поговорил с господином Булатом, и теперь они выходили почти каждый день, по крайней мере во внутренний двор. Сначала Джефри просто сидел, не глядя вокруг. Но Амди обнаружил, что ему самому нравится гулять, и каждый раз заставлял своего друга играть чуть больше.

По углам стояли и смотрели стаи учителей и охранников. Амди – а потом и Джефри – очень забавлялся, заставляя их волноваться. Внутри, на полу комнаты, они этого не понимали, но большинство взрослых к Джефри относились нервно. Мальчик был высок, как нормально стоящий элемент стаи. Когда он подходил ближе, обыкновенная стая хотела собраться вместе и отступить. Им не нравилось смотреть на него снизу вверх. Глупо это, думал про себя Амди. Джефри такой высокий и тощий, что кажется, будто он вот-вот опрокинется. А когда он бежал, казалось, что он на каждом шаге старается удержать себя от падения, и это получается плохо. И потому самой любимой игрой у него вначале были пятнашки. Когда была его очередь догонять, он загонял Джефри на белые куртки – на тех из них, у кого был самый строгий вид. Если все получалось, как задумано, игра становилась куда интереснее. Амди гоняется за Джефри, а белые куртки мечутся, уклоняясь от них обоих.

Иногда Амди было жалко этих белокурточников. Они такие чопорные и взрослые. Неужто они не понимают, как это весело – иметь друга, который бежит рядом с тобой, которого можно тронуть?

Теперь почти все время была ночь. Дневной свет появлялся и держался лишь пару часов до и после полудня. Рассвет и сумерки были такими яркими, что затмевали звезды и полярное сияние, но слишком тусклыми, чтобы видны были цвета. Хотя Амди всю свою жизнь провел в помещении, он достаточно понимал геометрию, чтобы понять причину явления, и любил наблюдать изменения света. Джефри же не очень нравилась зимняя тьма… пока не выпал первый снег.

Амди получил свой первый комплект курток. А господин Булат распорядился сделать специальную одежду для человеческого мальчика. Эта пушистая ткань облегала все его тело и сохраняла тепло лучше, чем хороший мех.

На одной стороне двора снег собрался слоем глубже шести дюймов, зато в других местах намело сугробы выше голов Амди. В защищенные от ветра ниши стен вставили факелы, и их свет отражался на снегу золотом. Амди знал про снег, хотя никогда раньше его не видел. Он любил рассыпать его по какой-нибудь своей куртке. Он смотрел и смотрел, стараясь разглядеть снежинки, и чтобы они не таяли от дыхания. От их шестиугольного узора почти на грани возможностей его глаз трудно было отвести взгляд.

Но теперь в пятнашки уже было не поиграть: человек бегал по сугробам, где Амди приходилось барахтаться. И еще человек умел делать удивительные вещи. Он делал из снега шарики и бросал. Стражникам это очень не нравилось, особенно когда Джефри залепил по нескольким элементам. Тогда он впервые увидел, как они сердятся.

Амди метался по выметенной снегом стороне двора, уворачиваясь от снежков и досадуя. Эти человеческие руки – злая, злая штука. Как бы он хотел иметь пару таких – а лучше четыре пары! Наконец он зашел с трех сторон и бросился прямо на человека. Джефри метнулся к глубокому снегу – но поздно. Амди стукнул его сверху и снизу, опрокинув в сугроб. Была потешная битва, руки и ноги против хлопающих губ и лап. Но теперь Амди торжествовал победу. И человеку пришлось заплатить за свои снежки изрядным количеством засунутого ему за шиворот снега.

Иногда они просто сидели и смотрели на небо так долго, что крестцы и ноги начинали затекать. Сидя за самым большим сугробом, они были закрыты от факелов замка и ясно могли рассмотреть свет неба.

Сначала Амди был зачарован полярным сиянием. И даже некоторые из его учителей – тоже. Они говорили, что в этой части света свечение неба лучше всего видно. Иногда оно было настолько слабым, что его затмевал даже свет факела, играющий на снегу. А бывало, что оно повисало от горизонта до горизонта, зеленый свет с розовыми краями, и он качался, будто его раздувало вьюгой.

Амди и Джефри теперь свободно разговаривали, хотя всегда на языке Джефри. Человек не мог воспроизвести ни одного звука межстайной речи, даже имя Амди в его произношении было едва узнаваемым. Зато Амди отлично понимал самнорский. Это был их секретный язык.

На Джефри полярное сияние не производило особого впечатления.

– У нас дома такого полно. Это просто свет от…

Он произнес новое слово и посмотрел на Амди. Смешно, как этот человек умеет смотреть только в одном направлении. Поэтому у него голова и глаза все время дергались.

– …от таких мест, где люди делают всякие вещи. Это выдуваются отработанные газы, и солнце их подсвечивает.

– Места, где люди делают всякие вещи? В небе?

У Амди был глобус, он знал размер мира и его ориентацию. Если это отражение солнца, то эти штуки должны быть на сотни миль над землей! Амди откинулся назад на куртку Джефри и свистнул совсем по-человечески. Географию он знал куда как хуже, чем геометрию, но…

– Стаи не работают в небе, Джефри. У нас даже летающих лодок нет.

– Да, это правда, у вас нет… Тогда не знаю. Но мне эта штука не нравится. Она звезды заслоняет.

Амди все знал про звезды, Джефри ему говорил. Где-то там живут друзья родителей Джефри.

Джефри несколько минут молчал. И больше не смотрел на небо. Амди придвинулся чуть ближе, глядя на меняющийся в небе свет. Заостренный ветром гребень сугроба у них за спиной отсвечивал желтым светом факелов. Амди понимал, о чем думает Джефри.

– А эти коммуникаторы, они в самом деле не годятся, чтобы позвать на помощь?

Джефри хлопнул ладонью по земле.

– Нет, я же тебе говорил! Это просто радио. Я могу заставить их работать, а что толку? Ультраволновая аппаратура на корабле, и она большая, ее не вытащишь. Не понимаю, почему господин Булат не хочет пускать меня на борт? Я же уже большой, мне восемь лет! И я могу понять, как она работает. Мама ее настроила как раз перед… перед тем…