— Какой абсурд! Я всегда любила тебя.

— Нет, мама, ты делала вид, что любишь меня, но на самом деле только терпела. По-настоящему меня любили отец, Джо и… — Хлоя замолчала, поняв, что зря начала этот разговор.

— Господи, какая чушь! — воскликнула Каролина. — Я ухожу.

— Вот так ты всегда и поступала. Как только разговор касался неприятных для тебя вещей, ты уходила.

Хоть раз ты можешь поговорить со мной откровенно?

— Повторяю, нам нечего обсуждать. Что для меня Флер? Она в Америке, и мы совершенно не общаемся.

— Но я знаю, что ты хотела бы общаться с ней, ведь она напоминает тебе о Брендоне. Или ты предпочитаешь называть его Байроном?

— Я предпочитаю не думать о нем. — Каролина покраснела и стала взволнованно ходить по комнате.

— Неужели? А зря. Я бы думала о нем на твоем месте. Хотя бы потому, что твой воздыхатель пишет о нем книгу.

— Перестань, я не видела Магнуса давным-давно.

К тому же я попросила у тебя прощения за ту гадкую сцену.

— Да, мне не следовало об этом говорить. — Хлоя пристально посмотрела на мать. — А тебе не кажется, что его книга станет для нас сущим кошмаром?

— Боюсь, что так.

— Я стараюсь не думать об этом, но мысли преследуют меня, — мрачно сказала Хлоя. — Иногда мне кажется, что над нами занесен дамоклов меч.

— А Пирс пытался остановить его?

— Да, но у него ничего не вышло. Я не очень разбираюсь в законах, но, по-моему, они не могут оградить нас от Магнуса. Во всяком случае, сейчас.

— Даже не верится.

— Мне тоже. Но так сказал Пирс, хотя он не желает разговаривать со мной об этом.

— Он обращался к адвокату?

— Конечно. Знаешь, мама, давай оставим эту тему.

Все слишком сложно. Есть вещи… Боже, прости. — Она заплакала, закрыв лицо руками. Каролина села рядом с дочерью и положила руку ей на плечо.

— Хлоя, скажи, в чем дело?

— Не могу.

— Скажи, тебе станет легче.

— Прости, мама. Это слишком.., слишком личное.

У меня нет морального права говорить тебе об этом.

— Ну а Людовик может тебе помочь?

— Нет, мама, боюсь, он уже никогда не станет помогать нам.

— Почему? Вы поссорились?

Каролина уехала почти через два часа, сказав, что должна вернуться домой. На самом же деле она отправилась в гостиницу на Бэйзил-стрит с твердым намерением позвонить Людовику и выяснить причину его разрыва с Хлоей. Не застав его дома, она позвонила утром ему на работу. К удивлению Каролины, Людовик охотно согласился встретиться с ней.

— Рубен, очень жаль, но мне нужно срочно поехать в Лондон.

— Надолго?

— На пару дней.

— Хорошо.

Флер поцеловала его.

— Ты лучше всех на свете! А ты не хочешь спросить, зачем я туда еду?

— Хочу.

— Это очень длинная история.

— У нас еще есть время.

Когда Флер закончила рассказ, он пристально посмотрел на нее.

— Я поеду с тобой.

— Нет, Рубен, не надо. Это будет ужасно.

— Ничего.

— Я сама справлюсь с этим. Так будет лучше.

— Ты не поедешь одна.

— Тебе нужно остаться и закончить все наши дела.

— Но это более важно.

— Рубен, я люблю тебя.

— Я знаю.

Самолет прибыл в аэропорт Хитроу в девять вечера, а в одиннадцать Флер была уже в здании аэровокзала, неподалеку от дома Магнуса.

— Магнус, привет! Как хорошо, что ты дома!

— Флер? Господи! Что вы здесь делаете, черт возьми?

— Об этом нетрудно догадаться.

Магнус выглядел ужасно — лицо осунулось и заросло многодневной щетиной, глаза провалились. Флер даже показалось, что он похудел фунтов на двадцать.

— Заходите. Даже не знаю, который час.

— Половина двенадцатого.

— Кофе? — спросил он, проходя на кухню. — Вы еще не хотите спать?

— Нет. Магнус, вы ужасно выглядите.

— Я и чувствую себя ужасно.

— Как продвигается работа?

— Трудная книга. Самая трудная из всех. Две трети почти готовы. Это похоже на длинный заплыв. Я плыву слишком долго, выбился из сил, потерял берег, да и провиант уже закончился. Это ужасно утомляет.

— Досадно, — усмехнулась Флер.

Магнус поставил чайник и достал орешки.

— Я поджарю хлеб. Будете есть? Боюсь, ничего другого я не могу предложить.

— Нет, не хочу, спасибо. — Она покачала головой. — Меня накормили в самолете.

Он поставил перед ней чашку кофе.

— Флер, в чем дело?

— Я хочу знать, что вы собираетесь написать о моем отце.

— Я ничего не скажу.

— Магнус, но ведь я сама рассказала вам о нем. Вы не можете скрывать это от меня.

— Флер, мне помогали не только вы, но и многие другие. Пирс Виндзор, например. Я никому еще не давал читать книгу. К тому же она не дописана.

— Чепуха! Мне не нужна готовая книга. С меня хватит отдельных глав, даже черновых набросков.

— У меня нет черновых набросков, — проговорил Магнус, поглощая третий бутерброд с оксфордским джемом.

Флер, вспыхнув от гнева, выбила бутерброд из его руки.

— Покажите мне рукопись, подонок!

— Нет, — повторил он, усмехнувшись.

— Никогда не думала-, что мне будет жаль Пирса Виндзора, — сказала Флер. — Я считала его худшим из негодяев, но теперь я вижу, что он сущее дитя по сравнению с вами.

— И по сравнению со многими другими. Вы убедитесь в этом, прочитав мою книгу.

— О, Магнус! — вдруг воскликнула Флер. — Когда я впервые встретила вас, мне показалось, что только вы понимаете меня, мое отношение к отцу. Я надеялась с вашей помощью найти ответы на самые мучительные вопросы. Но теперь мне еще хуже, чем прежде. Я ухожу. Но когда-нибудь, Магнус, вы окажетесь в таком же ужасном положении и, возможно, вспомните обо мне.

— Мне очень жаль, Флер, но я надеюсь, со временем вы поймете и простите меня.

Флер поразил мягкий голос Магнуса. От ее гнева не осталось и следа. Удивленно глядя на него, она поняла, что страстно желает близости с этим человеком.

Посмотрев ей в глаза, Магнус все понял.

— Господи, Флер, это невыносимо!

Он стал осыпать ее поцелуями, потом его рука скользнула под платье и быстро стянула трусы. В ту же секунду он вошел В нее. Флер затрепетала, испытывая неизъяснимое блаженство и нечеловеческое удовольствие. Он кончил неожиданно быстро., освободившись от напряжения, накопившегося за долгие недели воздержания и каторжной работы. После этого Магнус долго целовал ее лицо, голову, руки и грудь. В его темных глазах Флер увидела восторг и раскаяние, радость и страх, удовольствие и ужас.

Вскоре они уже сидели возле камина в небольшой гостиной. Магнус принес бренди, налил себе и Флер, а потом сел в кресло и долго молчал, глядя на огонь. Флер была счастлива, что наконец-то получила от него то, чего так долго желала. Но последствия этого пугали ее.

— Извини, Флер, — сказал наконец Магнус. — Мне не нужно было этого делать. Прости.

Она пожала плечами:

— Это не походило на изнасилование.

— Флер, — он взял ее за руку, — я только два раза в жизни говорил эти слова, но сейчас снова скажу: я люблю тебя.

Она вскрикнула от неожиданности. Это почему-то напугало ее больше, чем все предшествующее.

— Я почувствовал это уже давно, Флер, и ничего не мог с собой поделать. Я пытался забыть тебя, но у меня не получалось. Мне безумно нравятся твоя храбрость, темперамент, потрясающая честность и твое чертовски красивое лицо. Прости, Флер, может, и не следует говорить это, но я многим обязан тебе.

Она молчала.

— Я знаю, ты любишь Рубена и собираешься выйти за него замуж.

Флер кивнула:

— Да, это так.

— Флер, послушай меня, пожалуйста. Мне это очень трудно. Поверь, я не могу рассказать тебе, о чем моя книга. Это.., слишком опасно. Для тебя. Я и сам едва решился на это. Недавно мой дом был разгромлен и ограблен. То же самое случилось с моим издателем. Мне неоднократно угрожали по телефону, и, боюсь, это не пустые угрозы.