— Нет, не только это. Ты искренне верил в свою правоту. И не вздумай переубеждать меня!
— Ну хорошо, не буду... Но я и правда никогда не мог предположить, что подобное существо может жить здесь, рядом с нами. И тем более не мог надеяться на встречу с ним в его собственном доме! — Тут голос профессора перешел в шепот. — А уж вообразить себе, что он боится...
Магда ждала, что он закончит фразу, но слова так и повисли в воздухе. Профессор снова задумался и как бы невзначай сунул правую руку во внутренний карман пальто.
— Боится чего? Чего же он так боится?..
Но Куза будто не знал, стоит ли ему говорить дальше или лучше сохранить свое знание в тайне. Он рассеянно смотрел на замок, продолжая шарить в кармане будто искал там какую-то вещь.
— Моласар — чистое зло, Магда. И у него невероятные силы. Это паразит, существующий за счет смерти человека, за счет его крови. Настоящее зло во плоти. Зло, которое становится осязаемым. А если это правда, то где же находится добро?..
— О чем ты? — Магда растерялась. Она ничего не понимала. Ей показалось, что отец просто бредит наяву. — Я даже не могу догадаться, к чему ты клонишь.
И тут профессор резко выдернул руку, вытянул ее вперед и показал Магде то, что было зажато у него в кулаке, а теперь лежало на раскрытой ладони.
— Вот! Вот, о чем я сейчас говорю!
Это был тот самый маленький серебряный крестик, который она попросила вчера для отца у капитана Ворманна. Но что же все-таки он имеет в виду? Почему так победно засветились его глаза?
— Я ничего не понимаю, — искренне повторила девушка.
— Вот чего боится Моласар!
— Ну и что из этого? — Магда подумала, что отец начинает сходить с ума, придавая этому факту такое большое значение. — Ведь, как ты помнишь, все легенды о вампирах утверждают, что...
— Легенды? Да нет больше никаких легенд! Все это на самом деле так! И этот крест буквально привел его в ужас! Моласар чуть не бросился вон при виде простого католического креста!
Постепенно Магда начала понимать, что так сильно встревожило отца и теперь не дает ему покоя.
— Ну вот! Я чувствую, до тебя, наконец, дошло, — сказал он, кивнул дочери, и грустная улыбка появилась на его лице.
Бедный папа! Ему пришлось целую ночь провести рядом с таким жутким существом!.. И все же она отказывалась верить в то, что он собирался поведать ей сейчас.
— Но ты же не станешь утверждать, что...
— Нет, Магда. К сожалению, стану. — Он приподнял крестик, рассматривая, как блестит на солнце металл. — Ведь это часть нашей собственной истории, наших традиций и веры. Мы считали, что Христос не был мессией. Что настоящий мессия еще только должен спуститься на Землю. Мы думали, что Христос был обычным человеком, а все его последователи и друзья — в основном просто добрые и сердечные люди — заблуждались, называя его сыном Господа. Но если это так... — Теперь профессор не сводил глаз с креста, будто качающийся на цепочке кусочек металла загипнотизировал его. — Если это и в самом деле так, и Христос был обыкновенным человеком... то почему же крест — простой символ его смерти — мог до такой степени перепугать вампира? Почему?
— Папа, не торопись делать выводы. Может быть, тебе известно еще далеко не все...
— Конечно, не все. Но подумай: ведь об этом нам постоянно твердили и в сказках, и в романах, а уже позднее — в фильмах, снятых по этим сказкам. Но кто из нас всерьез задумывался о силе креста? И вот оказалось, что вампиры его боятся. Но почему?.. Ответ может быть только один: потому что он — символ человеческого спасения. Видишь, как все непросто? Мне и в голову не могло такое раньше прийти!
Куза замолчал, а Магда в ужасе думала: «Неужели правда? Неужели все это действительно правда?»
Но вот профессор снова заговорил, и на этот раз его голос звучал глухо и мерно, будто шел не от человека, а из какого-то механизма:
— Если чудовище, подобное Моласару, не выносит даже одного вида креста, то, значит, Христос не был простым человеком. А отсюда следует логический вывод: наш народ, со всеми его традициями и верой уже без малого две тысячи лет стоит на ложном пути. Мессия приходил тогда на Землю, а мы не сумели распознать его!
— Не говори так! Я отказываюсь тебе верить! Здесь должен быть какой-то другой ответ.
— Тебя просто не было со мной этой ночью. И ты не видела всего ужаса на лице Моласара, когда я вынул этот крест. И поэтому тебе трудно понять, в каком состоянии он пребывал все это время, пока я не положил крест обратно в коробку. Говорю тебе: крест имеет над ним силу!
Очевидно, это все-таки было правдой, хотя и шло вразрез со всеми принципами и представлениями девушки. Но если отец говорит так, если он все это видел собственными глазами, значит, это правда. Магда хотела начти какие-нибудь слова, чтобы утешить и поддержать его но не могла. Она только вздохнула и прошептала:
— Папа...
Он печально улыбнулся в ответ.
— Не переживай так, дитя мое. Я не собираюсь выкидывать тору и уходить в монастырь. Моя вера глубока. Но все же нам теперь есть над чем призадуматься, правда? Встает вопрос: может быть, и все остальные народы пропустили тот корабль спасения, который приплывал за нами двадцать веков назад?
Он пытался как-то успокоить дочь, но она прекрасно понимала, что в эти минуты он терзается в душе не меньше ее.
Магда медленно опустилась на мягкую траву, чтобы еще раз осмыслить все случившееся. И в этот момент ее взгляд уловил какое-то движение наверху. На втором этаже мелькнула и исчезла копна огненно-рыжих волос. Магда в негодовании сжала кулаки. Окно в комнате Гленна было открыто. Наверняка он подслушивал их разговор.
Она не сводила глаз с окна, надеясь поймать его с поличным, но так больше ничего и не увидела. И только она решила забыть об этом маленьком инциденте, как неожиданно сзади раздался знакомый уверенный голос:
— Доброе утро!
Гленн стоял рядом с ними и держал в обеих руках по небольшому плетеному креслу.
— Кто там? — взволнованно спросил профессор. Он не мог повернуть голову, чтобы увидеть, кто стоит у него за спиной.
— Я познакомилась с этим человеком вчера. Его зовут Гленн. Он тоже снимает у Юлью комнату.
