— Они слишком неуклюжи.

Куза умоляюще посмотрел на Моласара и, заикаясь. спросил:

— А в-вы сами н-не могли бы его отрыть? А я потом отнесу его в любое место, куда вы прикажете.

Глаза Моласара гневно сверкнули.

— Это часть твоей задачи! И довольно простая! У нас столько поставлено на карту, а ты гнушаешься испачкать себе руки?

— Нет-нет! Дело не в этом, а просто... — Он снова обвел глазами застывшие трупы.

Моласар проследил за его взглядом. Он не издал ни звука, не сделал ни единого жеста, но все мертвецы, как по команде, повернулись в затылок друг другу и, начав двигаться за направляющим, один за другим вылезли из ямы. Выбравшись оттуда, они смирно встали по периметру комнаты. Крысы тут же засуетились вокруг их неподвижных ног. Моласар вновь поглядел на Кузу.

Не ожидая, пока его попросят дважды, профессор начал осторожно спускаться вниз и очень скоро очутился на самом дне глубокого котлована. Положив рядом зажженный фонарь, он стал усердно отгребать в сторону рыхлую землю в указанной Моласаром самой нижней точке ямы. Ни холод, ни грязь теперь не доставляли его пальцам никаких неудобств. Сначала ему было неприятно касаться той же земли, которую только что рыли покойники, но постепенно он пришел к мысли о том, что ему даже нравится вновь осознавать себя полноценным человеком, способным выполнять пусть даже такую простую и лакейскую работу. И все это только благодаря Моласару! Ему было бесконечно приятно, не испытывая боли, погружать пальцы в мягкую податливую почву и пригоршнями выгребать ее. Он приободрился и через несколько минут уже работал быстро, даже с некоторым вдохновением.

Но вот его руки наткнулись на что-то более твердое, чем холодная сырая земля. Он потянул за край этого предмета и вытащил из грунта прямоугольный сверток около фута в длину и ширину и в несколько дюймов толщиной. Сверток оказался чрезвычайно тяжелым. Он содрал Внешний слой полусгнившей материи и обнаружил под ним вторую обертку — на этот раз из добротной мешковины.

Внутри лежало что-то блестящее и довольно увесистое. У Кузы перехватило дыхание — с первого же взгляда ему показалось, что это крест. Но это оказалось не совсем так: предмет, лишь отдаленно напоминающий крест своими очертаниями, в точности повторял те эмблемы, которыми были увешаны все стены замка. И тем не менее, ни одна из них не могла сравниться вот с этим. Это был оригинал, образец, с которого впоследствии скопировали все остальные «кресты». Верхняя часть вертикальной планки толщиной около дюйма была слегка закругленной, почти приближаясь к цилиндрической форме, и имела на торце небольшую прорезь. А сделана эта планка была из цельного куска золота. Поперечную же перекладину, похоже, выковали из чистого серебра. Некоторое время профессор рассматривал этот необычный предмет, осветив его фонарем, но не смог обнаружить на нем ни каких-либо надписей, ни других древних символов.

Талисман Моласара — ключ к его силе и могуществу. Куза смотрел на него с благоговейным трепетом. Да, эта вещь, несомненно, обладала магической силой, и профессор даже чувствовал, как с поверхности металла в его руки вливается свежая энергия. Наконец, он приподнял свою находку над головой, желая продемонстрировать ее Моласару, и вдруг ему показалось, что талисман вспыхнул голубоватым огнем, на мгновение осветив все вокруг. Хотя, может быть, это было просто отражение фонаря от влажной стены или чего-то еще.

— Я нашел его! — радостно крикнул Куза. Но Моласара нигде поблизости не было. Зато профессор заметил, что трупы начали отступать, когда он поднял крестообразный предмет над собой.

— Моласар! Вы меня слышите?

— Да. — Голос звучал откуда-то издалека, будто из глубины туннеля. — Теперь вся моя сила полностью в твоих руках. Тщательно оберегай этот талисман! Смотри, чтобы он не попал в чужие руки, и спрячь его в надежное место!

Куза в возбуждении прижал тяжелую ношу к своей груди.

— Когда я должен спрятать его? И как мне выйти из замка?

— Это произойдет меньше чем через час. За это время я управлюсь со всеми захватчиками. Теперь они сполна заплатят за то, что нарушили мой покой и пришли сюда без приглашения.

В дверь сильно стучали и громко звали майора. Голос был, кажется, сержанта Остера, но звучал он как-то истерично. Однако Кэмпфер никому уже так просто не доверял. Поднявшись с постели, он первым делом схватился за свой «парабеллум».

— Кто там? — с раздражением спросил он. За сегодняшнюю ночь его беспокоили уже второй раз! Первый раз — из-за нелепой вылазки на мост с этим несчастным евреем, и вот теперь снова. Майор посмотрел на часы: почти четыре утра, скоро уже светать начнет! Кому он мог понадобиться в такое время? Может быть, опять кто-то умер?

— Это сержант Остер, господин майор.

— Ну, и что у тебя на этот раз? — грозно спросил Кэмпфер, приоткрыв дверь.

Одного взгляда на побледневшее лицо Остера было достаточно, чтобы майор понял: случилось что-то из ряда ион выходящее. Скорее всего, опять смерть, но теперь уж какая-нибудь совсем необычная.

— Капитан, господин майор. Капитан Ворманн!..

— Его убили? Ворманна? Офицера?!

— Он сам покончил с собой, господин майор.

Кэмпфер тупо уставился на сержанта и несколько секунд молчал, очень медленно приходя в себя и с трудом осознавая услышанное.

— Жди здесь. — Кэмпфер закрыл дверь, наскоро надел брюки, сапоги, накинул поверх рубашки форменный китель, даже не удосужившись застегнуть его, а потом вышел к сержанту. — Где труп?

Следуя за Остером по направлению к разобранной части замка, майор все лучше понимал, что самоубийство Ворманна беспокоит его куда сильнее, чем если бы ему просто сообщили, что капитан убит точно так же, как и все остальные. Это совсем не было похоже на Ворманна. Да, люди с годами меняются, но Кэмпфер не мог представить себе этого бесстрашного бойца, который в шестнадцать лет в одиночку обратил в бегство целую роту англичан, так внезапно кончающим жизнь самоубийством, несмотря ни на какие обстоятельства, о которых майор мог и не знать.

И тем не менее, Ворманн мертв. Единственный человек, который с полной ответственностью мог указать на него пальцем и обвинить в трусости, теперь сам замолчал навеки. Конечно, Кэмпферу это только на руку — теперь ему будет намного легче. Слишком уж много оскорблений ему пришлось снести от капитана с тех пор, как он приехал сюда на помощь. И потому именно такая смерть Ворманна доставляла майору особое удовлетворение. В очередном рапорте ему ничего уже не придется скрывать: он с радостью доложит о том, что капитан Клаус Ворманн малодушно покончил с собой. Бесславная, унизительная, позорная смерть. Хуже дезертирства. Кэмпфер многое отдал бы, чтобы посмотреть на лица жены капитана и двух его сыновей, которыми он так гордился, когда они узнают об этом. Ведь сыновья, в свою очередь, тоже восхищались отцом, считая его героем и идеалом, достойным всяческого уважения и подражания. Вот так новость они скоро получат!