– И что из того? Вспомни историю людей. На Ньоре всего за два столетия вернулись к космическим полетам от тамошних Темных Веков. А у нас лучше записи, чем были у их археологов. Мы с людьми – отличная команда: они освободили нас, чтобы мы стали всем, чем можем быть.

Столетие до собственных звездолетов, может быть, еще одно до субсветовых кораблей. И когда-нибудь они покинут Медленную Зону. Интересно, сможет ли существовать в Переходе стая больше восьми?

Молодые элементы Резчицы вскочили, бегая вокруг остальных. Королева заинтересовалась:

– Так ты думаешь, как, наверное, думал и Булат, что мы особая раса, счастливая судьба которой – Край? Мысль интересная, вот только одна вещь: эти люди – это все, что мы знаем Оттуда. А каковы они по сравнению с другими тамошними расами? Компьютер полного ответа не дает.

– Вот потому-то, Резчица, нам так важна Зеленый Стебель. Нам нужен опыт более чем одной расы. Очевидно, что наездники встречаются по всему Краю. Нам нужно будет общаться с ними. Нам нужно узнать, так ли они забавны, так ли полезны, как Двуногие. Даже если бы риск был в десять раз больше, чем сейчас, я был бы за то, чтобы удовлетворить просьбу наездницы.

– Да. Если мы должны стать тем, чем мы способны стать, мы должны знать больше. И нам не раз придется рисковать.

Королева остановилась, и все ее глаза посмотрели на Странника с изумлением. И вдруг она рассмеялась.

– Что с тобой?

– Мы и раньше об этом думали, дорогой Странник, но только сейчас я увидела, что это правда. Ты стал умнее и строишь планы. Государственный муж, обдумывающий будущее.

– Да, но ради странствия.

– А вот еще… Я теперь не так привержена планированию и надежности. И когда-нибудь мы полетим к звездам. – Ее щенки восторженно взвыли. – Во мне теперь тоже есть что-то от пилигрима.

Она легла на животы и поползла к нему через всю комнату. Сознание постепенно растворялось в дымке любовной жажды. Последнее, что помнил Странник, – как она сказала: – Какое удивительное везение, что я постарела и должна была стать новой, а ты был как раз тем изменением, которое было мне нужно.

Странник вернулся мыслью к настоящему и к Равне. Женщина все еще улыбалась, глядя на него. Потом протянула руку и потрепала его по головам.

– Да, средневековый ум.

Еще пару часов они просидели в тени папоротников и смотрели, как идет прилив. Солнце уже клонилось к закату, но было еще так высоко, как бывает в стране Резчицы только полуденное солнце. Почему-то свет и движение солнца было самым в этой сцене странным. Оно было высоко и шло вниз так прямо, так непохоже на долгий арктический закат. Странник почти забыл, как это бывает в стране Коротких Сумерек.

Теперь прибой ушел на тридцать ярдов в глубь суши от того места, где они оставили наездницу. Серп луны шел к горизонту вслед за солнцем, вода больше не поднимется. Равна встала, прикрыв ладонью глаза от заходящего солнца.

– Пора нам лететь, я думаю.

– Ты считаешь, ей ничего не грозит?

Равна кивнула.

– За это время Зеленый Стебель обнаружила бы любой яд и любого хищника. Кроме того, она вооружена.

Человек и Стальные Когти поднялись на гребень атолла мимо самых высоких папоротников. Странник не отводил одной пары глаз от моря за спиной. Прибой давно уже миновал место, где сидела Зеленый Стебель. Там еще покачивались глубокие волны, но не было ни брызг, ни пены. Последний раз он увидел, как она показалась за опрокидывающейся волной: из морской глади вдруг показались две самых высоких ее ветви, и кончики их слегка покачивались.

Лето постепенно покидало окрестности Скрытого Острова. Прошли дожди, подлесок больше не горел. Будет даже и жатва – не все сгубили война и засуха. Каждый день солнце глубже пряталось за северные холмы, время сумерек увеличивалось каждую неделю, пока не стала появляться в полночь настоящая ночь. И звезды.

Как-то случайно вышло так, что много событий пришлось на последнюю ночь лета. Равна взяла детей посмотреть на звезды в поля возле Замка Звездолета.

Здесь не было ни зарева городов, ни фабрик в близком космосе. Ничего не затмевало звездного неба, только легкая розовость на севере; это могли быть глубокие сумерки – или полярное сияние. Они все четверо сидели на подмерзшем мху и глядели вокруг. Равна глубоко вздохнула. В воздухе не чувствовалось и следа запаха гари – только чистая прохлада, обещание зимы.

– Снег здесь будет тебе аж по плечи, Равна! – с энтузиазмом обещал Джефри. – Тебе понравится.

Белое пятно его лица поворачивалось, рассматривая звезды.

– Это может быть плохо, – заметила Джоанна Олсндот. Она не возражала пойти сюда, но Равна знала, что девочка предпочла бы остаться на Скрытом Острове, беспокоясь о том, что надо будет сделать завтра.

Джефри почувствовал ее озабоченность – нет, это заговорил Амди. Этих двоих никак не отучить подделывать друг друга.

– Ты не волнуйся, Джоанна. Мы тебе поможем.

На минуту все замолчали. Равна посмотрела вниз, туда где было подножие холма. В темноте не видно шестисотметрового обрыва, не видно фиорда и лежащих внизу островов. Но его положение отмечали факелы на бастионах Скрытого Острова. Там, во внутреннем дворе Булата, где теперь правила Резчица, остались все работающие гибернаторы с корабля. В них спали сто пятьдесят детей – все, что осталось после бегства страумеров. Джоанна утверждала, что большинство их можно оживить – если только действовать быстро, и королева загорелась этой идеей. В большой секции замка началось переоборудование жилья под потребности людей. Скрытый Остров был защищен – если не от зимних снегов, то от самых свирепых ветров. Если детей удастся оживить, то жить здесь им будет нетрудно. Равна полюбила Джефри и Амди – но справится ли она еще со ста пятьюдесятью? А у Резчицы, казалось, сомнений не было. Она рассуждала о школе, где стаи будут учиться у людей, а люди – узнавать о своем новом мире. Глядя на Амди и Джефри, Равна начинала понимать, что из этого может выйти. Эти двое были куда ближе, чем любые двое детей, и вместе – куда более умелыми. И дело было не только в математическом гении щенков, они и в других отношениях были умнее.

Люди и стаи очень друг другу подходили, и умная старуха Резчица сумела этим воспользоваться. Равна любила королеву, а Странника любила еще больше, но в конце концов именно стаи окажутся в колоссальном выигрыше. Недостатки своей расы Резчица очень четко понимала. Письменная история Стальных Когтей насчитывала десять тысяч лет, и все эти столетия они были зажаты в тисках культур ненамного более развитых, чем теперешняя. У этой расы с острым разумом был один, но колоссальный тормоз: они не могли работать вместе на близком расстоянии, не теряя этот разум начисто. Их цивилизация состояла из отдельных разумов, вынужденных интровертов, которые могли развиваться, лишь не выходя за некоторые пределы. Свидетельством этого было желание Странника, Тщательника и других общаться с людьми.

В конце концов, быть может, мы выведем Стальных Когтей из этого тупика.

Амди и Джефри о чем-то пересмеивались, и стая рассылала гонцов почти за пределы сознания. За последнюю пару недель Равна узнала, что такая суетливая активность для Амди норма, что его прежняя медлительность была только выражением горя по Булату. Как… извращенно – или как чудесно, что чудовище вроде Булата может быть предметом подобной любви.

– Ты смотри во все стороны, – крикнул Джефри, – а потом говори мне, куда смотреть!

Потом снова раздался голос Джефри:

– Вон там!

– Что это вы затеяли? – спросила Джоанна по-сестрински сварливо.

– На метеоры смотрим, – ответил кто-то из двоих. – Ага, я смотрю во все стороны и тыкаю Джефри в бок, когда падает метеор.

Равна ничего не видела, но мальчик резко поворачивался на сигналы своего друга.

– Отлично, – донесся голос Джефри. – Высота примерно сорок километров, скорость… – И голоса двоих забормотали совершенно неразборчиво.