«Ничего, завтра мы тебе покажем» — по-моему, так он сказал. Это просто намек. Они решились на это из-за меня. Ущерб в пятьсот или даже тысячу долларов — это цена, которую она заплатила за то, чтобы я получил его послание.

Я подошел к ней:

— Вы можете его описать?

Она снова наклонила голову и трясущимися руками все складывала и снова разворачивала подол своей юбки. Ее снова выбросило на безлюдный остров, где были только она и ее страх. Я опустился на колени рядом с ней. Ужасно, что приходится мучить ее своими расспросами, но, когда приедет врач, он даст ей снотворного, и тогда ответы я получу только через двадцать четыре часа.

— Вы можете хотя бы приблизительно описать его внешность? — мягко повторил я свой вопрос.

Она подняла голову и попыталась сфокусировать на мне взгляд, потом в отчаянии закрыла лицо рукой:

— Я…

Джози бросила на меня сердитый и встревоженный взгляд:

— Разве нельзя оставить ее в покое? Бедняжка не может говорить.

— Я знаю, — ответил я.

Миссис Лэнгстон сделала последнее усилие.

— Я чувствую себя нормально. — Она помедлила, потом снова заговорила еле слышным голосом без всякого выражения:

— Мне кажется, ему лет тридцать пять. Высокий. Футов шести ростом. И очень худой.

У него волосы песочного цвета и светло-голубые глаза, и он часто бывает на солнце. Знаете, в уголках глаз такие морщинки… выгоревшие брови… — Она стала запинаться.

— У вас прекрасно получается, — сказал я, — может быть, вспомните еще что-нибудь?

Она глубоко вздохнула:

— Мне кажется, он носил очки… Да… У него на лице остались следы от оправы… На нем была белая рубашка… без галстука.

— Какие-нибудь особые приметы? Шрам или еще что-нибудь в этом роде?

Она отрицательно покачала головой.

На засыпанную гравием стоянку въехала машина.

Я поднялся.

— Как зовут врача? — спросил я Джози.

— Доктор Грэхэм, — ответила она.

Я вышел. Около зеленой двухместной машины стоял молодой человек с приятным, но встревоженным лицом и белокурыми вьющимися волосами. В руке у него была небольшая черная сумка.

— Доктор Грэхэм? Моя фамилия Чатхэм, — представился я. Мы пожали друг другу руки, и я вкратце ввел его в курс дела. — Я думаю, что это наконец добило ее. У нее истерика, шок, не знаю точно, как вы это называете. Но мне кажется, что она на грани нервного истощения.

— Понятно. И все же я должен ее осмотреть, — вежливо ответил он, но в его голосе прозвучало легкое раздражение, как всегда бывает, когда лечащему врачу приходится выслушивать доморощенные диагнозы.

В дом мы вошли вместе.

Он обратился к ней и, нахмурившись, выслушал ее безжизненный ответ.

— Нужно перенести ее в спальню, — приказал он. — Если вы мне поможете…

— Возьмите свою сумку.

Она запротестовала и попыталась встать на ноги, но я сгреб ее в охапку и вслед за Джози прошел за занавеску, которая закрывала дверной проем позади стойки. Я оказался в комнате, которая была чем-то средним между столовой и гостиной. В комнате было еще две двери, одна напротив другой. Та, что справа, вела в спальню. Спальня была прохладной и тихой, с плотно занавешенными окнами, чтобы не пробивалось солнце, и со вкусом подобранной мебелью.

На полу лежал жемчужно-серый палас, на котором стояла двуспальная кровать под темно-синим вельветовым покрывалом. Я опустил ее на кровать.

— Со мной все в порядке, — сказала она, пытаясь сесть.

Я мягко прижал ее к подушкам. В обрамлении спутанных темных волос ее лицо казалось восковой маской.

Доктор Грэхэм поставил свою сумку на стул, вынул стетоскоп и кивнул мне, чтобы я вышел.

— А вы останьтесь, — сказал он Джози.

Я вышел в проходную комнату. В одном ее углу помещался камин, а стены украшало огромное количество засушенных рыб и несколько увеличенных фотографий с изображением лодок. Я рассеянно подумал, что это не рыбы, а дельфины, но не придал этому особого значения. Меня охватило нетерпение. Я схватился за телефон и стал звонить шерифу.

— Его нет на месте, — ответил мужской голос. — Моя фамилия Редфилд. Чем я могу вам помочь?

— Я звоню из «Магнолия-Лодж»… — начал я.

— И что? — перебил голос. — Что там еще стряслось? — Нельзя сказать, что он разговаривал со мной грубо, но его голос звучал отрывисто и нетерпеливо, с плохо скрытым раздражением.

— Вандализм, — ответил я, — кто-то поработал кислотой и уничтожил один из номеров.

— Кислотой? Когда это случилось?

— Между двумя часами ночи и рассветом.

— Этот человек снимал номер? — Несмотря на звучавшее в его голосе раздражение или что это там было, я понял, что этот парень соображает лучше, чем тот паяц, с которым я говорил вчера. В том, как он задавал вопросы, чувствовался немалый профессиональный опыт.

— Совершенно верно, — ответил я. — Хорошо бы вы прислали сюда кого-нибудь.

— Вы знаете номер и марку его машины?

— Он ездит на зеленом «форде» типа седан. — И я быстро повторил ему описание человека, которое она мне дала. — Номер у него фальшивый — он украл его.

— Одну минутку! — перебил он. — Откуда вы знаете, что он украл номер? Почему вы так решили?

— Потому что это мой номер. Моя машина сейчас в ремонте и стоит в мастерской. Это такой большой гараж с витринами.

— Не так быстро. Во-первых, назовите себя.

Я назвал свое имя. По крайней мере, попытался.

Он снова перебил меня:

— Вот что. Я вообще не понимаю, при чем здесь вы. Попросите подойти миссис Лэнгстон.

— Она без сознания, и у нее сейчас врач. Так вы пришлете сюда человека, чтобы осмотреть разрушения?

— Мы пришлем кого-нибудь. А вы никуда не уходите. Нам нужно будет побеседовать с вами.

— Я никуда не собираюсь.

Он повесил трубку.

Я постоял еще некоторое время, пытаясь сориентироваться. Скорее всего, это было какое-то серное соединение. Сера стоит дешево и применяется повсюду, поэтому достать ее довольно легко. Если бы я нашел способ быстро нейтрализовать ее, то, возможно, мне бы удалось еще что-нибудь спасти. Мебель и деревянную отделку можно было бы восстановить, если бы это вещество не пожирало их с такой скоростью. Но сначала мне нужно было проверить свою догадку. Я вернулся в комнату за занавеской и на этот раз вошел в левую дверь. Там находилась кухня. Я рывком распахнул полку над раковиной. Уже в следующую секунду я нашел то, что искал, — маленькую баночку с содой.

Схватив ее, я направился в номер пятый. Я остановился в дверях и стал тереть влажные остатки ковра своим носовым платком до тех пор, пока он тоже не пропитался кислотой. Потом я расстелил платок на бетонной плите крыльца, хорошенько посыпал содой и стал ждать. Через несколько минут та часть, которую я не трогал, расползлась от моего прикосновения, как мокрая бумага, а та, что была засыпана содой, только обесцветилась. Я сбросил платок на гравий и вернулся в дом. Рука чесалась в тех местах, которые соприкасались с кислотой. Я нашел кран напротив конторки и вымыл руки.

Если бы я нашел ключи, то взял бы ее машину. Но перед тем, как уехать, я еще собирался поговорить с врачом, к тому же мне нужно было присутствовать, когда появится человек шерифа. Я вошел в дом и вызвал такси. Когда я повесил трубку, до меня из спальни донеслось профессиональное бормотание доктора.

Поскольку ум занять было больше нечем, я почувствовал, что меня снова охватывает бешенство. Мое стремление добраться до этого типа было сродни сексуальному желанию. Остынь, приказал я себе, лучше смотреть на все со стороны. В следующую минуту подъехала машина. Я вышел на улицу.

Это оказался Джейк со своими не правдоподобными и неживыми зубами, похожими на клавиатуру.

— Привет! — сказал он.

— Доброе утро, Джейк. — Я протянул ему двадцатку. — Съезди в ближайший бакалейный магазин и привези мне ящик соды.

Он вытаращил глаза:

— Ящик? Видно, изжога у вас нешуточная.